Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром в среду Джон проснулся и услышал, как Малгрейв весело насвистывает, хлопоча на кухне. Было около восьми часов. Он спустился, умылся и обосновался в гостиной, куда Малгрейв принес ему чая. Джип вернулся вчера поздно вечером. Он сказал только, что обстряпал небольшое личное дельце и что все прошло как нельзя более гладко.
– Мистер Олдершоу внизу? – спросил Холдсворт.
– Еще спит, сэр. Можно рассказать вам кое-что по секрету, сэр?
– Что именно?
Джип достал записную книжку, вынул небольшую газетную вырезку и аккуратно положил ее на стол.
– Это из «Кроникл», сэр. За февраль.
Холдсворт изучил вырезку. В ней содержался вердикт по делу о несчастном случае со смертельным исходом на Трампингтон-стрит: девушка по имени Табита Скиннер, четырнадцати лет от роду, задохнулась вследствие припадка во сне. Печальное событие произошло вечером во вторник, шестнадцатого февраля, в доме миссис Фиар. Четыре месяца назад, подумал Холдсворт, почти день в день. История была особенно грустной, поскольку девушка была сиротой из лондонского госпиталя Магдалины. Миссис Фиар, вдова священнослужителя, усердно занималась благотворительностью и за свой счет привезла девушку в Кембридж в надежде обучить несчастную работе служанки.
Он поднял взгляд:
– Когда миссис Уичкот нашли в Иерусалиме? Вам известна точная дата?
– Утром в пятницу, семнадцатого февраля, сэр, – ответил Малгрейв.
– Кто такая эта миссис Фиар? Она связана с нашим делом?
– Она некогда работала гувернанткой в доме отца мистера Уичкота, сэр. Я не раз видел ее в Ламборн-хаусе и полагаю, что мистер Уичкот порой навещает ее на Трампингтон-стрит… – Он мгновение подождал с невозмутимым видом, но Холдсворт ничего не ответил. – Принести булочки, сэр, или вы подождете мистера Фрэнка?
– Нет… будьте добры, разбудите его.
Джип поднялся по лестнице, приволакивая ногу, и постучал в дверь Фрэнка. Подергал за ручку. Затем спустился по лестнице обратно.
– Не отвечает, сэр. А дверь заперта.
Холдсворт поднялся наверх, дернул за ручку и окликнул Фрэнка по имени. Потом ударил плечом в дверь. Та распахнулась. Джон ввалился в комнату так быстро, что чуть не упал.
Кровать была пуста, покрывала отброшены. Фрэнка не было видно, и ему негде было спрятаться.
Малгрейв подошел и встал за спиной:
– Ладно хоть не повесился, сэр. Здесь, по крайней мере.
– Придержи язык! – рявкнул Холдсворт, хотя мгновением ранее его посетила та же мысль.
Он подошел к окну – небольшому отверстию под самой крышей, над которым нависала солома, – высунул голову и посмотрел вниз. Совсем невысоко для мужчины роста Фрэнка, если ему удалось выбраться из окна ногами вперед и прыгнуть. Когда-то под самым окном была клумба, теперь заросшая сорняками. Она обеспечила бы ему мягкое приземление.
Холдсворт вернулся в комнату и огляделся по сторонам.
– Он взял сюртук и шляпу, которые надевает на охоту, – сообщил Малгрейв. – И крепкие ботинки.
Холдсворт выдвинул ящики небольшого комода, один за другим. Трудно было сказать, что еще взял Фрэнк, если взял. Он нашел кошелек с полудюжиной гиней и серебром. У Фрэнка есть другие деньги? Или ему не нужны деньги там, куда он отправился?
– И где же этот прохвост? – спросил Холдсворт.
Малгрейв поднял глаза к потолку, как если бы надеялся прочесть там ответ.
– Одному богу известно… – ответил он и после очередной старательно рассчитанной паузы добавил: – Сэр.
Рано утром в среду, четырнадцатого июня, в переднюю дверь Ламборн-хауса заколотили. Огастес, спавший в комнатке у кухни, глубоко погрузился в сон с участием давно покойного отца, подмастерья плотника, и поначалу стук смешался со сном и стал его частью. Но затем стук переместился к задней двери дома и стал громче. Наконец шум вынудил Огастеса неохотно пробудиться от сна и вернуться в реальный мир.
Выкарабкавшись из кровати, он первым делом подумал, что мистер Уичкот будет в ярости из-за подобного грохота в такую рань. Стук не прекратился, даже когда Огастес крикнул, что поспешает со всех ног. Наконец он справился с засовами на кухонной двери.
Во дворе стояло четверо незнакомцев. Они не дали ему возможности поразмыслить, впускать ли их в дом. Как только дверь приоткрылась, один из них ступил ногой за порог. Другой распахнул дверь, схватив мальчика за плечо и толкнув его внутрь. Мужчины протиснулись в дом.
– Вы свидетели, ребята, – сказал старший из четверки, мужчина с круглым красным лицом и огромным животом, распирающим жилет. – Этот любезный молодой человек пригласил нас войти. Мы не вламывались силой. – Он погладил Огастеса по голове рукой, похожей на кусок свиной грудинки. – Мистер Уичкот дома?
– Да, сэр. Но он и пальцем не пошевелит до…
– Ничего, мы заставим его пошевелиться.
– Но, сэр, я рискую своим местом.
Толстяк засмеялся:
– Твое место не стоит и гроша, так что я не стал бы беспокоиться о нем. Или ты проводишь нас к своему хозяину, или мы отыщем дорогу сами. Мы судебные приставы, и у нас с собой иск. Кто еще есть в доме?
– Только я, сэр.
– Другие слуги?
– Кухарка уволилась вчера. Горничная тоже. Есть еще старый Джем, но он спит не в доме.
Толстяк потопал наверх, его люди – за ним. Когда он достиг второго этажа, в дверях своей спальни появился мистер Уичкот. На нем была только ночная рубашка и ночной колпак, а изящные черты лица были искажены злобой.
– Кто вы, черт побери, такие?
– Судебные приставы, сэр, – охотно отозвался толстяк. – У меня с собой заявление на уплату семидесяти девяти фунтов, восьми шиллингов и четырех пенсов по иску мистера Малгрейва.
– Глупости. Он лжет. Кроме того, вы не имели права входить. Вы вломились в мой дом. Я пожалуюсь магистрату.
– Нет, сэр, не пожалуетесь. Ваш парнишка пригласил нас войти, благослови его Боже. Мы все поклянемся в этом на Святой Библии, если потребуется.
– Чертов болван!
– Меня волнует только иск, сэр, – сказал бейлиф. – А в нем написано, что вы должны уплатить долг плюс расходы. Вы дадите мне денег, я дам вам расписку, и мы тут же удалимся.
– Вы полагаете, я храню такие деньги в доме?
– В таком случае я вынужден пригласить вас пройти со мной, сэр. Но почему бы нам не
