Назови меня своей - Кира Стрельникова

— Ис… испорченная… — почти шёпотом произнесла, споткнувшись на этом слове.

— Ты так считаешь, потому что тебе нравятся вещи, непривычные для приличных девочек? — странно весёлым голосом спросил Мартин, и я вскинула на него глаза, в груди зашевелилась обида. Ответить он мне не дал, улыбка пропала с его лица, и оно вновь стало серьёзным. — Я тебе уже говорил, Лёля, прими себя такой, какая ты есть, и в третий раз повторять не буду, — янтарные глаза прищурились, и я ощутила холодок вдоль спины. — Ты такая, какая нужна нам, — жёстко добавил он. — И тебе это нравится, хочешь ты того или нет, — он наклонился почти к самым моим губам и выдохнул, завораживая мерцающим рубиновым огоньком в глубине расширенных зрачков. — И ты будешь делать то, что нравится нам всем, полуночная, без всяких оглядок и угрызений совести, отчего же всё совсем не так, как ты представляла в своих наивных девичьих мечтах, Лёля, — снова назвал он меня странным прозвищем.

А потом, не дав до конца осознать свои слова, поцеловал. Крепко, довольно грубо, до боли в губах, словно желая высосать все лишние мысли на тему своей испорченности. Я издала невнятный звук, плеснув от неожиданности руками по воде, но мои запястья перехватил сзади Валентин, зафиксировав. Он дополнил слова брата всего несколькими фразами:

— Прекрати копаться в себе, Лёля, каждый раз, как узнаёшь что-то новое о своих желаниях, — он завёл мои руки за спину, пока Мартин продолжал терзать мои губы, а моё тело — потихоньку отзывалось, тянулось навстречу. — И лично я больше не хочу разговаривать о твоём стыде или стеснении, не тогда, когда они мешают нам всем… наслаждаться, — выразительная пауза перед последним словом явно была сделана нарочно.

Старший вампир отпустил меня наконец, и я никак не могла отдышаться, сердце билось о рёбра, как сумасшедшее. Как ни странно, отчаяния в душе поубавилось после этой жёсткой отповеди, плакать расхотелось. По крайней мере, не сейчас. Мартин придержал мой подбородок, вгляделся внимательно в мои глаза.

— Ты поняла, Лёля? — негромко спросил он. — Больше никаких самокопаний и попыток впасть в отчаяние всего лишь потому, что ты не такая, как большинство. Иначе я пополню твои знания разновидностями наказаний, крош-шка, — старший вампир выразительно усмехнулся. — Заодно узнаем, что ещё тебе нравится из подобных игр.

Будь послушной девочкой, Леллиаль, и жизнь станет лёгкой и понятной. Что ж… У меня нет выбора. И я тихо ответила, глядя ему в глаза:

— Поняла, милорд.

— Тогда мыться и спать, — тут же подхватил заботливо Валентин. — Тебе надо отдохнуть перед завтрашним вечером.

Спорить не стала, разом навалилась усталость. Да, наверное, утром будет проще, надо просто поспать, они правы. И вечер этот, то ещё испытание наверняка. Снова аккуратные движения в четыре руки, скользящие по моей мокрой коже пальцы, словно и не было тяжёлого разговора и… и чуть ранее, близости почти без нежности. Не буду об этом думать, и о правильности своих желаний тоже. Вампиры правы, это уже не имеет никакого значения для меня. И я расслабилась, отпустила мысли, позволив себе просто тихо наслаждаться прикосновениями без эротического подтекста, этой заботой, на удивление искренней, и неважно, по какой причине лорды её проявляют.

Как и вчера, после помывки меня обтёрли пушистым полотенцем, завернули в него же и унесли в спальню. Потом снова — успокаивающий крем, и я послушно раздвигала ноги, открывая доступ к деликатным местам уже без всякого стеснения. Я лежала в полудрёме, успокоенная и уставшая, по телу разливалась мягкая истома от нежного массажа, которым наградили вампиры — не иначе, как за хорошее поведение. Ну и ладно. Завтра будет новый день, я займусь своим садиком и мозаикой, пока не решился вопрос со столом в моей лаборатории, отдохну и приду в себя, и… возможно подумаю. Без истерик и отчаяния, а просто отстранённо уложу в голове всё случившееся… Я не заметила, как оказалась под одеялом, и с двух сторон ко мне прижались уже тёплые, а не привычно-прохладные тела носфайи. Губ коснулись чьи-то пальцы, погладили, потом ещё раз, пока они сами не раскрылись, и голос Мартина шепнул:

— Улыбнись, Лёля. Всё ведь хорошо.

Я приподняла ресницы, взглянув в лицо старшего вампира. Да, хорошо. Для всех нас, так или иначе. И мои губы дрогнули в неуверенной улыбке, а в груди зашевелилось странное чувство, объяснению которому я не могла сейчас найти. Признательность?.. Возможно. На этой мысли я стремительно уплыла в сон, успев ещё почувствовать лёгкий, нежный поцелуй кого-то из моих хозяев.

Утро встретило вкусным запахом шоколада, и я в удивлении распахнула глаза, отметив, что в постели снова одна — как уходили Мартин и Валентин, опять не услышала. А вот на тумбочке стояла баночка с кремом, большая кружка с горячим напитком — магия, не иначе, — и сложенная записка. Наверняка очередные указания, и к моему облегчению, никаких коробочек с пикантными игрушками. Ещё, в тонкой вазе стоял пышный лиловый пион, источая слабый, приятный аромат, и я внезапно засмущалась очередного знака внимания от вампиров. И даже думать не хочу, насколько он искренний. Сомневаюсь, что носфайи будут из вежливости оставлять мне цветы и горячий шоколад, и тратить магию на то, чтобы напиток оставался горячим, пока я не проснусь.

Выпрямившись, потянулась к записке. «Доброе утро, Лёля. Не забудь про крем и обязательно выпей всю кружку. Мы вернёмся после обеда, столешницу для твоей лаборатории привезут днём. Надень то, что мы тебе выбрали — лежит на кресле. Не скучай, отдыхай». И как-то так тепло стало в груди от этих простых указаний, что я снова улыбнулась, покосилась на цветок и взяла кружку с шоколадом. После проделала уже привычную процедуру с кремом, умылась и вернулась в спальню, посмотреть, в чём мне предстояло сегодня ходить. Ох… Платье из тонкого розового муслина с рукавами-фонариками и глубоким вырезом было сшито точно по фигуре, и спереди украшалось маленькими жемчужными пуговичками. Полупрозрачная ткань оставляла мало простора фантазии, хотя вырез окаймляло пышное кружево, хоть как-то прикрывая грудь. Рядом лежали кружевные чулки и к ним — пояс, сплошь состоящий из кружевных же рюшечек. И всё, больше никакого белья. Краснея всё больше, я осознала, что под платьем снова ничего не будет, и лорды об этом знают. Нервно вздохнув и облизав губы, я принялась одеваться, в голове мелькнул шальной вопрос, проверят ли на сей раз, как исполнила указание. Ну… одежда — это ещё не самое страшное, поэтому пусть проверяют.

Закончив с платьем, одёрнула подол, попыталась подтянуть вырез повыше, не преуспела и просто расправила кружево, чтобы оно прикрывало темнеющие сквозь тонкую ткань соски. Боже, малейший всплеск волнения, и они меня сразу выдадут… Не на это ли рассчитывали вампиры, выбирая это платье? Заплетя волосы — пока одна, уберу, чтобы не мешали, — я спустилась в столовую, где встретилась с дворецким.