Идеальный вальс - Анна Грейси

– Вы? – леди Элинор задумчиво на нее посмотрела.

– Конечно. Между прочим, когда нам было шестнадцать, и наш дед запер нас, я поклялась, что однажды стану свободной, и никто никогда... не свяжет меня... не лишит меня свободы... снова.

Теперь во взгляде леди Элинор появилось восхищение, а Хоуп продолжила:

– Я пообещала себе, что если... нет, когда я избавлюсь от его опеки, то в полной мере буду наслаждаться свободой всю свою жизнь. Я поклялась, что не упущу ни одной возможности радоваться, пусть даже самой незначительной вещи. – Она застенчиво запнулась, осознавая, что оказалась на тонком льду; но эта тихая, неброская, странная женщина побудила ее к неожиданным высказываниям, Хоуп так хотелось ее понять.

– Как видите, не много радости от такого человека, как наш дедушка. Он был переполнен ненавистью, этот ожесточенный старый человек. Он был злом в чистом виде.

– Моя мать не была злой, – быстро возразила леди Элинор.

Хоуп смутилась.

– Нет, конечно, нет. Я не имела...

– Да, я знаю. Но вы правы во всем. И в том, что сказали мне в тот день. Позже я много думала об этом. Мама ожесточилась, и в нашей жизни не хватало радости. Мой отец относился к ней... к нам очень плохо, я уверена. Прежде, чем он умер.

– Простите.

– Я никогда его не знала. Они жили отдельно, и он умер, когда я была еще маленькой. Нам просто повезло, он являлся кем-то вроде мота и, если бы не умер, то истратил бы все свое состояние, а не только половину.

– Понятно.

– Я унаследовала оставшееся... со временем, – грустно произнесла леди Элинор. – Наследство – своего рода испытание.

Хоуп удивленно приподняла брови.

– Мои сестры и я тоже наследницы, но, я думаю, это прекрасно. Пусть я лучше буду богатой, чем бедной. Почему вы считаете свое наследство испытанием?

Последовало долгое молчание. Затем леди Элинор кивнула в сторону балюстрады.

– Ваша сестра вошла в ложу леди Торн.

– Знаю. – Она видела, как граф поднялся и полным мелодраматизма движением склонился над рукой Фейт, целуя ее до нелепости долгим прочувственным поцелуем. Неужели ее сестра действительно могла влюбиться в подобного мужчину?

– Я была бы не прочь лично встретиться с графом, – призналась леди Элинор. – Я пыталась сделать это на суаре леди Торн, но, к сожалению, другие дамы осаждали его слишком активно. Я хотела бы сказать ему, как сильно восхищаюсь его игрой. Он выдающийся музыкант, да вы и сами знаете.

Ее слова подали Хоуп идею. Она встала и взяла свою шаль.

– Так давайте пойдем в ложу к леди Торн. Вы встретитесь с графом, а я попытаюсь защитить свою сестру от его льстивых речей.

– Но вы сказали, что останетесь здесь.

Хоуп усмехнулась.

– Не совсем. Мне было велено оставаться с вами.

Леди Элинор раздирали сомнения.

– Но как же джентльмены. Они отправились за прохладительными напитками и будут сильно удивлены, не зная, куда мы подевались.

Хоуп пожала плечами и спокойно произнесла:

– Один из принципов леди Августы: джентльменам полезно удивляться. Мы не какие-то побрякушки, брошенные в коробку и вынужденные ждать, когда их оттуда извлекут. Мы независимые леди. У нас появилась возможность порадовать себя, доставить себе маленькое удовольствие, леди Элинор. Воспользуемся ли мы ею или дадим ускользнуть от нас?

Леди Элинор пребывала в нерешительности.

Хоуп продолжила:

– Конечно же, я пойму, если вы захотите остаться здесь и перекинуться парой слов с мистером Бемертоном...

Леди Элинор встала.

– Конечно же, нет! – ее дыхание сбилось. – Я питаю к нему отвращение. Он совершенно не способен вести себя надлежащим образом! – она взяла свою шаль и ридикюль. – Пойдемте?

Но когда Хоуп открыла дверь, ведущую в коридор, она столкнулась с Джеймсом, лакеем.

– Извините, мисс Хоуп, – сказал он. – Приказ от миссис Дженнер – не впускать никого из посетителей, за исключением ее или мистера Бемертона – он сопровождает вас сегодня. А мистер Бемертон еще не вернулся.

– Превосходно, Джеймс, но мы собираемся выйти, а не зайти. Так что, будьте любезны, отойдите в сторону.

Джеймс заколебался.

– Дже-еймс, – протянула Хоуп тоном хорошо ему известным.

Джеймс выкатил глаза.

– Мисс Хоуп, вы же прекрасно знаете, она хотела, чтобы вы оставались здесь.

Хоуп мило улыбнулась.

– Кабы сивому коню да черную гриву[48], Джеймс... Кроме того, вы не можете лишить свободы передвижения леди Элинор, а она хочет выйти из ложи, а миссис Дженнер приказала мне оставаться с ней. Я и не мечтаю о неповиновении. – Она грациозно проследовала мимо него. – Присмотри за ложей, хорошо? В ней остались наши вещи.

Джеймс покачал головой.

– Что за неудачный день, мисс...

Но Хоуп и леди Элинор уже ушли, спеша к той части коридора, где зрители собирались во время перерыва, чтобы поговорить. Не стихающий шум громких голосов, запах пота и слишком сильно надушенных людей оставляли неприятное впечатление.

Увидев толпу, леди Элинор заколебалась, нервно сжав шаль и ридикюль.

– Ужасная давка. Вы уверены, что нам следует туда идти? Не думаю...

– Что вы хотите, встретиться с графом или покорно вернуться в ложу?

Леди Элинор на мгновение задумалась, затем кивнула головой.

– Да. Да, конечно. Очень хорошо. Идемте, мисс Мерридью.

Хоуп улыбнулась.

– Зовите меня просто Хоуп, ведь теперь мы соучастники преступления.

Леди Элинор покраснела.

– Спасибо. Я польщена, – сказала она, ее голос дрожал от напряжения.

Хоуп, выслушивая ее признательность, вдруг поняла, что леди Элинор не знакома дружба, которую она и ее сестры считали само собой разумеющейся. Она посмотрела на маленькую, худенькую, но уже взрослую женщину, одетую в ужасную серую одежду, чьи волосы были скручены сзади в тугой пучок, и обнаружила, что протягивает ей руку:

– Леди Элинор, мне кажется, мы сумеем стать друзьями, как вы думаете?

Некоторое время леди Элинор просто смотрела на нее, а затем, совершенно смутив Хоуп, ее глаза наполнились слезами.

– О! Да, пожалуйста, – она с глубокой признательностью пожала руку Хоуп.

И Хоуп решила обязательно что-нибудь сделать для леди Элинор. Она не знала что именно, но что-то непременно было необходимо. Если простое предложение дружбы от девушки младше ее на десять лет могло довести леди Элинор до слез, становилось совершенно очевидно, что в ее жизни этой самой дружбы явно недоставало.

– Пойдемте, – Хоуп взяла ее за руку. – Все будет отлично! Только позвольте мне представить вас этому музыканту.