Вольнодумцы - Максим Адольфович Замшев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А в чём идеи-то? – Майя налила себе воду из бутылки, принесённой официантом в качестве комплимента.
– Выйти из тени, из конспиративной ниши. Заявить о себе. – Соня откровенно поддерживала Яснова, брала под опеку, отвечала на адресованный ему вопрос.
– Как мы выйдем, так нас всех в автозаки запихают. Руки и ноги переломают. Или ещё чего-нибудь. Об этом кто-нибудь подумал? Не рано вы так раздухарились? – усомнилась Кривицкая.
– Не рано, – это наконец заговорил Небратских. – Детский сад надоел. Нас так или иначе передавят. Как клопов. И вонь пойдёт. Так хоть сами себе объясним за что. А иначе будем как трезвые, которых по ошибке за пьянку в ментовку забрали. Ха-ха! Хуже всего оказаться терпилами. – Шерстяной свитер доходил Виктору до самого подбородка. Выглядело это так, что свитер вот-вот задушит своего хозяина. Небратских то и дело теребил ворот.
– То есть вы здесь спелись и зовёте на баррикады? А как остальные? Их мнением интересовались? Соня, а слив про московские выборы не деза? – Её испугала одержимость Виктора, его фатализм, но она этого, конечно, не покажет. Весь этот пыл, всё это приближение мятежа подразумевались между ними, но в будущем, а не сейчас. И вот оно – будущее.
– Ты же знаешь, как мы решим, так и будет. Остальные послушаются, – рубанул Виктор.
Майя не нашлась что ответить. Поднесла стакан к губам, медленно выпила всё до дна.
– Скажу сразу, – Соня облизнула губы, – я рада, что Володя и Виктор одновременно пришли к этому. Прежде я сомневалась, что пора. Теперь – нет.
Виктор взглянул на Соню как-то странно, как показалось Майе, недоверчиво.
– К любой серьёзной вылазке надо серьёзно готовиться. – Володю распирало от важности. – А то мы всё только обсуждаем стратегию борьбы, гибридную войну, грезим тем, как сметём режим, как массы людей хлынут в мэрию, Кремль и снесут всех прислужников клики. Потом объявят честные выборы. Но в этом ничего конкретного. Мы боимся перейти некую грань. Но пора. Без этого никак!
«Он держит всех за дебилов? – возмутилась про себя Майя. – Повторяет одно и то же, как попугай».
Виктор опять подёргал свитер.
– Конечно, в прошлые времена это обсуждалось бы только между мужчинами. Но сейчас гендерный слом. Так что не серчайте, барышни. Если бы мы отвели вам роль тех, кто ждёт мужчин из похода, боюсь, вы бы нас прокляли. – Он засмеялся коротко и визгливо.
Соня тоже хохотнула. Майя еле справилась с приступом тошноты. Виктор продолжил, приободрённый:
– Важно то, что нельзя себя обманывать. Стоит отдать себе отчёт, что мы ещё не готовы к серьёзным делам. Увы, мы пока мало чем отличаемся от болтунов всех видов, от навальнинцев до левого фронта. Только мы ещё верим в то, о чём мечтаем. А те, возможно, никогда не верили. Нам следует совершить нечто, что выделило бы нас из общего ряда. Некую акцию… Жесткую… Мы способны всё изменить. Перестать быть жалкими и смешными.
– Например? – спросила Майя.
– Будем обсуждать. Просто шествий недостаточно. Мы не должны дать себя в обиду, позволить измываться над собой. – Виктор говорил всё твёрже. Глаза блестели нездоровым блеском.
– Предлагаешь напасть на полицейских? – Соня то ли обеспокоилась, то ли обрадовалась.
– А ты предлагаешь спокойно давать себя избивать и уродовать?
– Мы же не…
– Не бандиты? – Щёки Виктора резко порозовели. – Разумеется. Но позволь, я договорю. А для начала спрошу: как ты планируешь покончить с ненавистным режимом?
– Ты как будто не посещаешь наши собрания. Всё время это обсуждаем. Собираем единомышленников. Влияем на общественное мнение, много чего ещё, копим силы. Пользуемся слабостью власти, где она есть. – Майя ожидала, что Соня поддержит её, но та молчала.
– И сколько накопили сил? – Взгляд Виктора налетел на Майю, как коршун налетает на зазевавшегося котёнка.
Майя решила не отвечать, только смерила оппонента презрительным взглядом. Но Виктора это не смутило.
– Не обижайся! Соня тоже поначалу сердилась. Я не предлагаю никакого терроризма. Но нам необходимо совершить что-то значимое. Показать, что мы не беззащитны. До московских выборов ещё далеко. А ждать уже невмочь. Менты никого не жалеют. Это известно. Проходили. И нас не пощадят, если мы не подготовимся.
Виктор отпил из чашки.
– Я не поняла. – Майя всё пыталась придать разговору чуть более взвешенный характер. – Что мы делаем? Выходим на шествия перед выборами или что-то ещё?
– Обращение с оружием – это первейший навык революционера. – Виктор будто не услышал вопроса. – Вспомните киевский Майдан. Если начнётся заваруха, а мы, как я понимаю, к этому всё ведём, для этого всё затеваем, это приближаем, он крайне пригодится. Только не говорите мне сейчас о мирных протестах. Тошнит. Оружие я достану. Немного. Но для тренировок хватит. Как достану? Не спрашивайте.
– И где мы будем его хранить? – поинтересовалась Майя.
– В библиотеке у твоего друга. Он же надёжный человек. Ты поручалась за него вроде как? Или нет?
– Надёжный, – выдавила из себя Майя и ощутила в горле что-то тяжёлое и вязкое, мешающее сказать ещё хотя бы слово.
Володя, пока не бывавший в библиотеке у Артёма, почти возмутился:
– Странное место. Какая библиотека? Вы о чём?
– Зато никому не приспичит там что-либо искать. – Виктор как-то неожиданно сгорбился, поник. – Мы там собираемся теперь. Майя это организовала. Клёво, кстати, придумано.
– Тренироваться тоже там будем? – Вопрос мог показаться издевательским, но он таким не был. Эйфория отупляет людей.
– Ну, первую лекцию я вам, может быть, и там прочту. Теорию, так сказать. Потом будем выезжать. В Подмосковье леса большие. Насчёт мишеней и прочего я позабочусь.
– Кстати, насчёт лесов. Тут и мои идеи пересекаются с предложениями Виктора. – Володя торопился, словно боялся, что его прервут. – Я вчера, уже после посиделок у Сони, повидался с одним своим приятелем. Бывший спецназовец. Мы ним очень близки. Он мне почти как отец.
Майя подумала, что никогда раньше не слышала об этом человеке. Володя продолжал:
– Я ему рассказал, что есть такие замечательные ребята, мечтают выходить на митинги, завоёвывать своё право жить в нормальной стране. Так ведь? Что нам надо действовать так же организованно, как «жёлтые жилеты», только с другим эффектом. Он, когда выслушал меня, расстроился. Говорит: так вас же там
