Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночь на 21/VII прошла благополучно. Из Кули-Арвата я телеграммой в Казанджик просил командира железнодорожной роты (кап[итан] Курдюмов) оставить в роте обед для моих людей. Фуража взял на три дня, сена на два: на дорогу хватит.
В Казанджике мои казаки отлично пообедали. Со ст. Молла-Кары я дал знать в п. Узун-Ада командиру роты (кап[итану] Котову) о приезде и просил приютить на одну ночь. Котов любезно встретил нас по прибытии в порт Узун-Ада на вокзале. Ночью было очень трудно выгрузить лошадей, и мои казаки заночевали в вагоне. Меня офицеры железнодорожной роты пригласили в свою компанию ужинать, где мы весело провели вечер.
Утром 22/VII выгрузили лошадей и вещи; коновязь разбили подле платформы. В этот день в гарнизоне п. Узун-Ада было торжественное молебствие по случаю царского дня. Мои вещи было трудно разбирать, а в кителе идти неловко, а потому я не пошел. После полудня промяли застоявшихся лошадей, сделав проездку верхами с подполковником Брюнелли (штаб-офицер 1го Зак[аспийского][железнодорожного] батальона). По возвращении ходил купаться в море: редко испытываешь такое удовольствие. В этот день был семейный праздник у одного из офицеров гарнизона (пор[учик] Чоглоков), и собралось большое общество с дамами, где я и обедал. Казаков моих прекрасно разместили в роте. Поручик разыскал для нас в путешествие уксусной эссенции и фруктовой (лимонной) кислоты. Это крайне важно в этом крае.
В 4h 30m стали грузиться на пароход «Туркмен», который только что вернулся с севера, их порта Александровского с тремя старшими начальниками управляемой области (артиллерист, интендант и медицинский инспектор), ездившими туда раз в год для инспекции. В 6h вечера после маленькой суеты с вещами, я распростился с любезным хозяином дома и его гостями, которые проводили меня до пристани. Взял из местного склада на 6 дней сена и на 3 дня овса. Интендант области не позволил мне заплатить.
Пароход отчалил. На душе легко, спокойно. Погода стояла хорошая до ночи, но с полуночи на 23/VII 1891 г. сильно посвежело, и зыбь не унимается утром и днем. Моряки называют качку в Каспийском море «толчеей», ввиду часто меняющегося направления волн, которые пересекаясь, создают совершенно неправильные покачивания (крен) судна, непереносимые в сильной степени даже привычными к морю людьми. Наше общество в I классе состояло из 2-х морских офицеров, едущих на морскую станцию Ашур-Адэ, дамы с дочерью (жена доктора Наумова), молодой девушкой; агента Общ[ест]ва «Кавказ и Меркурий» капитана Шредера с его помощником и меня. Качка на женский пол подействовала убийственно: ночью они сильно промучились, оставаясь в столовой; внизу в каютах качка еще более несносна и неприятна по причине духоты. Вчера до полуночи я располагался на верхней палубе, но дождь прогнал меня вниз.
В 5h пополудни 23/VII 1891 г. мы стали в виду бывшего когда-то первоначально русского порта на восточном берегу Каспия – это Чикишляр, к которому теперь нельзя подойти ближе 4½ миль, так обмелело здесь Каспийское море. Лодки с берега уже были в море, но около часа лавировали, чтобы причалить к нашему борту. Дам встретили сын и брат и увез их с собою. Это агент О[бщест]ва «Кавказ и Меркурий» (Пицгер, которого тетка служит экономкой у жены генерала Куропаткина). Тронулись далее на юг. Погода испортилась. Меня сильно беспокоит трудность высадки лошадей ночью.
Моряки говорят, что на Ашур-Адэ высадить нельзя или очень трудно. Надо лошадей предварительно опускать в лодку и в ней уже перевозить на берег. Наконец наш пароход стал у ст. Ашур-Адэ. Я сейчас же в форме съездил представиться начальнику военно-морской станции (капитан 2го ранга Медведев). Решились лошадей высадить на баржу у пристани Гязь и завтра днем как-нибудь на персидский берег. К дебаркадеру этой пристани мы подошли в 8h3Om вечера. Темно. Дождь льет, не переставая. Познакомился в местным управляющим агентством о[бщест]ва «Кавказ и Меркурий» г. Оттен. Приставили две сходни с «Туркмена» на баржу, которая значительно выше, и благополучно выгрузили сначала вещи, а затем и лошадей. Вещи и людей моих поместили в каюте передней части баржи, а на заднюю перевели лошадей. Назначил ответственным старшим в моем конвое урядника Каракозова.
На пароходе сегодня люди пообедали и хлеб у них есть; фуража у лошадей – тоже. Г[осподин] Оттен предложил мне съехать на берег к нему и переночевать. Закутавшись в бурки, под сильным дождем добрались мы в лодке (с % версты) до пристани, а отсюда по скользким доскам в дом г. Оттена, где и переночевали во флигеле конторы вместе с помощником Засыпкиным после горячего спора о хлопководстве в г. Мерве.
Утром 24/VII я познакомился с семьей г. Оттена. Он англичанин, воспитанный в Петербурге, отлично владеет русским и английским языками. Оставаясь английским подданным, он женился на русской и имеет 2-х детей. Прежде 2 года был в Ардабиле; теперь года два здесь. Все агентство состоит из двух деревяных домиков с балконами на высоких фундаментах из свай по причине большой сырости. Г[осподин] О[тте]н предложил ехать на дебаркадер и попытаться перевезти лошадей в лодке. Хотя начальник в[оенно]-морской станции и обещал прислать военный пароход «Чикишляр» за мной и поднять на дебаркадер мой груз и лошадей, но пока никого не было, а времени терять было нельзя. Решили с г. О[ттено]м спустить лошадей в туркменскую лодку. Г[осподин] Шредер был так любезен, что еще с вечера оставил приспособление для выгрузки. Сначала она не удавалась, ибо ручной кран действовал медленно, так что лошадь казака Пацана едва не задохлась. Мы начали подкладывать сначала в три раза свернутую кошму: лошади не было так мучительно, и выгрузка пошла хорошо.
Около полудня подошел к дебаркадеру воен[ный] пароход «Секира» с начальником в[оенно]-м[орской] станции, который извинился, что услал «Чикишляр» стоять пока на месте маяка, и только завтра, быть может, мне он будет дан для моей специальной работы. Хотя Медведев ничего из Баку от своего адмирала не получил об оказании мне содействия, но мое весьма секретное предписание он признал документом вполне уважительным, а потому охотно дал сне пароход «Чикишляр» и еще назначил мне в помощь офицера (лейтенанта Соловцова, с которым я ехал сюда из п. Узун-Ада). Отправив казаков с вещами и лошадьми на берег, мы и сами съехали туда на командирской шлюпке.
Г[осподин] О[тте]н предложил завтракать, но я
