Возраст – преимущество - Виктор Сергеевич Мишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под самое утро вбежал хозяин заимки и заорал злобно:
– Красные! – схватил винтовку, стоявшую в углу, и бросился назад, на улицу.
– Ах ты, щенок, привел все же! – вскочил Дрозденко и, не успев выхватить пистолет, упал рядом со столом.
Мы завтракали как раз, нож прыгнул в руку сам, а в тело оуновца вошел еще быстрее. Двое, что дремали рядом на лавках, еще только поднимались, когда я выхватил пистолет Дрозденко, кобуру тот расстегнуть успел, и начал стрелять. Два выстрела – два трупа. Вновь открывается входная дверь, на пороге хозяин дома с винтовкой, нацеленной внутрь помещения, но я в стороне, у печи, выстрел в ногу, прицельный, мужик валится на пол, нажав все же на спуск. Его винтовка грохает, пуля проходит где-то в метре от меня и впивается в стену.
– Так и лежи, – подскочил я к раненому, – сколько тут еще этих хлопцев? Быстро, гад! – я вставил ствол пистолета в рану на ноге и надавил.
– Только тот раненый, в сенях, больше никого, – заблажил мужик.
– Где их командир?
– Я не знаю, ушли втроем куда-то еще два дня назад, когда будут, не знаю, я не из их компании…
Допрос внезапно прерывается выстрелом. Я как последний мудак забыл о Лубалисе, точнее, думал, что он тяжело ранен и сам не ходит. Эта тварь стояла в дверном проеме с наганом в руке, из ствола которого вился дымок.
– Что, падла, думал, самый ловкий? – Его лицо было перекошено, он наслаждался моментом.
Мне было не до наблюдений, пуля из нагана пробило мое тощее тело в районе груди, и стало как-то не до этого. Повалившись рядом с раненым хозяином дома, я скрипел зубами от досады.
– Добей его да помоги, красные рядом, я их видел возле озера, тут всего километр, быстро придут, надо уходить, – закричал раненый Лубалису.
Я корчился на полу, но все же видел краем глаза, что происходит рядом. Вот эта литовская мразь поднимает наган, останавливается, и внезапно его тело валится на пол недалеко от меня.
– Захар, говорил же, не ходи один! – ко мне летит Боря, хватает меня и начинает осматривать.
– Борь, грудь пробита, не тряси, больно… – хриплю я, и по губам течет что-то липкое.
– Командир, его надо скорее выносить!
– Товарищ командир, раненый все расскажет, они ждали основную группу со старшим и радистом. Меня нужно к немцам. Слышите, обязательно к немцам. Связи у них нет, обо мне не знают, этих не отпустите, никто ничего не узнает.
– Парень, какие немцы, ты о чем?
– Я знаю, что это не конец, чувствую, переправьте к немцам! – умолял я.
– До них тридцать километров, как?
– Алексей, отпусти меня, я сам его вывезу к ним! – влез в разговор Малыш.
– Сдурел?
– Я переоденусь, мову я знаю, сойду за бандеровца, учили ведь.
О чем он?
– Ладно, пойдешь на север, деревня рядом, главное, чтобы парнишка не отошел, – тихим голосом отвечал Борису Павлов после короткой паузы. – Там наши стоят, окажут первую помощь, обратишься в отдел СМЕРШ, они помогут переправить тебя и пацана к линии фронта. Как там действовать, решай сам, – подытожил командир. – И возьми вот это, – с этими словами капитан Павлов снял с себя планшет и передал его Борису. – Тут то, что было приготовлено для других, но тебе нужнее.
– Суки красноперые, думаете, у вас что-то получится?
– Уже получилось, тварь, немцу уже хана, скоро и ваше бесовское отребье передушим, – услыхав ругательства раненого оуновца, пробормотал я.
– Захарка, молчи, я сам тебя сейчас перевяжу, а потом на руках вынесу отсюда.
Мне было плохо. За долгую дорогу успел вспомнить все свои ранения. Это было не самым болючим. Наган штука мощная, но пуля небольшого калибра и отверстие после него не самое огромное. Болело внутри, легкие обжигало как огнем, первый раз я очнулся, когда мне кто-то вколол какую-то хрень в руку. В голове стало еще туманнее, и я снова вырубился. Какие-то разговоры, буквально на грани сознания, успокоили, говорили на русском языке. Второй раз очнулся от тряски, скосив глаза, обалдел от увиденного. Малыш полз и тащил меня волоком по земле. Ничего не понимая, открыл было рот, но спросить не успел, вновь отключился. Третий раз был контрольным, после этого я уже успокоился, по крайней мере, умереть мне вряд ли дадут. Меня перевязывали и разговаривали на немецком языке. По внешним признакам это был полевой медсанбат вермахта. Неужели Малыш решился и доставил меня к немцам? А как же сам? Стоп, что он тогда говорил Павлову… Знает украинскую мову, он что, со мной в тыл врага собрался? Да и переданный планшет… Интересно, что в нем?
– Очнулся? – услышал я голос справа от себя.
Естественно, спрашивали на немецком. Ну это уже легче, смешно сказать, но мне гораздо легче сойти за своего у немцев, чем у своих или бандеровцев.
– Ага, – кивнул я и закашлялся.
– Не дергайся, только операцию провели. Повезло тебе с напарником, смелый и отчаянный парень. Перейти через линию фронта с раненым… Дорогого стоит.
Раз такое отношение, значит, у немцев на передке есть данные на меня. Отлично.
– А где я?
– Пока в медсанбате, думали, отлежишься чуток и отправим, как ты себя чувствуешь?
– Лучше, чем после того, как пулю получил.
– Твой друг сейчас у жандармов, сам-то тоже без документов?
– Какие документы во вражеском тылу? – удивился я настолько натурально, что врач, а это без сомнений был врач, понимающе покивал головой.
– С тобой проще, твой друг назвал твое имя и, меня это очень удивило, звание. Сколько тебе лет?
– Скоро четырнадцать.
– Унтер-офицер абвера в таком возрасте! Первый раз встречаю.
– Я тоже их не видел, но, видимо, они есть, – улыбнулся я.
– Спи сейчас, тебе ввели сильное лекарство, легкое мы тебе сохранили, но пришлось потрудиться. Восстановление, если не будет заражения, займет долгое время, отдохнешь теперь, наверное, забыл уже, как отдыхать?
– Вы правы.
– Чертова война, дети вместо игр во дворе воюют как взрослые!
Меня не удивила реакция врача, я не раз встречал недовольных этой войной и в немецкой армии.
Спустя сутки меня куда-то повезли, что обрадовало больше всего, увидел Малыша, даже перебросились парой слов. Он не был под арестом, но и оружия у него не наблюдалось. Я быстро сказал
