Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова

— И я, — признался лорд Патриэль. — Сильный дар. Удивительный. И умение его так хорошо скрывать не менее удивительно. — Но смягчиться и не подумал. — Что влечет за собой следующий вопрос: что еще может скрывать человек, способный на такое?

— Отец, — вскинулся Эрик, — я ручаюсь за него!

— Ты ничего не смыслишь в магии и не видишь и десятой части того, что видим мы, — припечатал его отец, потом вновь обратился к Нэйту: — А что будет, если я прямо сейчас решу сдать вас властям по обвинению в измене и клевете на его высочество?

Нэйтан спокойно выдержал сверлящий взгляд. Пожал плечами.

— Уйду.

— Дом опутан защитными заклятиями на выход без моего позволения.

— Так же, как и на вход, — напомнил Нэйт. — Заклятия неплохие, но ломаются на раз-два.

— Их ставил лучший столичный мастер, — вставил Жорес.

— В таком случае, худший, наверно, умеет разве что мастерить кораблики из бумаги, — искренне высказался Нэйтан.

Оба, и Финистер, и Кнот, возмущенно округлили глаза — похоже, горе-мастер и правда был у них на хорошем счету.

— Я уже говорил и готов повторить снова, — продолжил Нэйт прежде, чем услышал очередной поток возражений. — Мне нет дела до столицы, короля, его сына, бедного Тода и несчастной Анжелики. Но я дал Эрику слово и намерен его сдержать. Участвовать в допросах со мной в главной роли я не намерен. — Он встал, отодвинув стул. — Я сейчас выйду и подожду за дверью, а вы обсудите, стоит ли брать во внимание мои слова и видения, полученные из памяти Шингли. Вазы не украду, портреты не попорчу, — поспешил добавить, заметив, что Финистер старший уже раскрывает рот, чтобы его остановить. Рот захлопнулся, скорее всего, от удивления — вряд ли ему с его положением часто хамили.

Нэйтан развернулся и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

Он предполагал, что в столице придется иметь дело с Инквизицией, но, если его ей выдадут Финистеры, ради наследника которых пришлось рисковать своей жизнью, это будет настоящее свинство.

Нэйт оперся спиной о стену, сложил руки на груди и приготовился ждать, сняв большинство блоков и прислушиваясь. Однако то, что в Элее он не почувствовал и не увидел инквизиторов на расстоянии, уверенности и хорошего настроения не прибавляло.

Ждать пришлось минут десять. Либо в кабинете была отличная звукоизоляция, либо находящиеся там не шумели, но Нэйтан не услышал ни звука. Мог бы легко и незаметно подслушать с помощью магии, но не стал. Иначе его уход в коридор был бы показной фальшью.

Дверь приоткрылась, и из кабинета выглянул Эрик.

— Я боялся, что ты ушел, — виновато пробормотал он. — Ты извини за это…

— Вы договорились, или я все же могу идти? — нетерпеливо спросил Нэйт, не став реагировать на извинения.

— Договорились, — Эрик шире распахнул дверь, — заходи.

— Итак, — мрачно подытожил старший Финистер, — обвинения в адрес наследника слишком серьезны. Если все это правда, мы не можем пустить все на самотек.

Ожидаемо, разговор продолжился только после того, как хозяин кабинета извлек из ящика стола магическую свечу и настоятельно попросил всех присутствующих поклясться над ее синим пламенем в том, что произнесенное в этой комнате никогда не выйдет за ее пределы.

— Именно об этом я и толкую, — проворчал Эрик.

Отец в очередной раз не обратил внимания на его слова.

— Жорес, что думаешь? — обратился он к шурину.

Лорд Кнот помолчал, прежде чем ответить.

— Похороны завтра, — сказал он наконец. — Коронация через неделю. До меня доходили сплетни и домыслы, что Монэус не мог так глупо погибнуть и это происки его сына, но я счел это обычными пересудами при смене правителя. Услышанное сегодня дает дополнительную почву для подозрений.

— Я уже говорил Эрику, мне нужна лошадь, на которой ехал в тот день его величество, — высказался Нэйтан. — Я могу считать ее воспоминания.

— С лошади? — переспросили оба старших родственника Эрика, будто ослышались.

— С лошади, — подтвердил спокойно.

Повисло гнетущее молчание.

— Я займусь, — решил лорд Жорес.

— Дядя — бывший учитель фехтования Верна, — пояснил Эрик.

— Вот как, — заинтересовался Нэйтан, повернулся вполоборота к Кноту. — И как он?

— Талантливый фехтовальщик.

— Как человек.

Жорес задумался.

— Самоуверенный, властный и привыкший получать то, что захочет, — ответил он после. — Но этими словами можно охарактеризовать любую венценосную особу. Принц Верноэль не жесток, не озлоблен, не беспринципен, если вы об этом.

— Об этом.

— Я считаю Верноэля порядочным человеком, — продолжал настаивать на своем бывший учитель принца, — сложным, но порядочным. И, если вам интересно, я не верю, что он способен на подобные злодеяния. Во всяком случае, был неспособен два года назад, когда мы с ним занимались.

— И я не верю, — поддакнул Эрик. — Но я верю Нэйту в том, что он видел то, что видел. Или кто-то заложил в голову Шингли ложные воспоминания. — При этих словах все трое магов поморщились, понимая невозможность данного предположения. — Либо… — Заканчивать он не стал, все еще не желая верить в коварство друга детства.

— Давайте узнаем о лошади, — решил лорд Патриэль. — Мне бы хотелось спать спокойно и знать, что все это глупые предположения, и Монэус погиб из-за несчастного случая, как это и объявлено.

— Смерть короля тебя волнует больше, чем свобода Тода, — обвинил отца Эрик. — Невиновный человек гниет в темнице!

— Тод — хороший мальчик, — согласился отец, — но и Верн мне не чужой. Я не готов перекладывать вину с одного на другого.

Запал Эрика тут же пропал.

— И я, — пробормотал он.

— Значит, лошадь, — подвел итог Жорес.

— И служанка, — напомнил Эрик.

— Какая служанка?

— Та, что уносила окровавленное белье в воспоминаниях Шингли. Нэйт, как она выглядела?

Нэйтан постарался вызвать в голове видение, полученное от другого учителя наследника, подавшегося в бега.

— Молоденькая, светловолосая, невысокая, родинка над губой. Шингли не интересовался именами прислуги. То ли Лара, то ли Клара, то ли Мара — он не помнит.

— Вы