Автово - Андрей Портнов

И выйдя из 207а, я направился к себе. На этот раз, сев снова на кровать, я решил дожидаться посетителей сам.

Рудик немного пришёл в себя и, подойдя ко мне вплотную, стал рассматривать колечки.

— Ну-ну, — уже осмелевшим голосом сказал он, — интересно, что другие скажут!

— Да уж! — ответил я. — Скоро узнаем. Кстати, а где наш Владичка?

— Ну, ты вообще! — Рудик был безгранично удивлён. — Владик же тебя увидел! И неужели ты думаешь, что после этого он останется сидеть на месте и ни к кому не побежит об этом рассказывать?

— Прости, Дима, видимо, затмение на меня какое-то нашло.

Вскоре выяснилось, что Владик постарался. В коридоре что-то загрохотало, и в нашу дверь ворвался Лёша.

Жизнерадостно окинув взглядом комнату и остановившись на мне, он открыл было рот, но я его мгновенно перебил:

— Предупреждаю, никаких слов на «Ы» я не знаю, — тут Рудик косо посмотрел на меня, — мне, конечно, очень стыдно, но факт остаётся фактом.

— Ой, Рыженький, ой, прелесть какая, — скача на одной ноге от радости и совершенно не обращая внимание на только что мною сказанное, произнёс Лёша. — А это не больно? А?! А это приятно? А?! А что ты чувствовал? А кто тебе это сделал? Тебя уже кто-нибудь видел? Все живы?

Я сидел с открытым ртом и пытался вставить хоть слово. Ещё бы немного, и из моей уже пасти вырвалось бы знакомое «Ы-ы-ы!».

Но тут Лёша остановился, чтобы набрать новую порцию воздуха, а я, воспользовавшись этим моментом, быстренько начал отвечать:

— Ы-ы-ы… Тьфу!.. Это ужасно больно и страсть как неприятно. А что я чувствовал — не скажу, боюсь шокировать эстетически-воспитанного Диму. Не переживёт он этого! А всё Сони сделал, теперь ходит и волнуется за меня — как бы чего не вспухло! Видели меня только Дима с Владиком, Рябушко, Петька и Васильев с Лариской. Пока вроде бы все живы, но за последнюю не отвечаю. Фу-ух!

— Рыжик! Рыжик! — продолжал скакать Лёша. — А ты вот так и в институт пойдёшь и Гармашёву покажешься?

— Надеюсь.

— Здорово, только без меня не ходи! Я хочу посмотреть на его реакцию!

— Да ладо, ладно.

— Ну, усё, я побежал, надо Костику сказать про тебя.

— Бедный Костик, — сказал Дима, когда за Лёшей хлопнула дверь, — у него же печень больная, его нельзя волновать…

Далее события развивались слишком стремительно. Народ просыпался и обнаруживал около своих дверей перебирающего ногами Владика, который сразу в лоб ошеломлял всех сногсшибательной новостью:

— У Рыжего очередной бзик, его окольцевали — страшное дело — и скоро он улетает в тёплые края, то есть того, тронулся. У людей, видевших его хоть раз, нарушается координация. Вон, сами смотрите!

И он драматическим жестом, заламывая руки, указывал в коридор. Там от стенки к стенке на одной ножке скакал счастливый Лёша и улыбался.

Неудивительно, что после этого в 215-ую завалила почти вся группа, слава Богу, не все вместе.

Пахом самым естественным образом ухахатывался:

— Ха-ха, это что, ха-ха, это что такое, ха-ха, Рыжий, ты вообще!

Султан стоял около самой двери, не рискнув подойти поближе, и только через каждые 10 секунд произносил:

— Мда!

Мартын пинками подталкивал робко заглядывающего в нашу дверь Наиля, в результате чего оба кубарем влетели в комнату. Дабы никто не заметил его робость, Наиль решил что-то сказать.

— Ну, не знаю я слов на «Ы», не знаю! — с отчаянием в голосе произнёс я, видя, как он открывает рот.

— Ай, Рыжий, ай, Рыжий, — Наиль в притворном ужасе закрыл рот рукой, — ай, Рыжий…

— Дальше, — не выдержал я.

— Ой, Рыжий, ой… — решил вступить Марат.

— А конкретнее, — стараясь не сорваться, сказал я.

— И ты что, ай, — Наиль теперь закрыл руками всё лицо, — теперь вот так вот будешь ходить?

— Ну, всех это прямо интересует! Ну, конечно, буду! На хера тогда я всё это сделал?

— А на хера? — поинтересовался Мартын.

— А…а…а, — я растерялся, — а вот так просто, вот такой я загадочный.

— И кто это тебя так? — это опять Наиль.

— О, Боже, — вздохнул я, — да Сони это всё, Сони! Неужели всем теперь отвечать одно и тоже?

— Вай, вай, вай, вай, — качал головой Наиль.

— Вай, вай, вай, вай, — решил подыграть ему Мартын.

— А не пошли бы вы в одно место! — крикнул я на них. — Хватит придуряться, я армянского не знаю.

Тут в дверь снова постучали, и показался — редкий случай — сам Костик.

— Это здесь что ли цирк показывают? — спросил он, глядя на татар.

Наиль обрадовался новой пакости и, раскинув руки, втащил Костика в комнату и, указывая на меня, произнёс:

— Здесь, здесь, вон, смотри, уау!

Костик очень долго и пытливо изучал меня, после чего растянуто произнёс:

— Действительно, уау!

Я решил предупредить его дальнейшие расспросы.

— Значит так, — начал я, — слов, начинающихся на «Ы», я не знаю, хоть убейте, теперь я, действительно, буду так ходить, а сделал это всё Сони. Да, и вот ещё что, армянского я не понимаю. Это так, на всякий случай.

— Это ты всё мне? — удивился Костик.

— Тебе, а кому же ещё?

— А! Спасибо, конечно… А ты и вправду теперь будешь так ходить?..

Меланхоличностью я никогда не отличался, поэтому после этих слов я прямо-таки задёргался на кровати, не в силах совладать с собой.

— Цирк! — сказал Костик. — Ты, Рыжий, молодец! Давай дерзай дальше! Сбрей волосы на лобке, проколи соски и… не знаю ещё что.

— А мне член предлагали проколоть, — тихо сказал я, немного успокоившись.

— Вот-вот, — поддержал Костик, а потом, вдруг одумавшись, добавил, — только не с помощью Сони, а то он ещё какую-нибудь заразу тебе передаст.

— Сони передаст! Сони передаст! — заголосил Наиль, поучительно выставив вперёд палец.

— Ну, ладно, спасибо за представление, я пошёл, — сказал напоследок Костик и вышел.

За ним ломанулись татары.

— Вот это да, — восхищённо произнёс Рудик, в молчании наблюдавший за спектаклем, как только мы остались в комнате одни. — Даже САМ Костик пришёл на тебя посмотреть! Вот это да!..

Первые смотрины закончились, и мы сами не заметили, как подошло время обедать.

— А ты рискнешь пойти в таком виде в столовую? — спросил меня Рудик.

— А то как же! — ответил я. — Взаперти сидеть я не намерен. Вот сейчас и пойду.

— Погоди, погоди, — испугался вдруг Рудик, — сейчас я тоже пойду с тобой. ЭТОГО я пропустить не собираюсь!

— Чего ЭТОГО?

— Да ты что! Ты разве не понимаешь, как на тебя будут смотреть профилакторцы? Да ведь это же ужасно интересно! Нет, я не намерен пропустить такое зрелище! Вот, талончик я взял, теперь можем идти.

В коридоре на карачках курил Наиль. Узнав, куда мы идем, он в ужасе схватился за голову и просил:

— Рыжий, и ты прямо так сейчас пойдёшь в столовую? Вай, вай!

— Ну, и что! Ну, и пойду, — ответил я. — И, вообще, ты кто — татарин или армянин? К чему эти «Вай, вай»? Я же объяснил — по-армянски я ни бум-бум!

— Уау! Уау! — перестроился Наиль.

— Во! Совсем другое дело! Ты тут сильно не переживай, я сейчас пойду поем, и если меня там не забросают камнями, и я вернусь живым, то расскажу, как всё было.

И мы с Рудиком потопали навстречу неизвестности.

В коридоре нам повстречался какой-то посторонний мужик. Очевидно, он искал чью-то комнату. Увидев нас издалека, он бросился к нам, очевидно, с расспросами. Но чем ближе он к нам подходил, тем медленнее становились его шаги, а вскоре мужик, вообще, остановился на месте как присосанный. В этот момент я как раз проходил под лампой, и она полностью во всей красе осветило моё лицо. О расспросах мужик напрочь забыл, потому как пялился только на мою физиономию. Мы естественно прошли мимо этого воплощения базедовой болезни (говорят, у страдающих этим заболеванием сильно расширяются глаза, а уж в размерах выпяченных блюдец мужика сомневаться не приходилось). Честно скажу, мне стоило больших трудов пройти мимо него, сохраняя внешне полное спокойствие.

Рудик был моим третьим глазом.

— Всё ещё пялится, — с каким-то необычным удовлетворением произнёс он, обернувшись назад в десятый раз, — смотрит и не отрывается! Ой, что сейчас в столовой будет! — радостно потирая руки, добавил он.

И только спускаясь по лестнице, он решился высказаться по поводу этой моей метаморфозы.

— Знаешь, — начал он, — а я бы вот так не смог, честно скажу.

— Чего не смог?

— Не смог бы вставить себе кольца.

— А что бы смог?

— Ну, знаешь, я вот думаю, что покраситься ещё бы смог, но вот кольца… Ты, правда, очень смелый.

— Да ладно, ты ведь не знаешь, что я сейчас чувствую перед тем, как впервые показаться в таком виде перед обществом. Поверь, если честно, то моё сердце готово выскочить и убежать куда подальше… Ладно, сейчас сам всё увидишь.

И мы вошли в столовую…