Опальные воеводы - Андрей Богданов

— А то ты крови желаешь да безделье говоришь и пишешь, — диктовал царь своим писцам. — Ты неразумен; ты не розсудя писал, а мы тебя жалуючи пишем.

«Шведская земля честью ниже иных государств», — утверждал Грозный, повторяя королю на разные лады: «Ты мужичий род!»

Многократно оскорбив королевских предков, царь указывал, что «тебе потому нельзя ровнятися с великими государи», что суверенам стыдно общаться с таким низким человеком, как король, который на деле суть «страдник» — землепашец.

— И ты нам покорися и поддайся, — требовал царь, — и что будет пригоже, тем нас почти, и мы тебя пожалуем… А ты, взяв собачий рот, да хошь за посмех лаяти — ино то твоё страдничье пригожество; тебе то честь, а нам, великим государем, с тобою и ссылатися безщестно, а лая от себя писати и тово хуже, а с тобою перелаиватися — и нам на сём свете тово горее и нет.

— И будет похошь перелаиватися, и ты себе найди таковаго же страдника, каков еси сам страдник, да с ним перелаивайся!.. Отныне, сколько ты не напишешь лая (посланий самому царю, а не пограничным воеводам. — Авт.), мы тебе никакого ответа давать не будем, — закончил Грозный[30].

Шведам пришлось заключить, что с Грозным можно разговаривать только силой оружия. И действительно, как только генерал Клаус Тотт одержал победу над русскими воеводами в сражении близ Лоде (Колувере), царь сменил гнев на милость и прислал вполне вежливую по тону грамоту.

Между Финляндией и Новгородскими землями удалось заключить двухлетнее перемирие (1575–1577), но в Эстонии война продолжалась; там русские взяли Пярну и готовились к решающим боям. Швеция спешно искала союзников, не видя иного выхода из войны, кроме победы или гибели государства.

На сейме в Речи Посполитой посол Иоанна III произнес пламенную речь об оскорблениях, наносимых московским царём всем соседям. От имени короля он объявил, что Швеция дает треть всех собираемых податей для войны с Москвой и простит все польские долги ради объединения сил против общего врага.

Среди предложенных шведами вариантов политического решения проблемы выбора короля и союза против России хитрейшим ходом стала кандидатура Анны, сестры последнего Ягеллона — Сигизмунда III Августа — и одновременно сестры шведской королевы, что позволило сторонникам войны с Россией объединиться. 14 декабря 1577 года шляхта провозгласила королевой Анну с условием, что она выйдет замуж за Стефана Батория. Скороустремительный полководец тут же поспешил в Польшу к свадебному и королевскому венцу, а затем и на войну с Россией.

История ещё могла сложиться иначе: ведь 12 декабря другой частью сейма на престол был избран император Максимилиан, а могущественнейшие литовские магнаты, забыв на время междоусобную вражду, ещё раз решили оказать поддержку Ивану Грозному против Батория. И тот и другой монархи обманули надежды своих сторонников, противников войны с Московским царством, и не предприняли ровным счетом ничего, чтобы помешать будущему разорителю Руси утвердиться на престоле.

Это было крупное внешнеполитическое поражение, но ещё не катастрофа. Стефан Баторий умел учитывать реальную расстановку политических сил, а потому не спешил развязать обещанную войну на востоке. Прежде всего он стремился объединить вокруг себя Речь Посполитую, учитывая, сколь сильны были ещё позиции сторонников мира с Москвой, а также влиятельную австрийскую партию.

Кроме того, против короля поднялся город Данциг (Гданьск), Баторий вынужден был его осадить. С Русью он желал сейчас мирных отношений и послал в Москву посольство, которое было принято с обычными для Грозного выпадами по поводу родства соседнего короля.

За политической ошибкой вскоре последовало преступление. Отправив 50-тысячную армию на осаду Ревеля, Иван Грозный в 1577 году кровавой метлой прошел по Ливонии. Под его личным руководством войска творили ужасающие злодеяния, повторяя то, что уже проделывали в своём Отечестве. Города и сёла стирались с лица земли, жители поголовно вырезались или угонялись в плен.

Не только ливонские анналы, но и русские источники свидетельствуют о зверствах царских карателей. Даже прославлявший Грозного автор «Повести о прихождении литовского короля Стефана… на великий и славный богоспасаемый град Псков» признавал, что именно поход 1577 года заставил неприятелей объединиться против Руси.

«Которые города силою брали — тех жители никакой пощады и милости не получили, — писал автор „Повести“. — Города, жители которых, надеясь на многолюдие и крепость стен, крепко вооружались на осаду, повелел государь до основания разрушить, а всех жителей с женами и детьми умёртвить разными мучительными способами, чтобы и другим страшно было… Лифляндскую землю царь всю повоевал, многие города взял, их жителей в плен отвел, богатство же их, и бесчисленное золото, и серебро, и ткани всякие в царствующий град Москву прикати».

Устрашить эстонцев, латышей и немцев Грозному удалось. Но если ещё в прошлом 1576 году многие города сдавались русским без боя и затевали в честь победителей пиры и танцы, то теперь, когда почти вся Прибалтика, за исключением Риги и Ревеля, оказалась в руках царя, а освободители превратились в кровавых завоевателей, народы Ливонии стали подниматься на борьбу. С вольного отряда Иво Шенкенберга из 400 человек стало разрастаться широкое движение прибалтов против захватчиков.

Огромная русская армия была после двухмесячной осады отброшена от стен Ревеля. Гарнизон Вендена даже после падения города три дня защищал цитадель и решил взорвать себя, «чтобы, — по словам С. М. Соловьева, — не ждать мучительной смерти и не видать, как татары будут бесчестить их жен и дочерей. Духовенство одобрило это решение, и 300 человек… взлетели на воздух. Жители города испытали то, от чего осажденные в крепости избавились добровольною смертию»[31].

Значительная часть жителей бежала на территории, ещё остававшиеся у шведов и литовцев, чтобы продолжать борьбу. Они умоляли короля Стефана прийти им на помощь, избрав ходатаем известного своей справедливостью князя Курбского; аналогичные просьбы обращены были и к королю Иоанну III. Баторий, между тем, в конце 1577 года покончил с данцигской проблемой и с интересом наблюдал, какое впечатление производят лифляндские зверства Ивана Грозного на группировку сторонников мира с Москвой в его королевстве.

Тем не менее и тогда он ещё не был уверен в своих силах и отправил на Русь посольство с целью умиротворения в Ливонии и заключения вечного мира. Оно было принято в Москве в январе 1578 года грубее прежнего. Условием мира Иван Грозный назвал уступку королем Ливонии, Курляндии и Полоцка, Киева, Канева и Витебска, потому что, по его словам, «корона Польская и великое княжество Литовское — наши вотчины»!