Его лучшая любовница - Трейси Энн Уоррен

— Я был тут. И у меня была прекрасная возможность наблюдать за происходящим.

Милтон бросил на него взгляд, полный любопытства.

— Вам следовало бы присоединиться к нашему разговору. Дамы рассказывали о последнем бале. Было довольно забавно, надо признаться.

— Да, я заметил ваше внимание. Особенно по отношению к моей жене.

Надо отдать Милтону должное: он даже не дрогнул, встретив яростный взгляд Тони, и ответил ему совершенно спокойно:

— Герцогиня — очаровательная молодая женщина. Я всегда с удовольствием бываю в ее обществе.

— Ну, с этого дня у вас не будет такой возможности. Насколько я понял, вы сегодня сопровождали ее сюда. В будущем она не будет нуждаться в вашей помощи.

— Вы мне угрожаете? — осведомился Дики с явным изумлением.

— Если на то пошло — да. Я не хочу, чтобы вы продолжали с ней видеться. И не желаю, чтобы вы говорили ей почему. Я предоставлю вам самому найти убедительные отговорки.

Несколько секунд Милтон продолжал взирать на него, а потом весело расхохотался. Его смех продрал Тони спину словно тупая бритва.

— Верить ли слуху? Вы ревнуете вашу собственную жену! Я никогда не доверял романтическим историям относительно вашей поспешной женитьбы. Будто бы вы безумно влюбились и вскружили ей голову. Злые языки поговаривали, что она ждет ребенка от вас, в этом все дело.

Милтон погладил пальцами цепочку от карманных часов и добавил:

— Когда я услышал, что вы разошлись, то решил, что был прав и что она вам надоела, как и все другие женщины до нее. Но тут вы начали активно посещать жену в ее особняке… Интересный поворот событий, прямо скажу. Однако до этой минуты я так и не догадывался, в чем дело.

— Да? — отозвался Тони, почти зарычав. — И что же это за дело?

— Да то, что вы на самом деле ее любите! Только подумайте: Энтони Блэк, самый заядлый повеса, укрощен женщиной— милейшей, остроумной и прекрасной. Надо будет заключить в клубе пари на огромную сумму, пока больше никто об этом не догадывается.

У Тони екнуло сердце: слова Дики прозвучали в его голове словно удар грома. «Я люблю Габриэлу? Не слишком ли смелая мысль?» Однако чем дольше он обдумывал услышанное, тем яснее понимал, что это правда. Если посмотреть на все с этой точки зрения, то все его слова и поступки в последнее время становятся совершенно понятными. Неожиданные вспышки гнева и отчаяния. Его настроение, которое никогда прежде не было переменчивым. Его стремление обладать ею — и не только в плотском смысле. Он не только хотел ее — он нуждался в ней. И ему внезапно стало совершенно ясно, что без нее он не сможет жить.

«Боже, Милтон прав! Я действительно ее люблю», — подумал он. Почему же он так долго не мог понять того, что было совершенно очевидным все это время?

— Можете заключать пари, — сказал Тони своему собеседнику. — Но при этом оставьте Габриэлу.

Милтон снова засмеялся.

— Мы ведь с ней действительно просто друзья, знаете ли.

— А вам, разумеется, хотелось бы большего.

— Тут вы меня поймали, — признал Милтон. — Она очаровательная женщина, и вам повезло, что она ваша. Хотя сейчас она ведь не ваша, не так ли? Если учесть, что вы живете раздельно. Ну, желаю вам успеха в нелегком деле нового завоевания ее сердца, поскольку у меня сложилось впечатление, что она считает, будто вы к ней равнодушны.

— Ну так она ошибается. А теперь окажите нам обоим услугу и уйдите.

Милтон со смехом удалился, явно не считая себя обиженным.

Глава 22

Габриэла прижалась к Тони, разгоряченная и разомлевшая после долгих любовных игр. «Но Тони ведь всегда бывает очень щедрым на ласки, — подумала она, — и всегда заботится о том, чтобы доставить мне наслаждение, прежде чем самому получить столько же удовольствия».

К ее удивлению, от Гамильтонов домой он привез ее сам, объяснив, что Милтону понадобилось уйти раньше и он вызвался его заменить.

Пока экипаж вез их через город, на лице Тони она заметила странное, непривычно напряженное выражение. Несколько раз ей казалось, что он хочет что-то сказать — но вместо этого останавливался и целовал ее. Как это обычно случалось, поцелуи вызвали позыв плоти, и к тому моменту, когда они доехали до ее особняка, оба сгорали от желания и едва смогли подняться по лестнице в спальню, прежде чем лихорадочно наброситься друг на друга. После первого совокупления он раздел ее и положил в постель, где принялся повторять все снова, но на этот раз ласкал медленно, почти благоговейно — и подарил ей глубокий, потрясающий душу экстаз.

И теперь они лежали рядом, а за окнами сгущались сумерки — и все мысли о поездке на бал, куда она этим вечером собиралась отправиться, исчезли у нее из головы.

— Вы не голодны? — спросила она, проводя ладонью по его груди и запуская пальцы в черные завитки волос, которые ее покрывали. — Мы ведь пропустили обед. Но я уверена, что кухарка приготовит нам что-нибудь. Или мы можем совершить набег на кладовую. Он поймал ее руку и поднес к губам.

— Это потом. Но сначала я хочу кое-что сказать. Нечто такое, что мне следовало сказать тебе уже давно.

— Да? И что же?

— Габриэла, милая, — проговорил он, глядя ей прямо в глаза, — я тебя люблю.

На секунду она решила, что ослышалась, и даже сказала себе, что вообразила эти слова. «Наверное, на самом деле я сплю — и это мне снится», — подумала она.

— Что? — переспросила она вслух.

— Я люблю тебя, — повторил он. — Я сам это понял недавно, иначе сказал бы об этом раньше.

Она судорожно вздохнула, испугавшись, что ее сердце сейчас выскочит из груди. Робкая радость трепетала в ней словно золотистые крылья.

— И когда же ты это понял? — спросила она, изумляясь тому, что вообще способна говорить.

— Сегодня. Наверное, я не привык к такой мысли, и поэтому до меня это не сразу дошло. Но я знаю, что это так, и хочу, чтобы ты вернулась домой.

Крылья перестали трепетать, а крошечная искра надежды, которая в ней загорелась было, мгновенно погасла. Заледенев, она стремительно села в постели.

Неужели это долгожданное признание сделано только ради ее возвращения?

— Теперь, когда мы помирились, тебе нет смысла здесь оставаться. Утром я первым делом распоряжусь, чтобы твои вещи собрали, — негромко сказал он, проводя ладонью по ее нагой спине.

Отбросив одеяло, она встала с кровати и, пройдя к гардеробу, достала оттуда халат. Завернувшись в плотную ткань, она пыталась согреться, но понимала, что это вряд ли удастся. Она крепко затянула пояс халата на талии.

— В этом нет необходимости. Извольте оставить мои вещи на прежнем месте. А теперь, может, мы все-таки поедим?