Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

9 марта. Поговаривают о сведении всех русских частей в корпус.

28 марта. Наши части отошли на левый берег Янцзы. Причина – паника китайских частей. Материальные потери – велики. Из Цинанфу эвакуируют семьи англичан и американцев. Немцы и японцы остаются.

30 марта. У нас точных данных о потерях нет, так как Нечаев обособленно ведет свои дела и Штаб группы питается случайными сведениями.

13 апреля 1927 г. Цинанфу. В Китае сейчас смута в полном разгаре. Кантонцы захватили все области к югу от р. Янцзы. Северяне, видимо, захватят провинции севернее. Все газеты врут об этой войне. Чжан Цзолин перенес резиденцию из Мукдена в Пекин, так как борьба сосредоточена на юге Китая в бассейне Янцзы. Правительство Китая, фактически, в руках Чжан Цзолина, но юридически он только командует «армиями успокоения страны Ан-го-цун». У Пэйфу и Сун Чуанфан, в недалеком прошлом равновеликие великаны, сошли на нет ходом событий. Они потеряли влияние на своих территориях, так как оказались меж двух огней: с одной стороны – северяне, с другой – южане. Вместо них выдвигается Чжан Цзучан. Северяне несут идеи государственности, а не революции, юг для них был более симпатичен. Но пока они колебались, кантонцы заняли юг и стали там хозяйничать. В поддержке южан со стороны СССР мы могли убедиться, когда отбирали у противника оружие: оно было русское, с клеймами СССР.

23 апреля. В 7-м полку командуют ротами майоры, батальонами – подполковники. Подал рапорт о передаче туда 400 китайцев. Надо подумать о довольствии и помещении. Китайцев можно довольствовать дешевле.

26 апреля. В штабе нет переводчика, который бы и писал и переводил. Михайлову поэтому тяжело и приходится бегать для этого куда попало.

3 мая. Присылаемые нам пулеметы – в неудовлетворительном состоянии. У нас ничего нет. Нет даже поясных ремней.

4 мая. В 7-м полку – нет унтер-офицеров. Их у нас вообще мало.

15 мая. Вчера получили из бригады Чжао людей. Полагалось получить 300, списки дали на 284, а при поверке оказалось 272. Когда привели в полк, получилось уже 222. Из них трахомных и чесоточных – 39. Больше 2-х суток они ничего не ели. Я их успокаивал и кормил. И все же удрало за ночь человек 20. Вид у них – ужасный: грязные, голодные, их держали как зверей. Из них было не более 100 годных солдат. Много мальчишек и стариков. Идет агитация против русских частей, и этих дураков питают всякими страхами.

18 мая. На фронт уходит 2-й Особый полк, и ему только теперь дают полностью оружие.

20 мая. Китайское пополнение – скверное, рассчитывать на него трудно, что подтверждается постоянным дезертирством, хотя условия у нас очень хорошие.

16 декабря. Деревня Ся-дя у Сучжоу-Фу. Утром поехал к Тупану, чтобы выяснить обстановку. Стали появляться колонны отходящих частей. Потянулись обозы. Подозрительно полетели наши аэропланы, держа направление на север. Пришлось долго пробираться по узким улицам, сильно запруженным войсками. С юга по дорогам тянулись колонны войск. Начался отход. Вывозилось все, что было возможно. Наконец добрались до дома, где помещался Тупан. Большой двухэтажный дом китайского стиля. Караул и прочее, но беспорядок и грязь. Затем прискакал Савранский и передал приказание подвезти вещи, которые мы привезли, к линии, чтобы их погрузили на бронепоезд. Только лишь успели отправить вещи, как появился Семенов и, как всегда в серьезный момент, в истерике. Оказывается, вещи надо было отправить на вокзал. На самом деле удобнее и лучше был первый приказ. Словом, в полусуматохе мы двинулись обратно. Стоило торопиться и тормошить 7-й полк, чтобы грузиться и идти обратно походным порядком. К сумеркам стали искать места ночлега, но везде все было забито войсками. Семенов всю дорогу скулил, что мы пропустили Сараева и из-за этого он очень сильно беспокоится. Мы втянулись в маленькую кумирню, которую занимала команда войск Сун Чуанфана. Они, закусив, скоро ушли. Мы, подкрепившись пищей, попили чайку и легли спать. Люди были под открытым небом. Было темно, и дул холодный ветер. Кругом кишат отходящие колонны. Кое-где восточнее слышались одиночные выстрелы, и раз даже простучала пулеметная очередь. Все это вселяло нервозность. Часа в 23 пришли из батареи и сказали, что проходили китайские части, сказавшие, что за ними наших уже нет, а двигается противник. Семенов решил тоже идти дальше. Встали, быстро собрались, так как коней не расседлывали и пошли, ведя их в поводу. Опять у Семенова была истерика, когда рассуждали, по какой дороге идти. Из-за темноты решили идти на большую дорогу к разъезду. Взяли проводника, молодого монаха. Добрались до деревни, но пройти по ней ночью было невозможно, так как у нас пушка и Семенов вселял панику. На дороге везде стояли телеги, а по краям дороги спали уставшие люди. Кое-где тускло светили костры. Семенов приказал повернуть обратно, но спать ночью под открытым небом было холодно. Кое-где слышались, не то чудились выстрелы. Семенов, хотя делал вид, что спит, на самом деле не спал. Я тоже не мог заснуть из-за холода, да и обстановка смущала. Так пролежали часов до 4–5 утра. Лишь только чуть стал брезжить рассвет, пошли по другой дороге. Вскоре врезались в отходящие части. Шли кое-как по обочине. Вскоре стало светло и идти стало более-менее. Кругом были войска, тянувшиеся десятками тысяч по разным дорогам на север.

17 декабря. Обгоняем отходящие части и утром подходим к Императорскому каналу. Не доходя до него, в одном селении встретили полк Сараева. Он стоял у биваков и грелся у костров. На полотне стоял бронепоезд, с которого получили сданное нами ранее зимнее обмундирование. Там же люди надели сапоги, ватные куртки с брюками. Простояв час, двинулись дальше. Расположились в деревне Чен-Зай у Императорского канала, на границе Шандуня и Киансу. Вот уже 4-й день походной жизни. Только пришли в Сучжоу-фу, как на другой день пришлось спешно отходить назад. Торопились, чтобы назад идти в конном строю. Когда отходили поезда, то это были не составы, а какие-то гирлянды из людей, которые сидели и в вагонах и под вагонами, на буксах и как-то привязав себя к железным частям вагонов. Поезда шли один за другим с малыми интервалами. Некоторые из них соединялись вместе из-за слабости паровозов, так что были составы по 4 паровоза в разных местах поезда. Словом, картина редкая. Эту ночь провели беспокойно, хотя и совершенно напрасно. До нас доходят всякие слухи, и мы выступаем в 4 часа утра. Теперь идет перегруппировка сил, а это займет недели 2–3. Хлопочем, чтобы людям дали отдых, так как люди очень измотались за 3 месяца беспрерывных боев. Может, и отведут нас на отдых. Хорошо жить дома, а не в разрушенных китайских фанзах, не раздеваясь и почти не умываясь. Семенов рассказал про Манжетного, который оставил 50 человек. Семенов из-за этого не спит 2 суток. Перейдя канал, остановились в деревне Чен Зай. Кругом хун-чен-хуи. Погода портится, при ветре пошел снег. Когда мы стояли, к нам пришел Квятковский, шедший походным порядком, и сказал, что сзади нас уже никого нет и что противник выходит на железную дорогу обходной колонной. Как мы его ни уговаривали, он не согласился остаться у нас. На всякий случай послали разведку. Выяснилось, что многие части расположились на канале и что за ним еще много наших отходящих частей.

18 декабря. Вышли и попали опять в гущу отходящих колонн. Часа через 3 дошли до Менчена, забитого войсками. На вокзале – каша. Составы получить нельзя, а муку можно. Получив продукты, поехали дальше.

19 декабря. С истерикой Семенова вышли в гуще отходящих частей и расположились в деревне Хо-дя-Чжуан. Деревня была пуста. У другой собирались «красные пики». Все было заперто. Немного спустя появились жители. Опять с нашей стороны картина разбазаривания кур и прочего, хотя мясо и тут было. Здесь много фанз. Расположились в богатом доме, где много всякого добра. Нажгли большое ведро угля и немного угорели. С час после этого ходили шатаясь. Хорошо еще, что мы не легли спать!

20 декабря. Выступили, как всегда, в 8 часов и опять с густыми колоннами различных частей. Дошли до деревни Эрся-ден. Снова была у Валентина Степановича истерика из-за стоянки. Переночевали и утром вышли к Чен-чоу-фу. Хотели ехать на Цинин, но затем изменили решение, так как дорога шла через хун-чен-хуев, что грозило вооруженными столкновениями. Семенов решил этого избежать, и мы пошли в Чен-чоу-фу, потому что хотели увидеть Тупана. Пришли в деревню Ли-дя-цун.

21 декабря. В Ли-дя-цун закусили и выпили чаю. Валентин Степанович и я пошли на станцию за новостями, так как там жили летчики. Пошли через железнодорожный мост. Когда мы к нему подошли, то оказалось, что настила не было, а были только шпалы, правда, довольно часто положенные, но в промежутки между ними легко можно было провалиться вниз. Я было не хотел идти, но меня взяли под руки Савранский и вахмистр Николаев. Пошел и я. Пока было низко под ногами, идти было сносно, но когда пошли над рекой и мост был здорово высокий, то стало скверно. Вообще, масса китайцев даже с ношей запросто ходит по мосту, наши солдаты по нему гуляют. Воображение, видимо, ограниченное и нервы вроде веревок. Так добрались до летчиков. Андрейчука не узнали: оброс бородой, как монах. Особенного ничего они не сказали. Живут они на вокзале, в каменной казарме. Спят на нарах, но здесь тепло, так как есть печка. Это вызывает у меня зависть, так как мы живем с температурой улицы. Так мне тепло из-за шубы и ватных брюк, но ночью холодно. Валентин Степанович решил ехать к Тупану просить об отводе бригады на отдых и о реорганизации пехоты, чтобы 109-ю бригаду свести в полк, куда влить и 7-й полк. Тогда это будет представлять кое-что. Он еще хочет, чтобы все русские части были сконцентрированы в одном месте. Уехать с вокзала не можем, так как все пути заняты. Вернулись домой вечером. Нам дали лошадей. В темноте мы шли по обрыву, это я заметил потом. И шел-то, ведя коня в поводу, по самому краю!