Перекрёстки Эгредеума - Эмпирика Аттонита

— Рад, что твоё чувство юмора уцелело.

Без раздумий, без лишних слов, без долгих объятий и ненужных признаний, едва придя в себя, они направились к башне — без страха — и вошли беспрепятственно под чёрную арку, зияющую студёной клубящейся тьмой.

Они шли по каменным коридорам, залитым бледным туманом в тусклом свечении фиолетовых факелов, по головокружительным лестницам, что зыбко вздрагивали эхом одиноких шагов в тревожной истоме тысячелетнего забвения.

Они шли, и Отверзатель Путей в руке Хранителя мерцал холодной решимостью, и Эмпирика, прислушиваясь к шёпоту бледных знаков на стенах, мимоходом поглядывала на сумрачные откровения, рисуемые ими на мысленном экране. Она больше не боялась — и не сопротивлялась больше, оттого и чужие воспоминания разворачивались пред распахнутым сознанием тихо, безболезненно, подобно кадрам ненавязчивого кинофильма, подобно телепередаче, включённой в качестве фона для бытовой рутины.

Все башни — как одна. И Галх Эрим, ушедший под воду, и Аш-Раторг, вечно плавящийся в безжизненной пустыне под прямыми лучами Мерры. И Аш-Тарагат, лежащий в руинах, и неведомая Аш-Меденейя, потерянная во льдах Джаобы, и Аш-Таше на Озере Слёз — обитель призрачных грёз и скорбных дум, терзающих беспокойный сон последнего из ашей.

И Ир-Седек — тот, кто некогда был заточён в Аш-Раторге, теперь здесь. Бродит безумным призраком в студёной тьме, бессильно заламывает руки во время проблесков осознания, безмолвно стонет в неизбывном отчаянии.

Нет, пленников было двое — но Эйкундайо, седовласый юноша, сведённый с ума нескончаемым заточением в шепчущей тьме, где вместо огней горели красные знаки на полах плаща призрачного тюремщика, сделал свой выбор. Получив ключ, он не освободился от оков, ибо, привыкнув к ним, счёл драгоценными браслетами. Он прельстился даром ветреных крыл и обещанным троном, принадлежащим ему по праву родства с королём Феоссой, он, в конце концов, поверил Ир-Птаку.

А Ир-Седек не поверил. Но тело и разум его были куда слабее, и, оказавшись среди безжалостных песков во время рат-уббианского мятежа, он был пленён чарами чёрной башни и сделался безвольной марионеткой, дёргающейся на ниточках по прихоти незримого кукловода, игрушкой, отверзающей уста, из которых доносятся слова кажущегося безмолвным чревовещателя.

Ир-Седек, которого она считала предателем. Тот, кто до сих пор одержим злой волей Ир-Птака. Тот, кому она была обещана до рождения — обещана вскользь, невзначай, только чтобы глаза и уши Ир-Птака смогли пробраться в Агранис… О Тьма! Откуда ей было знать?!

О Ив, Ив, что ты наделала?..

* * *

Стены из жёлтого песчаника украшены яркими росписями и барельефами, изображающими древних жителей Эгредеума вместе с жуткими тварями, на которых они охотились и которых приручали. Просторный зал светел, пуст и тих, и лишь позади золотого трона, в потаённой комнатке за пологом, слышатся приглушённые голоса.

— Зачем ты пришла? Король скоро будет здесь, нельзя, чтобы тебя кто-нибудь заметил.

Полог растворяется пред взором сознания, принуждённого смотреть эти странные сны, похожие на сцены фильма, открывая затаившиеся за ним фигуры. Одна — смуглая, с песочными волосами, уложенными под сияющей диадемой, в воздушном белом платье, расшитом золотом, — выглядит встревоженной. Она беспокойно теребит драгоценные нити на шее, расхаживая из угла в угол. Вторая невозмутимо восседает в резном кресле у крохотного стола. Глубокий капюшон скрывает её лицо, а полы чёрного плаща расшиты странными красными узорами.

— Не бойся, не заметят, — вкрадчивый голос из-под капюшона. — Всё сделаешь ты.

— Сделаю что?!

— То, что предначертано. Ты же хочешь вернуть Старому миру былое величие?

Красавица в воздушном платье замирает подле чёрной фигуры, угрюмо уставившись на неё жёлтыми глазами.

— Или ты забыла, по чьей милости роскошествуешь в этих катакомбах? — прошипела сумрачная незнакомка. — Забыла свою названную сестру и клятву, что связала нас? Забыла нашего отца Ир-Птака и оковы мертвенного беспамятства и бессилия, в которых он томился тысячелетиями? Забыла древний Альгир, от чьего красного пламени был исторгнут Звёздный Пепел? Как же, Ир-Менехет? Ты и дальше будешь подобострастно пресмыкаться перед захватчиками или примешь свою судьбу и оружие из моих рук, чтобы их свергнуть?

Лишь потомок непримиримых врагов положит конец этой войне. Лишь наследник Радоша способен одолеть его заклятья, сковавшие наш мир сетями самонадеянной иллюзии, сорвать светозарный покров, застилающий истину от помрачённых взоров. Только так Народ Звёздного Пепла обретёт свободу.

Ир-Менехет опускается в соседнее кресло, опершись локтями на стол, закрывает лицо руками.

Её тягостное безмолвие пронизано тихими вздохами и горестными думами.

И зачем она заговорила со странной женщиной в чёрном плаще? Тогда, в безмятежной юности, на берегу оранжевого океана, пока её сёстры весело плескались в тёплой воде… Зачем она послушала незнакомку, прячущую лицо, весь облик которой пронизан мраком нездешних тайн? Зачем, сбежав из дворца, отправилась с ней на туманный остров под звёздным небом, где в иступлённом танце кружилась с призраками и клялась в верности тёмному Аш-Мару, потерянному дому, чьё имя эгредеумцы используют как ругательство! Зачем, вторя парализующим волю колдовским словам незнакомки, скрепив собственной кровью безумный обет, назвала её сестрой и пообещала вернуть мир его истинным правителям — ашам, изгнанным в мертвенное ледяное безвременье и томящимся там, где нет света?

С момента их первой встречи минуло много лет, полных безрадостных событий. Гибель её родителей, скоропостижная смерть наследниц престола — старших сестёр и племянниц — якобы от неизвестной лихорадки, неожиданное восшествие Ир-Менехет на трон, заговоры, забастовки, подавление восстаний, бесконечная ложь и показное повиновение Объединённому Королевству, недавнее рождение чудом выжившего сына, после которого она оправилась с трудом и теперь больше не сможет иметь детей… А значит, династия Рат-Уббо, где власть испокон веков наследуется по женской линии, священная династия, основанная Крылатой Хюглой и не прерывавшаяся со времён Радоша, обречена кануть в небытие.

— Не бойся, твой род не прервётся, — мягкий голос из-под чёрного плаща прервал тягостные воспоминания, встревоженные чудовищной догадкой о том, что его обладательница может читать мысли.

«И ведь может!» — вздрогнула от ужаса Ир-Менехет, не подозревая, что невольно наблюдающему сознанию её затаённые помыслы тоже доступны.

— Я же говорила, что в нас обеих течёт кровь Хюглир, — сказала фигура в чёрном плаще. — Потомки звёздных Прядильщиц — Крылатой и Чёрной — будут править обновлённым миром. Твой сын и моя дочь, которая не родится, если ты сейчас отступишь.

Ир-Менехет поднимает испуганный взор.

— Что я должна сделать?

— То же, что и раньше, — чёрная фигура извлекает из складок плаща крохотный пузырёк. — Особое угощение для королевы.

Ир-Менехет страшно бледнеет, губы её дрожат:

— Виграмора — моя троюродная сестра…

По отцу, конечно, но сестра же!