Возьми меня с собой - Патриция Филлипс

– А я должен?

– Вы любите Барбару Палмер?

Карл рассмеялся. Какая милая наивность!

– Что такое любовь? Барбара – это моя дурная привычка. И она угождает моему телу.

Дженни проглотила комок в горле, готовясь задать следующий, еще более трудный вопрос.

– То же можно сказать и обо мне?

– О, моя сладкая Дженни-птичка, ты не должна так думать. Ты юна и свежа, как деревенский воздух. С тобой я могу быть самим собой. Или по крайней мере открываться с лучшей своей стороны, что со мной бывает не часто. Если я и способен любить кого-то по-настоящему, то с тобой я вплотную приблизился к этому состоянию.

Слезы ни с того ни с сего полились у нее из глаз.

– Не плачь. Я не угодил тебе, ответив честно?

– Спасибо, я очень довольна ответом.

Большие серые глаза Дженни мерцали от слез, пляшущие языки пламени в камине отбрасывали загадочные тени, бросали блики на роскошные формы ее тела. И такой искусительной была картина, что Карл, не медля далее, скинул одежду и накрыл ее рот своим.

Дженни погрузила пальцы в его густые черные волосы, прижимая к себе его голову, купаясь в наслаждении, подаренном его поцелуем. Как близка она была к тому, чтобы потерять его. И он пришел к ней по своей воле, не понукаемый угрозами и проклятиями, как часто случалось в его отношениях с Барбарой. Сегодня он любил ее честно, и даже если завтра он будет точно так же искренне любить другую – что ж, такова его природа. Вместо того чтобы скандалить с Карлом, Дженни пыталась постичь его отношение к ней, вставая то на его защиту, то на свою, и так часто вела этот молчаливый поединок, что с легкостью могла оправдать любую из сторон. Когда-нибудь она поставит перед ним вопрос ребром, но сейчас не время.

– Так люби же меня, дрянная девчонка, не лежи вот так, только принимая и ничего не давая взамен, – хрипло пробормотал он, легонько ущипнув ее за сосок, дабы привлечь внимание к своей персоне. – Какой ты стала эгоисткой. Достань меня. Ласкай меня своими маленькими ручками. Зажги меня, – говорил он, пронзая ее черными как ночь глазами.

– Да, ваше величество. Я буду любить вас как следует в оплату за…

– Нет, славная ты моя, платить мне не надо, люби меня лишь ради нашей страсти.

Они слились в страстном объятии, Карл обнимал своими худыми руками ее обнаженное тело, стонал от страсти и дрожал от возбуждения.

Так долго они не были вместе – Дженни откликнулась на его призыв мгновенно, с той же стремительной горячностью. Сегодня никто из них не хотел и не мог оттягивать развязки – сегодня было не до мучительно-сладких прелюдий.

– Я люблю тебя, Дженни-птичка, – выдохнул Карл, пронзая ее своим жарким клинком.

– И я тебя, – простонала в ответ Дженни. Столь долгое вынужденное целомудрие было для ее страстной природы как пытка, она так долго ждала этого, и вот наконец – счастье.

Больше никто из них не произнес ни слова. Сердца их бешено бились, забыв обо всем, они вместе шли к тому, чего требовали их изголодавшиеся тела. «Я люблю его!» – мысленно кричала Дженни, возносясь куда-то в высшие сферы – такой яркой и сладкой развязки она не испытывала, казалось, целую вечность. Однако позже, когда страсть была утолена и они, утомленные и удовлетворенные, лежали обнявшись, она не решилась повторить признания вслух, ибо где-то там, на краю сознания, возник и навязчиво замаячил иной образ – образ златовласого надменного капитана, навеки укравшего ее сердце.

Прошла почти неделя, прежде чем Дженни вновь встретилась с королем. Поскольку леди Сгори все еще гостила у родственников, Дженни ничто не связывало – она была вольна вести себя с королем так, как ей того хотелось: они завтракали в постели, потом занимались любовью, потом засыпали вновь. Когда Дженни проснулась, Карл все еще спал, и на лице его застыла довольная мальчишеская улыбка – он показался ей таким юным и таким трогательным, что Дженни легонько поцеловала его в лоб – как ребенка.

Она встала и оделась сама, без помощи горничной, чтобы не нарушать столь приятной идиллии. Все это слишком походило на семейное счастье – счастье, которое Дженни считала для себя недосягаемым. Тихонько, на цыпочках Дженни вышла из спальни, оставив спящего Карла одного.

В доме было тихо. Слуги в отсутствие хозяйки не слишком утруждали себя работой.

Дженни накинула плащ и вышла подышать воздухом. Сентябрьское утро выдалось сырым и туманным. В дальнем углу сада рос розовый куст, покрытый малиновыми соцветиями. Поежившись от холода, Дженни решила пойти взглянуть на цветы и, быть может, срезать их. Чувствовалось приближение заморозков. Дженни шла по садовой тропинке, вспоминая эту ночь и это утро. Последний час в объятиях Карла она провела словно в раю. Такой нежной была его страсть, что Дженни, впервые за все время ее связи с королем, как будто перестала волноваться о будущем. Ей показалось, что Карл принял решение. Объявление о том, что она, а не Барбара Палмер – любимая женщина короля Карла Стюарта, даже не льстило ей; просто без поддержки короля ей некуда будет деваться – разве что вновь возвращаться на Лебяжью улицу. Только сейчас дело осложнялось еще и тем, что на ее плечах лежала ответственность за Мари.

Розы, обильно покрытые росой, источали головокружительный аромат. Срезав цветы, Дженни, зарывшись лицом в малиновые лепестки, пошла назад.

Дверь в ее спальню была приоткрыта.

«Наверное, Карл проснулся», – подумала Дженни, распахивая дверь.

То, что она увидела, едва не лишило ее чувств. На той самой постели, на смятых простынях, тех самых, где только что спали они с Карлом, слились в объятиях двое – мужчина и женщина. Они были так увлечены друг другом, что даже не заметили, как вошла Дженни. Карл целовал полную грудь пухленькой француженки, а Мари, подхихикивая и взвизгивая от удовольствия, гладила смуглую спину короля.

У Дженни закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Два человека, которым она доверяла, которые, как ей казалось, любят ее, ласкались прямо у нее на глазах.

– Убирайся отсюда, шлюха!

Карл резко повернул голову, приподнявшись на локте, торопливо убрав руку с обнаженной груди женщины. Мари, истерически вскрикнув и разрыдавшись, соскочила с кровати, торопливо оправляя задранную юбку, другой рукой безуспешно пытаясь соединить половинки лифа.

– Убирайся! Не желаю тебя больше видеть! – закричала Дженни, сжимая кулаки и с трудом подавляя желание наброситься на бесстыжую девку.

– Дженни, – примирительно заговорил Карл, – брось, не злись.

– Не злись! – Дженни забыла, что перед ней король. – Только я за порог, а эта тварь… А ты! Как ты мог?!

Ей показалось, что ему на миг стало стыдно, но он пожал плечами, и вот уже на лице ни следа раскаяния.