Ключ от Снов - Сергей Челяев

– Откуда ты знаешь? – вскричал Травник, которого поразила ясная и знающая речь призрака.

– Плохо, что ты подзабыл мои уроки, Симеон, – вздохнул призрак, и у Травника непроизвольно открылся рот.

– Учитель… – прошептал он, и призрак в ответ тихо прошелестел, как старая листва – должно быть, это был смех. – Камерон!

– Не время телячьих нежностей, Симеон, – сухо ответил дух, и было видно, что эту фразу он частенько повторял в своем земном существовании. – Твои семечки при тебе?

Травник сорвал с пояса неразлучный мешочек с семенами, который он хранил как зеницу ока во всех переделках своей полной опасностей и приключений жизни.

– Очень хорошо, – похвалил дух. – Просто разотри семена в руках и смочи водой. Если нет этих – должен знать, чем заменять.

– Если нет нужного – возьми противоположное и извлеки из него то, что считаешь первым. Вторым будет искомое, – заученно пробормотал быстрой скороговоркой Травник и вопросительно взглянул на духа. Тот качнул головой в знак одобрения, и Эгле могла бы поспорить на что угодно на всем белом свете, что в эту минут призрак улыбнулся, хотя увидеть это ни одному земному человеку было не под силу.

– Правила Цветов… – прошептал друид, а его руки уже судорожно развязывали драгоценный мешочек.

– Правила Соцветий, – ответил дух. – Ибо сейчас тебе предстоит смешать Цвета Живые с Цветами Мертвыми. И, усилив первое, поглотить второе. Торопись! Мертвые Цвета уже одолевают.

Травник хотел что-то спросить, но дух резко оборвал его:

– Торопись, и ни о чем меня не спрашивай. Я все скажу ей.

И Травник высыпал свои драгоценные семена прямо в грязный снег, перемешанный с золой и подтаявшей землей, и стал выбирать нужные, шевеля про себя губами. Дух некоторое время смотрел на его работу, затем повернулся к Эгле и поманил ее рукой.

– Подойди ближе, дитя мое.

Эгле послушно, хотя и не без робости, шагнула к туманной фигуре.

– Не бойся, потомок Властителей Круга. У тебя хорошая память?

Эгле кивнула, во все глаза глядя на колыхание границ, в которые был заключен дух.

– Тогда слушай меня внимательно и запоминай. В полудне пути отсюда, – призрак покосился на распростертое тело Марта, над которым уже хлопотал Симеон, – пожалуй, для вас троих это займет немного дольше времени… Ну, так или иначе, рано или поздно вы должны добраться до города Аукмер. Ты поняла?

Эгле наклонила голову, и тут же вновь устремила свой взор на духа.

– В заброшенной крепости стоит старая деревянная башня с часами – бездельник Куртис все никак не доведет их до ума… Так вот: если встать под часами, по левую руку как раз увидишь неподалеку двухэтажный дом…

ГЛАВА 13

БЫСТРЫЕ СНЫ СКОРОТЕЧНОЙ ЗИМЫ

– Юрис, Юрис! – закричала уже с порога запыхавшаяся Гражина. – Наша Рута!

– Ну, и что ты кричишь на весь дом, спрашивается? Нешто наша Рута действительно пропала? Уж поверь мне, я нашу дочь знаю!

С тех пор, как исчезла Рута, чета Паукштисов не переставала надеяться, что вот завтра, ну, послезавтра их дочь непременно вернется, причем непременно – с женихом. Юрис и Гражина перерыли все побережье, допросили всех, кто только мог знать о судьбе дочери, встретились со стариком-хозяином злополучной лодки, не обошли ни одного рыбака, кто только мог пролить свет на исчезновение Руты. По всему выходило, что девушка вместе с молчаливым молодым человеком, производившим впечатление честного и надежного парня, взяла курс в море, по всей видимости, на один из близлежащих к материку островов. Выплакав все слезы, супруги уверились, что дочка попросту сбежала к жениху. Подобная история, кстати, в свое время случилась и с самими Паукштисами, когда родители Гражины наотрез отказались выдать дочь за небогатого торговца, только начинавшего свое дело. Может быть, только это и помогало им смирится с судьбой. Смущало лишь, что Рута не удосужилась даже попрощаться с родителями, и Паукштисы попеременно играли роли уверенных, но притворных оптимистов, поддерживая друг друга в своей печали. Каждый же по отдельности догадывался, что случилась беда, но до поры до времени никто из них еще не произнес этого неотвратимого слова.

Именно поэтому дядька Паукштис даже не оторвал глаз от пухлой кипы счетов и прочей бумаженции, которой немало сопутствует праведным трудам удачливого торговца мясом. Он приплюсовал очередные цифры, вздохнул, как всегда, когда дело касалось неизбежных расходов, и строго сказал жене.

– Коли взрослая дочка сбегает из дому с молодым парнем, она либо вернется обратно в скором времени, либо – уже изрядно пожив и вволю хлебнув жизненных тягот. Сколько я тебе говорил: выздоровел молодой друид, ну и наша Рута с ним увязалась! Зачем увязалась – известно: вскружил ей голову молодой Ян. Парень, надо сказать, не промах – вон с какими знатными господами знается. Друиды завсегда к богатствам причастны, золота, поговаривают, в ихнем Круге видимо-невидимо. Вернется, вот увидишь, да еще и с женишком, на нашу, между прочим, голову.

При этих словах дядька Паукштис лукаво усмехнулся: молодой и статный Ян был ему по душе, и он охотно бы видел его в своей семье в качестве зятя.

– Да нашлась наша Рута, совсем уже нашлась! – прервала мужнины разглагольствования Гражина и, волнуясь, всплеснула руками. – К соседям в факторию морских охотников заходил какой-то старик, по виду, говорят, издалека! Он и сказал, что знаком с нашей дочкой, и та сейчас вместе с женихом как раз и направляется в Юру, вроде как повиниться за самовольство да просить родительского благословения.

Хозяйка вытерла платочком непрошеную слезу. Юрис улыбнулся жене, покивал успокаивающе.

– Вот только странно: сказывал тот путник, что на юге они с Яном, аккурат в наших родных местах – возле Утицы и Аукмера. Что они там делают – ума не приложу.

– Ничего странного, – возразил Паукштис. – Видать, тянут воспоминания-то. Друид тот, что от хворостей у нас лечился, видать, свел их пути, а сам по ихним колдовским делам дальше отправился. А чего же этот старик к нам-то не заглянул, а через соседей передал весточку?

– Говорили, спешил очень, некогда было ему нас разыскивать, – задумчиво проговорила Гражина, рассеянно теребя концы платка. – Чудно, конечно, ну да ладно, и на том спасибо. Давай, хозяин, думу думать, как поступим: простим сразу, или заартачимся?

– Непременно заартачимся, – убежденно молвил ее супруг. – Виданное ли, слыханное ли дело, чтобы девица средь бела дня к своему суженому убегала, а, Гражинушка?

– Ах ты, пень старый! – всплеснула руками Гражина, глядя на мужа насмешливыми и любящими глазами. – Ты на кого это здесь намекаешь?

– Да была одна красотка, что свести с ума могла любого парня, – возвел очи долу Паукштис. – Тоже в строгости мать с отцом воспитывали, ан возьми она да сбеги из родительского дома однажды, да еще и с самым умным и работящим парнем?! А что было дальше, припоминаешь?

– Очень даже хорошо, – вздохнула Гражина и посмотрела на мужа своими грустными и добрыми глазами так, что у Юриса сладко сжалось сердце. – Родители молодым так и не простили тогда ихнего самоуправства. И ничего, скажу я тебе, не выиграли. Верно, муженек?

– Верно, Гражинушка, – ответил Юрис и, встав из-за стола, подошел к жене и осторожно приобнял ее, прижав к своему очень даже заметно круглившемуся под фартуком купецкому брюшку. – И поэтому я тебе так скажу, женка: умнее иной раз родителям надо быть. И не забывать, как сами чудили и куролесили, в свои молодые-то годы…

– Не забывать – это верно, – согласилась счастливая Гражина, с легким сердцем прижавшись к мужу. Но смотрела хозяйка куда-то вдаль, поверх мужниной головы, где в окне постукивали ветки необрезанных яблонь. – Вот только умнее, мудрее других быть иной раз так непросто.

– Как и все в этом мире, – кивнул Юрис. – Как и все. Но ведь надо пытаться. Попробуем?

Гражина ничего не ответила мужу, только обняла его голову и крепко прижала к своей груди. Добрый Паукштис замер, прислушиваясь к такому домашнему теплу жены, и больно закусил губу – только так он и надеялся сейчас унять предательскую дрожь своих задубевших натруженных рук. Пока, упаси боже, не увидела его слабости та, которую однажды и на всю оставшуюся жизнь даровала ему милостивая мужская судьба.

Хрум насупил мохнатые брови и обеспокоенно прикрикнул на Ивара.

– Вы там его держите, лекари! А то не ровен час брякнется в воду или упаси его, на камни.

Одинец пробурчал что-то невразумительное, а Ивар широко улыбнулся и украдкой состроил кобольду пальцами на первый взгляд вовсе ничего на выражающий знак, обозначавший, однако, у горных и скальных жителей фигу в ее безобидном людском понимании. Хрум только плюнул с досады, но разжигать ссору дальше не стал, а перебрался подальше от воды, просто так, на всякий случай. Уж больно волны сегодня рьяно наседали на берега острова Колдун.