Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, я не совсем уверена, – произнесла с сомнением Джейн. – Думаю, бриллианты могут служить большим утешением.
– А я хочу остаться собой, даже если у меня никогда не будет бриллиантов, – объявила Энн. – И я рада быть Энн из Зеленых Крыш с жемчужными бусами на шее. Любовь, которую мне подарил Мэтью вместе с ними, стоит дороже всех драгоценностей дамы в розовом.
Глава 34
Ученица Королевской Академии
Следующие три недели в Зеленых Крышах были очень суетливыми. Энн готовилась к отъезду в Королевскую академию, и потому в доме постоянно что-то шилось, обсуждалось и организовывалось. У Энн хватало модной и красивой одежды, об этом позаботился Мэтью, и Марилла на этот раз не препятствовала его многочисленным покупкам и новым предложениям. Более того, как-то вечером она поднялась в комнату под крышей, держа в руках нежную бледно-зеленую ткань.
– Это тебе, Энн, материал на красивое легкое платье. Конечно, необходимости в нем нет – у тебя много красивой одежды, но я подумала, вдруг тебе понадобится надеть что-то особенно нарядное, если тебя пригласят в городе на вечеринку или куда-то еще. Я слышала, что у Джейн, Руби и Джози есть «вечерние платья» – так их называют, и я не хочу, чтобы ты была хуже других. Миссис Аллен помогла мне, и на прошлой неделе в городе мы купили эту ткань. Платье сошьет тебе Эмили Джиллис. У Эмили отличный вкус, а в искусстве шитья ее никто не превзойдет.
– О, Марилла, какая красивая ткань! – восхитилась Энн. – Большое спасибо. Я не заслуживаю вашей доброты. С каждым днем мне все труднее уехать отсюда.
Зеленое платье было украшено таким количеством оборок, складок и рюшей, какое смог допустить вкус Эмили. Однажды вечером Энн надела платье специально для Мэтью и Мариллы и прочитала им на кухне «Девичью клятву». Марилла, глядя на умное, оживленное лицо и грациозные движения девочки, унеслась мыслями в тот далекий вечер, когда Энн впервые переступила порог их дома, и в ее памяти ожило личико странного, испуганного ребенка в уродливом желтовато-коричневом платье из полушерстяной ткани. Несчастное дитя с печальными, заплаканными глазами. Слезы выступили и на глазах Мариллы.
– Вот видите, мое чтение довело вас до слез, – весело проговорила Энн и, склонившись над Мариллой, нежно ее поцеловала. – Вот это настоящий триумф.
– Нет, не стихотворение заставило меня плакать, – сказала Марилла, которая никогда бы ни призналась в том, что поэзия может вызвать у нее слезы. – Я не могла не думать о той маленькой девочке, какой ты была. И мне захотелось, чтобы ты оставалось той девочкой со всеми ее причудами. Теперь ты выросла и уезжаешь, и выглядишь такой высокой и стильной… такой необычной в этом платье… как будто ты не из Эйвонли. И при мысли об этом я почувствовала себя одинокой.
– Марилла! – Энн опустилась перед женщиной на колени, взяла в руки ее морщинистое лицо и посмотрела внимательно и нежно в ее глаза. – Я нисколько не изменилась – правда. Только повзрослела и стала серьезнее. Но в глубине души я все та же. И, знайте, куда бы я ни поехала и как бы ни изменилась внешне, в сердце я навсегда останусь вашей маленькой Энн, которая будет любить вас и Мэтью и дорогие Зеленые Крыши с каждым днем все больше.
Энн прижалась юной щекой к поблекшей щеке Мариллы и протянула руку, чтобы погладить по плечу Мэтью. В эту минуту Марилла многое бы отдала, чтобы уметь, как Энн, облекать чувства в слова, но природа и привычка взяли свое, и она только сильнее прижала к себе девушку, всем сердцем желая, чтобы она никуда не уезжала.
Мэтью с подозрительно влажными глазами встал и вышел на улицу. Он ступил в синеву летней ночи с сияющими наверху звездами, возбужденно прошелся по двору и остановился у калитки под тополями.
– Вижу, она не сильно избалована, – пробормотал он с гордостью. – И то, что я приложил руку к ее воспитанию, не принесло много вреда. Она смышленая, красивая и любящая, а это самое главное. Все эти годы она была благословением для нас, и миссис Спенсер совершила прекрасную ошибку в своей жизни, когда ее привезла. Хотя вряд ли это было случайностью. Это была рука Провидения – Всевышний видел, как она нам нужна.
Наступил день отъезда. Прекрасным сентябрьским утром Энн с Мэтью отправились в путь. При расставании Диана непрерывно лила слезы, Марилла же крепилась, простилась с Энн по-деловому и дала ей несколько практичных советов. Когда же коляска скрылась из вида, Диана утерла слезы и поехала на пикник в Уайт-Сэндз с кузинами из Кармоди и там хорошо провела время. А Марилла загрузила себя ненужной работой, пытаясь унять душевную боль, но та жгла и грызла ее – от такой боли не избавиться при помощи слез. Вечером, когда Марилла легла спать, ее пронзила мысль, что в комнате под крышей не живет больше веселое молодое существо, комната не согревается теплым девичьим дыханием, и она, зарывшись лицом в подушку, горько разрыдалась. Эта неутешная боль ее испугала, и, когда она упокоилась, то подумала, что, должно быть, испытывать такие сильные чувства к простому смертному созданию большой грех.
Энн и остальные школьники из Эйвонли приехали в город как раз к началу занятий. Первый день прошел в приятном волнении, между будущими студентами завязывались знакомства, запоминались некоторые преподаватели, проходило распределение по классам. По совету мисс Стейси, Энн записалась сразу на второй курс, то же самое сделал и Гилберт Блайт. Это давало возможность получить лицензию учителя первой категории при успешной учебе за один год вместо двух. Правда, тогда необходимо выкладываться по полной. Джейн и Руби удовлетворяла и лицензия учителя второй категории. Энн почувствовала себя одинокой, оказавшись в одном классе с пятьюдесятью студентами, из которых она никого не знала,
