Сэру Филиппу, с любовью - Джулия Куин

Филипп все-таки попытался взять себя в руки. Должно же быть у исчезновения Элоизы какое-то логическое объяснение! Может быть, она просто решила переждать дождь у Бенедикта! Дождь, правда, не такой уж и сильный, но все равно мокнуть под ним неприятно…

Взявшись за дверной молоток, Филипп сильно постучал в дверь.

А может быть, у кареты Элоизы сломалось колесо?…

Филипп постучал снова.

Нет, вряд ли. У Бенедикта наверняка есть своя карета - мог бы отправить Элоизу домой в ней…

Может быть…

Может быть…

Мысли Филиппа лихорадочно обгоняли друг друга; он пытался найти объяснение тому, что могло заставить Элоизу уехать без всякого предупреждения. Но объяснения он не находил.

С губ Филиппа сорвалось довольно крепкое ругательство.

Почему все-таки ему никто не открывает? Филипп уже готов был оторвать этот чертов молоток от двери и запустить им в окно. Но в этот момент дверь отворилась, и перед Филиппом предстал Грейвз - дворецкий Бенедикта, с которым Филипп познакомился неделю назад, во время всей этой свадебной суматохи.

– Где моя жена? - без предисловий рявкнул Филипп.

– Что с вами, сэр Филипп? - уставился на него опешивший Грейвз.

Филипп не двигался, несмотря на то что по лицу его текли дождевые струи. Над крыльцом почему-то не было навеса. Кто, черт побери, так строит?! И это в Англии, где вечные дожди!

– Где моя жена? - снова прорычал Филипп.

– Она здесь, - успокоил его дворецкий. - Входите, сэр!

Филипп сделал шаг вперед.

– Верните мне мою жену! - потребовал он.

– Позвольте вашу накидку, сэр! - засуетился Грейвз.

– К черту накидку! - взорвался Филипп. - Где моя жена?

Бедняга Грейвз так и замер с руками, протянутыми, чтобы снять с Филиппа накидку.

– Разве вы не получали ее записки, сэр? - спросил он.

– Записки? Никакой записки я не получал!

– В таком случае вы, должно быть, разминулись с посыльным, сэр. Признаться, мы не ожидали, что вы приедете так скоро! Пожалуйста, заходите, сэр!

– По-моему, я уже зашел! - проворчал Филипп.

Грейвз тяжело вздохнул. То, что вышколенный дворецкий ограничился только этим, было настоящим подвигом терпения.

– На вашем месте я бы все-таки снял накидку, сэр, - вежливо проговорил он. - Судя по всему, вам придется пробыть здесь какое-то время. Вы рискуете промокнуть до нитки!

Раздражение Филиппа вдруг сменилось ледяным страхом. Неужели с Элоизой все-таки что-то случилось? Нет, он этого не вынесет!

Филипп лишь сегодня по-настоящему обрел своих детей. Неужели в этот же день ему суждено потерять жену?

– Что случилось? - упавшим голосом прошептал он. Вместо ответа Грейвз кивком указал Филиппу на лестницу. В глазах старого дворецкого застыла грусть.

– Следуйте за мной, сэр, - пригласил Грейвз Филиппа. С замирающим сердцем Филипп пошел за ним. С каждым шагом его тревога нарастала.

Элоиза по субботам исправно ходила в церковь, потому что это требуется от каждого добропорядочного гражданина, но особо набожной или богобоязненной она никогда не была. Во время проповедей священника мысли Элоизы обычно блуждали где-то далеко. Петь церковные гимны вместе со всей паствой она, правда, любила, но не потому, что испытывала в такие моменты религиозный экстаз, а потому, что для человека, лишенного голоса и слуха, это единственный шанс спеть и не навлечь при этом на себя обвинений, что ты катастрофически не попадаешь в такт.

Но сейчас, сидя у постели больного племянника, Элоиза готова была молиться горячо, как в детстве.

Чарльзу, слава Богу, не становилось хуже, но состояние его и не улучшалось. Доктор, побывавший в доме еще раз - второй раз за день, - сказал лишь одно: “Все в руках Господних!”

Элоиза ненавидела эту фразу, которой врачи всегда прикрываются, когда не могут ничего сделать. Но как бы то ни было, судьба мальчика действительно была сейчас в руках Господних и оставалось только молиться.

И Элоиза молилась, когда не была занята тем, что клала мальчику на лоб освежающую влажную тряпку или вливала тепловатую микстуру ему в рот. Но делать это приходилось, разумеется, не постоянно, и большую часть времени Элоиза была вынуждена бездействовать.

Она не помнила молитв наизусть или, по крайней мере, не могла вспомнить в своем теперешнем состоянии. Поэтому она просто повторяла в уме: “Пожалуйста, Господи! Прошу тебя…”

Неожиданно дверь отворилась - и на пороге возник Филипп. Вряд ли он успел уже получить ее записку: с тех пор, как Элоиза послала с ней человека, не прошло и часа, но, тем не менее, при всей своей невероятности факт оставался фактом - Филипп был здесь. Одежда его промокла, волосы прилипли ко лбу, но никогда еще он не казался Элоизе таким прекрасным - настолько рада она была его видеть. Элоиза не знала, что он здесь делает, что вдруг привело его сюда, но сейчас это не имело для нее никакого значения. Подбежав к мужу, она горячо обняла его.

– Филипп! - Элоизу словно прорвало, и она, державшаяся до сих пор, дала волю слезам. Весь день она старалась быть сильной, быть опорой для Бенедикта и Софи. С появлением Филиппа она, наконец, могла позволить себе быть слабой…

– Я думал, что-то с тобой, - виновато сказал он.

– Что? - не поняла Элоиза.

– Я думал, это с тобой что-то случилось, - повторил Филипп. - По поведению дворецкого я почувствовал неладное, но не знал, что именно произошло. Впрочем, теперь уже не важно…

Элоиза молча смотрела на него. Губ ее коснулась едва заметная благодарная улыбка.

– Что с ним? - спросил Филипп, имея в виду ребенка. Элоиза покачала головой:

– Очень плох.

Филипп посмотрел на Бенедикта и Софи, которые, узнав, что Филипп здесь, вышли к нему. Оба выглядели бледными и осунувшимися.

– Давно он болен? - спросил Филипп.

– Уже два дня, - ответил Бенедикт.

– Два с половиной, - поправила его Софи. - Ему стало плохо в субботу днем.

Элоиза отступила от мужа.

– Тебе нужно просушить одежду, Филипп, - сказала она. - Да и мне теперь тоже. - Платье Элоизы промокло оттого, что она прижималась к Филиппу. - А то, чего доброго, мы все заболеем!

– Со мной все в порядке, - запротестовал Филипп. Пройдя мимо жены, он подошел к больному и потрогал его лоб.

– Похоже, горячий, - произнес он, поглядев на Бенедикта и Софи, - но мне трудно судить: я промерз, у меня руки холодные.

– У него лихорадка, - тяжело вздохнул Бенедикт.

– Вы давали ему какое-нибудь лекарство? - поинтересовался Филипп. - Вызывали врача?

– А ты разбираешься в медицине? - со слабой надеждой спросила у него Софи.

– Доктор пускал ему кровь, - сообщил Бенедикт, но, кажется, это не помогло.

– Мы давали ему мясной бульон, - сказала Софи, - обертывали холодной простыней, когда у него был жар…