Восточные страсти - Майкл Скотт

Руфь ждала, затаив дыхание.

— Я должна сделать аборт, — решительно заявила Элизабет.

Вся столовая завращалась перед глазами Руфи, и она непроизвольно ухватилась за край стола.

— Ты сошла с ума, — прошептала она. — Это же опасно, унизительно, отвратительно и…

— Называй это как хочешь, — сказала Элизабет, — и я соглашусь с тобой. Если бы существовал некий способ обойтись без этого, я бы за него ухватилась. Но такого способа нет. И поэтому я намерена делать аборт. Я прошу у тебя сейчас понимания и поддержки, потому что вовсе не так сильна, как иногда о себе думаю. И мне ужасно нужна чья-то помощь.

Сэр Алан потихоньку лечил слабые легкие на солнечном и теплом острове Джерси в Ла-Манше, и Руфь меньше всего хотела мешать его выздоровлению. Она согласна была и с тем, что недопустимо вводить в курс дела Джессику, ибо та все равно ничем не могла помочь, а само сообщение было бы для нее тяжелым ударом.

Но в одном Руфь была непреклонна: Чарльз, считала она, должен знать правду. Сейчас именно он был главой семьи и нес за нее полную ответственность. Элизабет сперва колебалась, но Руфь держалась твердо, и та, наконец, дала свое согласие.

Оставалось только выбрать подходящее время для разговора с Чарльзом. Последние дни он бывал настолько изнурен работой, что это было совсем непросто. В конце концов они решили дождаться воскресного утра, когда завтракали все вместе до его ухода на верфь.

Чарльз с честью воспринял сообщение, и Руфь не могла не испытать гордость за то, как он при этом держал себя. Он продолжал спокойно поглощать селедку и яйца и время от времени кивал, слушая сестру с видимым спокойствием. Когда Элизабет закончила, он тихо спросил:

— От кого ты беременна?

Элизабет сжала кулаки. Краска залила ей щеки.

— А вот это уже не важно, Чарльз! Между нами ничего сейчас нет и никогда больше не будет. Мы расстались…

Он отмахнулся от ее возражений:

— И так ясно, что это Ронни Уэйбрайт.

— Я запрещаю тебе говорить ему об этом! Это касается только меня одной, а вовсе не его!

— Ронни — порядочный человек, — сказал он. — И уж я вовсе не удивлюсь, если он решит, что эти новости касаются и его. Иными словами, я уверен, что он будет настаивать, чтобы ты вышла за него.

Она вызывающе взглянула на брата.

— И это именно та причина, милый Чарльз, по которой я не хочу, чтобы ты что-либо ему рассказывал. Я не собираюсь выходить за него замуж и не считаю нужным усложнять и без того непростую ситуацию.

Чарльз удивленно поднял бровь.

— Это не слишком благоразумно, Элизабет, — сказал он. — Наше общество еще не настолько избавлено от предрассудков, чтобы спокойно смотреть, как женщина одна воспитывает ребенка.

— У меня нет ни малейшего намерения иметь этого ребенка, тем более растить его. Я приняла решение сделать аборт.

Аборты были достаточно распространены, но знали о них очень мало. Они были запрещены законом, и никакой дорожащий своей репутацией врач или хирург не взялся бы за них. Поэтому сама операция всегда оставалась под покровом тайны.

— И что ты собираешься предпринять?

— Я уже навела справки, — ответила она, — разумеется, не сболтнув лишнего. У меня есть имя одного человека, который этим занимается. Он надежен и честен, так что я буду вне опасности. Я просто отправлюсь к нему, и все будет кончено.

Чарльз был потрясен. Он беспомощно взглянул на жену.

— Мне были известны ее планы, — сказала та. — Но мне казалось, что ей следует рассказать об этом самой.

— Честно говоря, я затрудняюсь сказать что-то определенное, — пробормотал Чарльз, который никак не мог прийти в себя.

— Ничего не надо ни говорить, ни делать, — внушительно сказала ему Элизабет. — Проблема моя, и решение тоже мое. И последствия, если они будут, я тоже беру на себя.

Чарльз был откровенно растерян. Он не знал, как реагировать, что говорить. Он тщетно пытался представить себе, как бы на его месте поступил отец, окажись он в схожих обстоятельствах, но вскоре вынужден был оставить свои попытки.

— Я не хотела взвалить на тебя лишнюю ношу, Чарльз, — сказала Руфь. — Но это я настояла на том, чтобы ты все знал, потому что ты сейчас глава семьи.

— Ты совершенно правильно поступила, — сказал он, удерживая себя от желания закусить нижнюю губу.

— У меня было гораздо больше времени, чем у тебя, для обдумывания случившегося, — сказала она, — и я пришла к выводу, что нам следует позволить Элизабет принимать свои собственные решения. Я не приемлю аборт в качестве разрешения этой проблемы, знаю, что и ты против этого…

— Вне всякого сомнения, — поспешно сказал он. — Я считаю это абсолютно неприемлемым.

— И тем не менее, — продолжала Руфь, — это все-таки проблема Элизабет, и у нас нет оснований для того, чтобы вмешиваться.

Нахмурившись, он отбивал пальцами такт по обеденному столу.

— У меня нет ни малейшего желания признать это, — заявил он наконец, — но все же, полагаю, что ты права.

— Спасибо, — искренне поблагодарила их Элизабет.

Чарльз сурово посмотрел на нее.

— Я мог бы спросить тебя, каким образом все это могло случиться, — произнес он, — но охоты читать тебе нотации у меня нет. Я наделал в своей жизни достаточно ошибок и хорошо знаю, что совсем недолго сбиться с прямого и верного пути.

— Я очень благодарна тебе за то, что ты воздержался от наставлений, — сказала Элизабет. — Если честно, меньше всего мне хотелось бы сейчас услышать проповедь.

— Можешь не беспокоиться, — сказал он, — ее не будет. Вопрос стоит по-другому — как из этого положения выбраться?

— У меня имеется имя и адрес человека, который делает аборты, — повторила Элизабет. — Я собираюсь пойти к нему в ближайшие дни.

Чарльз поколебался и наконец сделал решительный шаг:

— Прошу тебя, окажи мне одну любезность. Мне нередко приходилось слышать самые отталкивающие истории про этих мастеров, и ради твоей безопасности я хотел бы, чтобы ты пошла туда не одна. Пусть с тобой пойдет Руфь.

— Неужели это так необходимо? — спросила Элизабет.

— Если бы я не придавал этому значения, я бы тебя ни о чем не просил.

Он проявил такое благородство, выслушав ее сногсшибательные новости, что у Элизабет не хватило духу отказать ему в этой просьбе.

Они направились по имевшемуся адресу в следующий четверг, подчинившись какому-то стихийному порыву. Чарльз ушел из дому рано. Дэвид был отдан на попечение гувернантки, а Руфь было целиком отдалась во власть неотложных домашних дел. Неожиданно к ней подошла золовка.