Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский

— Ярцев. Так как будто ничего, только выпить любит.

— М-да, — неопределенно промямлил Львовский и замолчал: от жары и усталости он даже стал, против обыкновения, некрасноречив.

— Что вы установили? — встревоженно спросила Ирина.

— Плохо, — сказал Капитон Романович.

— Установили, что... Что мы установили? — спросил Львовский, не уверенный, можно ли оглашать обнаруженный ими факт.

— Вы извините нас, товарищ Кудрявцева, но пока еще мы не пришли к единому мнению. А вот мы сейчас составим акт, и тогда...

Молодой человек с папкой быстро набросал акт. Львовский, заглядывая через плечо, исправил одно-два каких-то выражения:

— Вот-вот, так будет лучше.

Все четверо подписали акт, наскоро поели и, несмотря на усталость, отказались переночевать и отправились в обратный путь. Сопровождавший их к месту катастрофы Николай Иванович тоже помалкивал. Зимин проворчал:

— Государственная тайна! Тьфу!

Игорь, видимо, был в курсе дела. Только оставшись наедине с Ириной, он сообщил ей односложно:

— Неудавшееся покушение на Агапова.

После чего Ирина тоже прикусила язык.

— Ю-рис-пруденция! — цедил сквозь зубы Зимин.

— А доктор молодец! — улыбался Кириченко. — И бинты, и аптечку оставил. Душа чувствуется!

Игорю не понравился молодой человек с папкой.

— Я слышал, как он говорил доктору: «Вы доктор, а курите. Где же логика?».

— А тот что?

— А тот говорит: «Однако вы тоже попросили у меня папиросу?» — «Я не медицинское лицо, я могу и не знать, что курить вредно. А вы знаете и курите».

— Не верю я, — лениво растягивал слова Зимин, — не верю я, что тут имело место вредительство. Но вашего тютю, товарищ Ирина, упекут наверняка.

— Какого тютю?

— Начальника аэродрома, который смотрел на вас более чем восторженно.

— Всегда вы, Зимин, ерунду говорите. И восторженно он не смотрел, и упекать его не за что.

3

Игорь заметил, что Ирина часто становилась задумчивой. Он старался как мог развлекать ее: или принимался рассказывать ей забавные истории, или читал по памяти стихи, или начинал с жаром доказывать, что нужно смелее шагать по жизни, стремиться как можно больше увидеть, испытать.

— Вот тоже, нашелся мне умудренный житейским опытом! — смеялась Ирина. — А сам, наверное, кроме маменькиной юбки, ничего и не видал! Хорошо еще, что начальник оказался такой надежный человек, как Николай Иванович. Под его ответственность отпустили родители своего Игоречка в экспедицию.

— Я не говорю, что я убеленный сединой профессор черной магии. И вообще о себе не говорю ни слова. Но рассуждать-то мне разрешается? А мысль, высказанная мной, сама по себе правильная. Человек должен дерзать. Да вот вам пример. Это со мной лично было, тоже родители отпустили. Казалось бы, все! Крышка! Однако я вот и до сих пор цел.

— Ну, ну, расскажите. Очень интересно.

И он рассказал, как однажды лазил по немецким тылам и нарвался на одного негодяя, который узнал его и предал.

— Понимаете, какая штука? Вообще-то население нас поддерживало. И прятали, когда надо, и нужные сведения сообщали. А этот был — продажная душа.

— Так где это случилось? — переспросила Ирина.

— В тылу у немцев. Во время войны. Ведь я же сказал. Ну и вот. Схватили меня и повели. Мне, конечно, не требовалось гадать на картах или по линиям руки. Для меня было ясно, что меня расстреляют. И конвоир — рыжая образина, — вероятно, и до места меня не довел бы, по дороге бы ухлопал. Я его немецким языком купил, у меня хорошее произношение. Этак вежливо попросил разрешения закурить. Он молчал и, видимо, обдумывал, ударить меня прикладом или не ударить. Короче говоря, я уговорил его протянуть мне зажигалку. В этот момент я сбил его ударом в челюсть, приколол собственным его штыком и благополучно вернулся к своим. Даже принес винтовку.

— Разве вы были на войне? — недоверчиво спросила Ирина.

— А как вы думаете? — обиделся Игорь. — Где же я был?

— Я думала...

— Слава богу, мне уже двадцать пять лет. Не мальчик.

— Вы не обижайтесь, Игорь. Ведь независимо от вашего возраста я считаю, что вы очень хороший.

— Хороший! И всегда меня почему-то считают ребеночком! Это внешность у меня такая неудачная. А я, если хотите знать, кое-что видел.

И Игорь нарочно — пусть знает! — стал рассказывать об отчаянных вылазках, о смелых налетах...

— Нас сбросили на самолетах в немецкий тыл. Мы орудовали в районе Смоленска. Один раз надо было взорвать мост. Мост вот так... тут станция, здесь немцы... Понимаете, какая история?

И он чертил карандашом, изображая линию железной дороги, мост и расположение вражеских частей.

Он был ранен при этой операции. Но мост был взорван.

Да, он имел право говорить о житейском опыте, несмотря на свои невинные «айвазовские» глаза! И Кудрявцева смиренно слушала его доводы. Из них явствовало, что Ирина чуть ли не должна благодарить судьбу, что сломала ногу. Теперь вследствие этого она окунется в новую среду, приобщается к интересному делу...

— Я не говорю о профессии летчика вообще. Прекрасная профессия. Но кем вы, в сущности, были здесь, на трассе? Воздушным извозчиком. А теперь вы будете строить! Строить — очень интересно!

Ирина чуть не обиделась за «извозчика», но на Игоря было невозможно долго сердиться.

Наступил торжественный день: Ирине разрешили подняться. При этой церемонии присутствовали Игорь, Николай Иванович и нанайка, которая очень привязалась к Ирине за эти дни.

Ирина осторожно села. Осторожно поднялась. Игорь ее поддерживал, но из деликатности еле касался ее талии, так что чуть не уронил.

— Хороши! — хлопала в ладоши нанайка.

Она приписывала выздоровление Ирины себе. Ведь это она давала ей лекарства.

Все поздравляли Ирину, пожимали ей руку. Теперь, когда она стояла, ходила, сидела, обитатели перевала будто заново увидели ее. До сих пор это была просто «больная». Сейчас все познакомились с красивой молодой девушкой.

Кудрявцева стала понемногу бродить около палатки. С нанайкой распрощались очень сердечно. Ее наделили на дорогу продуктами, лучшими, какие у них были. Ирина подарила ей свой шелковый платок.

Ирину на целые дни оставляли одну, а сами спешили закончить изыскательские и топографические работы. Она взяла на себя хозяйство и постоянно изобретала какие-то необыкновенные блюда, которые неизменно получали общее одобрение. Она мыла посуду, жарила, варила. Хворост приносили мужчины, а за водой они ходили