Огниво Рассвета - Алексей Будников

— Свободные комнаты имеются? — обратился я к стоявшему напротив взлизистому дородному трактирщику в песочном, заляпанном чем-то темным фартуке.

Он вначале даже не уделил мне внимания, продолжая вытирать рваной тряпицей и без того смотревшийся кристально-чистым стеклянный стакан, но, когда я уже готовился повторить свой вопрос, кабатчик, наконец, поднял на меня свои зеленые глаза.

— Имеются, — коротко пробасил здоровяк. — Три серебряных марки за ночь.

От озвученной цены мое горло даже свело коротким спазмом. Но спорить за лишнюю монетку в мои планы сейчас не входило.

— Беру. И подай мне кружку ледяного эля. Дорога была утомительна. — Я договорил и перекинул котомку на столешницу, развязал тесьму. Достал пухленькую мошну, заглянул внутрь… И это Вильфред назвал «небольшим количеством денег»?! Да такой суммы мне бы хватило, чтобы весь месяц кутить в самых элитных борделях столицы!

Проглотив удивление, я принялся, гремя монетами, возиться пальцами в кошеле. И тут же вновь почувствовал на себе тяжесть многочисленных взоров, буквально обжигавших меня со всех сторон. Даже кабатчик, подставив кружку под лившийся из крана пухлой настольной бочки пивной поток, нагло таращился на сверкавший золотом и серебром денежный ворох в мошне.

— Вот. — Я возложил на прилавок пяток серебряных монет, убирая кошель обратно в котомку. — Мне же хватит этого до утра?

— Вполне, — не задерживаясь, хозяин трактира сгреб плату, взамен ставя перед моим носом дурманно пахнущий эль и, только я сделал глоток, обратился со стандартным вопросом: — Откуда путь держишь?

— Не столь важно откуда, сколь важно куда, — стерев с губ пену и причмокнув, ответил я. — Ищу одного мужичка, звать Васак. Поговаривают, он где-то поблизости прозябает. Вы, случаем, его не знаете?

— О да, как же не знать милорда Васака, — улыбнулся трактирщик, ставя огромные локти на столешницу. — Знатный бородач, не чета большинству этих тщеславных рудокопов: щедр, добр, приветлив. Правда вот, покоя от него нет. Чуть ли не каждую ночь из его дома доносится какой-то гром-погром, гул стоит, вспышки сверкают. Хоть и отселился он уж несколько лет как с пределов деревни — тут, недалече, на лысый холм, — все равно шум его кутежа слышен. Да еще как слышен! Псы аж до полуночи успокоиться не могут. Впрочем, в последнее время он что-то совсем нелюдим стал. Раньше постоянно навещал нас. Праздник какой — так все семьи за его счет гуляют. А сейчас даже товар не желает самостоятельно подвозить, все посыльных шлет.

— Что еще за товар?

— Так все, что ты здесь наблюдаешь и от чего щемится подвал — все Васаково пойло. За умеренную плату он варит такой эль, что, воистину, хоть на королевский стол подавай. Этим они с братцем — имя его, если не ошибаюсь, Курло — и зарабатывают, уже который год поставляя эль, вино, водку, наливки и даже духи во все уголки Ферравэла. Наверняка, ты хоть раз-то и пробовал его товар, может просто этикетку не читал.

— И пробовал, и читал, — не моргнув глазом, врал я, покивывая. — И остался очень доволен.

— Кстати, а тебе милорд Васак почем, собственно, занадобился?

— Ну как же, давно хотел познакомиться с таким мастером пивоварения, а, быть может, и прикупить чего редкого для личной коллекции.

— Хм, занятно… — протянул трактирщик, выставив подбородок. — Впрочем, от человека столь состоятельного на вид, иного услышать я и не ожидал. Делец, сразу видно. И одежда опрятная, и шмель упитанный. Последним, кстати, ты бы лучше не светил. Деревенский народ хоть и беден, зато удал. Тем более, тебя здесь никто не знает.

Я коротко кивнул, глазами покосившись вбок. Там, за угловым столиком, мой глаз приметил двух пристально на меня глазевших и что-то тихо обсуждавших мужиков. Переметнул взор в другую сторону — и еще троица, то и дело украдкой зыркая в мою сторону, наигранно буднично попивала из глиняных кружек. Встретить здесь, в северной деревушке, иной контингент я и не надеялся. Местные селения полнились преступниками. Особенно их прибавлялось ближе к снегам, ведь зима в Норгвальде будет пострашнее некоторых пандемий. Временами, из сотен выживали единицы — три холодных месяца собирали богатую жатву. Думаю, не стоит объяснять причину такого повального рвения заключенных сбежать из тисков тех морозных стен. Но мчать внаготку до больших городов далеко и опасно. Поэтому лихой народ и останавливался в деревеньках. А старосты и просто те, в чьих домах, хлевах и сараях укрывались сбежавшие, имели с этого как минимум лишнюю пару рабочих рук. Впрочем, нечасто преступники задерживались слишком надолго. Едва сходил первый снег — пускались прочь из страны, чаще всего, примыкали к караванам. Но многих власти отыскивали всего спустя пару дней после побега.

Видно, эти ребята были одними из первых. Либо уже давно оседлыми.

— Гнать я тебя не стану — стынь уже довольно крепко сковывает улицу, особенно ближе к сумеркам. Так что переночевать лучше у меня, — продолжал кабатчик в полтона. — Но и заступаться, если вдруг что, не вздумаю. Надеюсь, спишь ты чутко и мечом владеешь исправно. Такие парни, если выражаться мягко… недолюбливают чужаков. Не подумай, никаких угроз. Просто будь настороже…

И в этот момент я почувствовал чью-то тяжелую горячую ладонь, грубо опустившуюся на мое плечо.

— Как посмотрю, у нас высокий гость — В нос ударил едкий смрад перегара.

Я повернул голову. Надо мной навис высокий широкоплечий детина, с выбритыми висками и тонкой, заплетенной у самого затылка и ниспадавшей на грудь косичкой, а также темно-русой бородой бальбо. Во рту виднелись черные пробоины нескольких отсутствовавших зубов.

Я глянул на трактирщика, но тот лишь отвел глаза, принявшись молчком протирать столешницу.

— Ну, чего умолк? Вы вроде так мило переговаривались. Или я вам помешал? Хотя, право скажу, от тебя я такого не ожидал, Брозеф, — обратился верзила к кабатчику. — Якшаться со всякими градскими купчишками.

— Это моя работа, Геллир, — не поднимая взгляда, холодно отвечал хозяин трактира. — Не буянь…

— Хочу и буяню, мой друг. Я пьян и не могу себе позволить просто сидеть на гузне и лупоглазить на этого вылощенного чужанина.

— Я не чужанин, — высказался я и поймал на себе насупленный взгляд одурманенных алкоголем красноватых глаз.

— Неужто?! И как же это понимать? Я тебя не знаю, да и на селянина ты слабо походишь.

— Дело в другом. Как и вы, я тоже зарабатываю на жизнь не самым… законным способом.

После этой моей фразы здоровяк безудержно рассмеялся, и хохот его подхватили многие другие наблюдавшие за нами посетители.