Мадджхима Никая - Сиддхартха Гаутама
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как такое возможно, Мастер Готама? Нет, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Аггивессана? Если это так, не хватаешься ли ты за страдание, не обращаешься ли к страданию, не держишься ли за страдание, не считаешь ли страдание таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Как может быть иначе, Мастер Готама? Да, Мастер Готама».
«Это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, взял бы острый топор и вошёл в лес. Там бы он увидел ствол большой банановой пальмы, прямой, свежей, неспелой. Он бы срубил её у основания, отрезал бы ветви, содрал бы внешние слои [ствола]. И когда он содрал бы внешние слои, то не обнаружил бы даже заболони, не говоря уже о сердцевине.
Точно также, Аггивессана, когда я тебя прижал, спросил, расспросил насчёт твоего утверждения, ты показал себя пустым, полым, ошибочным. Но ведь это был ты, кто делал такое заявление перед собранием из Весали: «Я не вижу ни одного жреца или отшельника, предводителя ордена, предводителя группы, наставника группы, даже того, кто заявляет, что в совершенстве и полностью просветлён, кто бы не дрогнул, не задрожал, не поколебался, у кого бы пот не заструился из подмышек, если бы он вступил со мной в дебаты. Даже если бы я пустился в дебаты с бесчувственным столбом, тот бы дрогнул, задрожал, поколебался, если бы он [мог] пуститься в дебаты со мной, так что уж говорить о человеческом существе?» А теперь у тебя на лбу капли пота, и они насквозь промочили твоё внешнее одеяние и упали на землю. Но на моём теле пота сейчас нет». И Благословенный раскрыл своё золотистое тело собранию. Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить.
И тогда Думмукха, сын Личчхави, увидев Саччаку сына Нигантхов в таком положении, сказал Благословенному: «Метафора придумалась мне, Мастер Готама».
«Изложи то, что придумалось тебе, Думмукха».
«Представьте, Господин, как если бы неподалёку от деревни или города был бы лотосовый пруд, в котором бы жил краб. И затем несколько мальчиков и девочек вышли бы из деревни или города и отправились бы к [этому] пруду. Они бы вытащили краба из воды и положили на сухую землю. И затем, как только краб распрямлял бы одну из конечностей, они отрубали бы её, ломали бы её, разбивали на куски палками и камнями. Так, когда все его конечности были бы отрезаны, поломаны и разбиты на куски, тот краб не смог бы вернуться в тот пруд. Точно также, Господин, все те искривления, манёвры, колебания Саччаки сына Нигантхов были отрублены, поломаны и разбиты на куски Благословенным. И теперь у него нет возможности приблизиться вновь к Благословенному, чтобы поспорить».
Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов сказал ему: «Погоди, Думмукха, погоди! Мы говорим не с тобой, здесь мы разговариваем с Мастером Готамой». [И далее Саччака продолжил]:
«Оставим, Мастер Готама, этот наш разговор и [разговоры] других заурядных жрецов и отшельников. Я думаю, всё это была просто лишь пустая болтовня. Но каким образом ученик Мастера Готамы — тот, кто исполняет его наставление, который следует его совету, который вышел за пределы сомнений — становится свободным от замешательства, обретает бесстрашие, становится независимым от других в Учении Учителя?»
«Вот, Аггивессана, любой вид формы — прошлой, настоящей, будущей, внутренней или внешней, грубой или утончённой, низшей или возвышенной, далёкой или близкой — мой ученик всякую форму видит в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». Любой вид чувства… любой вид восприятия… любой вид формаций… любой вид сознания — прошлого, настоящего, будущего, внутреннего или внешнего, грубого или утончённого, низшего или возвышенного, далёкого или близкого — мой ученик всякое сознание видит в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я».
Вот каким образом мой ученик — тот, кто исполняет моё наставление, который следует моему совету, который вышел за пределы сомнений — становится свободным от замешательства, обретает бесстрашие, становится независимым от других в Учении Учителя».
«Мастер Готама, каким образом монах является арахантом, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг своей цели, уничтожил путы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания?»
«Вот, Аггивессана, любой вид формы — прошлой, настоящей, будущей, внутренней или внешней, грубой или утончённой, низшей или возвышенной, далёкой или близкой — монах всякую форму увидел в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». И он освобождён посредством не-цепляния. Любой вид чувства… любой вид восприятия… любой вид формаций… любой вид сознания — прошлого, настоящего, будущего, внутреннего или внешнего, грубого или утончённого, низшего или возвышенного, далёкого или близкого — монах всякое сознание увидел в соответствии с действительностью правильной мудростью: «Это не моё, я не таков, это не моё «я». И он освобождён посредством не-цепляния.
Вот каким образом монах является арахантом, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг своей цели, уничтожил путы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания.
Когда ум монаха таким образом освобождён, он обладает тремя непревзойдёнными качествами:
* непревзойдённым видением,
* непревзойдённой практикой,
* непревзойдённым освобождением{181}.
Когда монах таким образом освобождён, он всё ещё чтит, уважает, почитает, выражает почтение Татхагате: «Благословенный — просветлённый и обучает Дхамме ради просветления. Благословенный — укрощённый и обучает Дхамме ради укрощения себя. Благословенный находится в покое и обучает Дхамме ради покоя. Благословенный пересёк [сансару] и обучает Дхамме ради пересечения. Благословенный достиг ниббаны и обучает Дхамме ради достижения ниббаны».
Когда так было сказано, Саччака, сын Нигантхов, ответил: «Мастер Готама, мы были нахальными и дерзкими, думая, что можем напасть на Мастера Готаму в дебатах. Человек мог бы напасть на сумасшедшего слона и найти [для себя] безопасность [в этом], но он не смог бы напасть на Мастера Готаму и найти [для себя] безопасность [в этом]. Человек мог бы напасть на пылающую груду огня и найти [для себя] безопасность [в этом], но он не смог бы напасть на Мастера
