Помню тебя - Кэтрин Уэст

видимо, не понимаю. — Таннер выругался себе под нос, но в комнате было так тихо, что все услышали. — Но знаешь что? Ты тоже не понимаешь. Ты хоть на минуту подумал, что будет чувствовать Рэнс, приехав за вами и обнаружив, что вы пропали?

— Нет, сэр.

— Ты подумал о сестре, о том, как она будет себя чувствовать, потащившись куда-то в ночи?

— Нет, сэр.

На глазах мальчика выступили слезы.

— Или об остальных? Обо мне, Натали, ваших бабушке и дедушке? Ты хоть чуть-чуть задумался о том, как мы будем волноваться, не зная, где вы? Ты умный парень, Джейс. Ты знаешь об опасностях. Мы искали вас два часа! Ты знаешь, что может случиться за два часа, Джейсон?

— Ладно, Таннер. — Натали не хотела вмешиваться, но Джейсон начал плакать. — Он понял.

Таннер вдохнул и положил ладонь на плечо Джейсона:

— Извинись.

— Прости.

Джейсон не поднял головы, но Таннер сделал это за него.

— Не передо мной. Вон твой отец. Иди и извинись перед ним.

Натали вытерла глаза, а Джейсон побрел к Рэнсу. Надо отдать тому должное, он держал себя в руках.

— Эм. — Голос Джейсона чуть дрогнул. — Прости, что убежали от тебя. Я больше так не буду. И если мы должны жить с тобой, то, думаю, так и быть. Если дядя Таннер так говорит.

Он шмыгнул носом и потер кулаком глаза.

Рэнс кивнул и положил руку на плечо сыну.

— Я очень беспокоился, Джейсон. Я рад, что с вами все в порядке. Но я не стану заставлять вас делать то, что вы не хотите, хорошо? — Он присел, отвел челку Джейсона назад и улыбнулся. — Давай поговорим об этом. Мы придумаем план, который всех устроит, ладно?

— Наверное. — Джейсон бросил робкий взгляд на Таннера, потом посмотрел обратно на Рэнса. — Завтра вечером у меня игра. Можешь прийти, если хочешь.

— Спасибо, Джейсон. Я приду.

Рэнс выпрямился. Джейсон пожал плечами и, вернувшись к Таннеру, посмотрел на него с самым несчастным видом, который Натали когда-либо видела.

— Мне жаль, дядя Таннер.

— И мне, приятель.

Таннер выдохнул, притянул племянника к себе и обнимал, пока мальчик плакал.

32 

Ночь четверга Таннер просидел возле камина в гостиной, пристально глядя на трепещущее пламя. Ему не спалось, поэтому он зажег камин и листал страницы своей Библии.

Ему нужна была мудрость. Знак.

У него не было ответов.

Может, Бог наконец придумает что-то.

Его не оставляли мысли о том, что могло бы случиться с Джейсоном и Джени, если бы они ушли дальше, чем дом Хэла. Он понимал их страхи. И все-таки с каждым прошедшим днем понимал, что они избегали единственного разумного решения.

Навалилась усталость, и он закрыл глаза. Представил, как Рэнс тащит детей в такси, представил, как сам бежит следом и кричит остановиться, и маму, кричащую, чтобы остановился он...

Дежавю.

Но в этот раз все будет по-другому.

Должно быть.

Если только он пойдет навстречу...

— Таннер?

При звуке маминого голоса Таннер вздрогнул. В окна лился солнечный свет, а камин погас. Должно быть, он уснул.

Мама была одета, а в руках держала четыре обувные коробки.

— Ты просидел здесь всю ночь?

— Большую часть.

Он вытянул руки и попытался ослабить боль в мышцах шеи.

— Думаешь про детей?

— Да.

— Все образуется. Надо довериться Богу.

— Я пытаюсь, мам, но это нелегко.

Когда-то веры у него было больше. На этой неделе она пасовала перед надвигающейся реальностью.

Мама поставила на пол возле его кресла две картонные коробки с оранжевой найковской полоской.

— Распродажа обуви? — Таннер попытался улыбнуться. — Ты купила это детям?

— Нет. Это для тебя.

Мама положила ладонь на его руку и подождала, пока он повернется к ней.

Ему нужны новые кроссовки?

Может быть.

Он крепко завяжет их и позволит унести себя как можно быстрее далеко-далеко от кошмара, в который превратилась его жизнь. Но судя по маминому лицу, в этих коробках вовсе не обувь.

— Мам?

— Письма твоего отца.

Письма, которые приходили бесперебойно много лет — раз, а иногда два в неделю — с того дня, когда отец уехал.

Письма, которые Таннер никогда не читал.

Отказывался открывать.

Со временем они перестали приходить. Отец все еще звонил, и мама заставляла Таннера разговаривать с ним, но за эти годы он очень старался выдавить отца из своей жизни и отказывался от приглашений присутствовать в его.

— Зачем ты их хранишь?

— Думала, что однажды ты захочешь их прочитать.

— Я не хочу.

— Таннер.

Ее непреклонный тон вынудил его поднять глаза к потолку.

— Нам обязательно это делать?

— Да. — Мама опустилась на скамеечку рядом с ним и положила руку ему на колено. — Все эти годы ты винил отца, и мне стыдно признать, что я позволяла тебе это. Но ты не все знаешь.

Таннер выпрямился в кресле, во рту у него пересохло.

— О чем ты говоришь?

— Ты помнишь, какой была Марни перед тем, как они уехали?

— Немного.

Ему хотелось затормозить этот разговор до того, как он начнется.

Мама вздохнула.

— Я отказывалась принять ее биполярный диагноз. Несмотря на весь свой медицинский опыт, я не могла справиться с ней. Я отказывалась действовать, и это бесило твоего отца. Он настаивал на том, что Марни нужна помощь. Он нашел клинику, но она находилась рядом с твоими дедушкой и бабушкой, на другом конце штата. Он хотел, чтобы мы переехали туда, считал, что их поддержка пригодится. Я спорила, что в Сиэтле полно мест, где ее можно лечить. Я не хотела переезжать. — Она вытерла глаза. — Я упиралась. По многим причинам. Но однажды ночью, когда ты спал, мы застали Марни в твоей комнате. С ножом.

Комната закачалась. Таннер замер, к горлу подкатила тошнота.

— Она бы... навредила мне?

— Я не знаю. — Мама пожала плечами. — В этот момент я сорвалась. Мы с твоим отцом оказались в тупике. Я попросту велела ему забирать ее и уезжать. К тому времени наш брак все равно распался, и я хотела его закончить. Он знал, что я никогда не переставала любить Джеффа. Я любила твоего отца по-своему, но...

— Ты его выгнала?

— Это был ужасный период моей жизни, Таннер. С тех