Полет мотылька - Алексей Калугин

– О чем?

– Здесь мы можем чувствовать себя в безопасности? Или же существует возможность отслеживать чужие сны?

– Опытный сновидец может проникнуть в чужой сон. Но если кто-то попытается сделать это, я непременно замечу.

Поза Марины сделалась чуть менее напряженной, хотя, может быть, Геннадию Павловичу это только показалось.

– Ты чего-то боишься? – спросил он.

– Естественно, – резко бросила в ответ Марина.

Геннадий Павлович ждал, что она еще что-то скажет, но продолжения не последовало.

– Почему ты решила покинуть проект?

– Потому что поняла, к чему это ведет.

– Объясни мне, – попросил Геннадий Павлович.

Марина нервно дернула подбородком.

– Вообще-то я думала, что это ты мне все объяснишь.

– Я всего лишь сновидец, – беспомощно развел руками Геннадий Павлович.

– Да? – Марина недоверчиво прищурила глаза. – А я полагала, что проект создавался под тебя.

– Под меня? – удивился Геннадий Павлович.

– Под ту работу, которой ты занимался, – уточнила Марина.

– Насколько я помню, – Геннадий Павлович задумчиво коснулся подбородка указательным пальцем, – я занимался разработкой теории снов.

– Должно быть, теория была интересная.

– В чем суть проекта?

– Всего я не знаю. Я была задействована в работе сектора, который изучал возможности ложных воспоминаний.

– Судя по всему, работа продвигалась успешно, – мрачно усмехнулся Геннадий Павлович.

– Более чем, – подтвердила Марина. – Оказалось, что создавать ложные воспоминания не так сложно. Представляешь, что произойдет, если эта методика будет задействована в массовом порядке?

– Какой в этом смысл? – недоумевающе пожал плечами Геннадий Павлович.

– Если подумать, то смысл есть во всем, – заверила его Марина.

– Ну так расскажи мне! – нетерпеливо взмахнул руками Геннадий Павлович.

– Что тебе рассказать? То, как воспоминания влияют на поведение человека и на его оценку действительности?

– Постой, – недоумевающе развел руками Геннадий Павлович. – Но это же манипулирование сознанием.

– Именно так они это и называли, – насмешливо кивнула Марина.

– Кто «они»?

– Те, кто контролирует проект.

– Нет, – медленно покачал головой Геннадий Павлович. – Это невозможно. Никто не дал бы разрешения на проведение подобных исследований.

Марина посмотрела на Геннадия Павловича так, словно хотела рассмеяться в ответ, но почему-то вдруг передумала.

– Ты хочешь сказать, что разрешение на проведение исследований получено на самом верху?

– Не знаю, – качнула головой Марина. – Мне об этом никто не докладывал. Но, если подумать, любой правитель мечтает иметь послушных и верных ему подданных…

– Нет! – решительно перебил ее Геннадий Павлович. – Я бы сам никогда не стал этим заниматься! И не буду этого делать!

Марина положила руки на колени и наклонилась вперед.

– А ты не подумал о том, Геннадий, – впервые она назвала его по имени, – что, используя твою же методику, тебя могут заставить выполнять любую работу не за страх, а за совесть. Мало того, ты будешь еще горд тем, что делаешь большое и нужное дело.

Геннадий Павлович издал какой-то нечленораздельный звук и, наклонив голову, потер пальцами переносицу. Ему казалось, что у него снова начинает болеть голова, хотя во сне это было невозможно.

– Я не пойму, как это могло случиться? – произнес он, не поднимая головы. – Каким образом я оказался втянут во все это? Почему я нахожусь в роли подопытного, если проект строится на моих разработках?

– Этого я не знаю, – покачала головой Марина.

Геннадий Павлович приподнял голову и из-под бровей посмотрел на девушку.

– Что ты теперь собираешься делать?

Марина молча развела руками.

– Почему ты уверена в том, что тебя непременно станут преследовать?

– Потому что знаю, с кем имею дело, – ответила Марина.

И как в прошлый раз, когда речь зашла о тех, кто контролирует проект, это был окончательный ответ. Марина не хотела говорить конкретно. Хотя этого и не требовалось. Организации, которые могли бы взять на себя финансирование крупного научного проекта, задействовать в нем множество людей, да к тому ж еще и обеспечить полную секретность, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– Так и будешь всю жизнь скрываться? – спросил Геннадий Павлович.

Марина сделала неопределенный жест рукой:

– Видно будет.

– Ну, извини, – сказал Геннадий Павлович.

– За что? – не поняла Марина.

– За то, что я тебя во все это втянул.

– Ты здесь ни при чем, – едва заметно качнула головой девушка.

Геннадий Павлович горько усмехнулся.

– Самое смешное, что я сам не могу за это ручаться, потому что не знаю, какова степень моего участия в проекте.

– Судя по тому, как тебя обхаживают, ты в нем главное действующее лицо.

– Вот видишь.

Марина ничего не ответила. Собственно, Геннадий Павлович и не ожидал никакого ответа: он и сам не понял, что хотел сказать. Он понимал лишь то, что ситуация, в которую он угодил, была, что называется, глупее не придумаешь. Марине приходилось скрываться, но при этом у нее оставались воспоминания, в соответствии с которыми она могла выстроить собственную линию поведения. Геннадий Павлович такой возможности был лишен – он до сих пор не мог понять, кто он такой и что в его нынешних мыслях принадлежит собственно ему, а что является следствием ложных воспоминаний.

– Я не знаю, как нам из всего этого выбраться, – честно признался Геннадий Павлович.

Марина снова промолчала, – по-видимому, она и не рассчитывала услышать ничего другого.

– Но что-то же нужно делать, – посмотрел на девушку Геннадий Павлович.

Губы Марины изогнулись скобкой – достаточно для того, чтобы передать, с каким скепсисом она относится к самой мысли о том, что в данной ситуации можно было что-то сделать.

– Черт! – Геннадий Павлович провел пальцами по лбу. – Должен же быть какой-то выход. В конце концов, это же моя разработка.

– Только ты ничего о ней не помнишь, – голос Марины был откровенно насмешливым.

– Все равно они не могут знать о моей работе больше того, что известно мне. – Геннадий Павлович посмотрел на Марину, прося поддержать его хотя бы в этом. – Я просто не могу вспомнить.

– Какая разница. – Марина отвела взгляд в сторону. – Тебе это ясно так же, как и мне. Только, в отличие от тебя, я не собираюсь строить иллюзий.

– Какой же смысл был в твоем побеге?

– Со мной или без меня, проект все равно будет доведен до конца – не такая уж я значимая фигура. Сам мог в этом убедиться – воспоминания обо мне убрали из твой памяти за пару часов. Я просто не хотела больше этим заниматься. Если у кого-то есть твердое намерение превратить страну в скопище идиотов, пусть это произойдет без моего участия.