Разоблаченный любовник - Дж. Уорд

Его рука лежала на ручке двери вестибюля, когда он услышал голос Ви:

— Куда это ты собрался, коп?

Бутч повернул голову, Ви вышли из тени кухни.

— Ви… Я ухожу.

До того как услышал ответ, Бутч покачал головой.

— Если это означает, что вам придется убить меня, сделайте это быстро и похороните меня. И не говорите Мариссе.

— Почему ты уходишь?

— Это лучший выход из ситуации, даже если это значит, что я должен умереть. Черт, вы окажете мне услугу, если избавитесь от меня. Я влюблен в женщину, которую не могу иметь. Ты и Братство — мои единственные друзья, но и вы не можете на меня рассчитывать. И что, черт побери, меня ждет в реальном мире? Ничего. У меня нет работы. Моя семья думает, что меня давно грохнули. Единственное, что хорошо, это то, что я буду сам по себе, с подобными мне.

Ви подошел: высокая, грозная тень.

Черт, может быть, все закончится сегодня ночью. Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Бутч, мужик, ты не можешь уйти. Я говорил тебе это с самого начала. Никакого ухода.

— Тогда, как я сказал… убей меня. Возьми кинжал и прикончи. Но послушай меня внимательно. Я не останусь в этом мире в качестве чужака ни минутой более.

Когда их глаза встретились, Бутч даже не напрягся. Он не собирался бороться. Он собирался спокойно уйти в ночь, благородно умерев от руки своего самого близкого друга.

Были способы и похуже, подумал он. Намного, намного хуже.

Глаза Ви сузились.

— Есть другой путь.

— Другой… Ви, дружище, комплект пластиковых клыков не улучшит ситуацию.

— Ты мне доверяешь? — Последовало молчание, тогда Ви повторил: — Бутч, ты мне доверяешь?

— Да.

— Тогда дайте мне час, коп. Дай мне подумать, что я могу сделать.

Глава 29

Время тянулось медленно, и Бутч бродил по Яме в ожидании Ви. Наконец, неспособный стряхнуть алкогольный туман и избавиться от долбаного головокружения, он вошел в спальню и лег на кровать. Закрыл глаза, чтобы приглушить свет, а не попытаться уснуть.

Окруженный плотной тишиной, он подумал о сестре Джойс, и ее новорожденном ребенке. Он знал, где должно было пройти крещение: то же место, в котором крестили и его. То же место, в котором крестили всех О'Нилов.

Первородный грех прочь.

Он положил свою руку на свой живот, на черный шрам, и подумал, что зло, несомненно, вернется к нему. Иначе быть не может. В конце концов, оно прямо внутри него.

Поглаживая свой крест, он сжимал золото в кулаке, пока оно не врезалось в кожу, и решил, что ему нужно вернуться в церковь. Возвращаться регулярно.

Он все еще сжимал распятье, когда опустошение взяло его хитростью, прогнав его мысли прочь, заменяя их ничтожными обрывками сна.

Некоторое время спустя, он проснулся и взглянул на часы. Он проспал два часа, и сейчас перешел в стадию похмелья: голова стала одной, большой, тупой болью, а глаза — сверхчувствительными к свету, проникающему из-под двери. Он повернулся и потянулся, позвоночник хрустнул.

Жуткий стон пронесся по коридору.

— Ви? — сказал он.

Другой стон.

— Ты там в порядке, Ви?

Из неоткуда раздался громкий звук, словно упало что-то тяжелое. Потом удушающие звуки, наподобие тех, что вы делаете, когда вам слишком больно или напуганы до смерти. Бутч спрыгнул со своей кровати и побежал в гостиную.

— Святой Боже!

Вишес упал с дивана и приземлился лицом на кофейный столик, разбросав бутылки и бокалы. Потом он завертелся, его глаза были сжаты, а рот разинут в немом вопле.

— Вишес! Проснись! — Только схватив его здоровые руки, Бутч осознал, что Ви снял свою перчатку. Господи… его ужасная рука сияла словно солнце, выжигая отверстия в древесине стола и коже дивана.

— Твою мать! — Бутч выскочил из зоны страйка, чуть не получив удар.

Ему оставалось лишь звать Вишеса по имени, пока Брат боролся с хваткой какого-то монстра, схватившего его. Но, в конце концов, что-то подействовало. Может, голос Бутча. А может, Ви треснулся достаточно сильно, чтобы разбудить себя.

Открыв глаза, Вишес задохнулся и задрожал, покрытый потом страха.

— Приятель? — Когда Бутч опустился на колени и прикоснулся к плечу своего друга, Ви отпрянул, съежился. Что оказалось самым странным. — Эй… полегче, ты дома. Ты в безопасности.

Взгляд Ви, обычно такой холодный и спокойный, стал совершенно остекленевшим.

— Бутч… о Боже… смерть. Смерть… кровь на моей рубашке. Рубашка моя…

— Окей, просто успокойся. Пойдем, здоровяк, выйдем отсюда, охладимся. — Бутч зажал руку под подмышкой Ви и поднял брата обратно на диван. Несчастный ублюдок рухнул на кожаную подушку, словно тряпичная кукла. — Давай дадим тебе выпить.

Бутч направился к бару, поднял довольно чистый стакан со стойки и сполоснул его. Он наполнил его холодной водой, потому что Гуза Ви явно было достаточно.

Когда он вернулся, Вишес зажигал сигарету руками, которые дрожали как флаги на ветру.

Ви взял стакан, и Бутч сказал:

— Ты хочешь что-нибудь покрепче?

— Не-а. Отлично. Спасибо, мужик.

Бутч сел на другой конец дивана.

— Ви, я думаю, пришло время сделать что-то с этим ночным кошмаром.

— Не сейчас. — Ви глубоко затянулся и выпустил непрерывный поток дыма из своих губ. — Кроме того, у меня есть хорошие новости. В каком-то смысле.

Бутч предпочел бы держаться темы дерьмовых снов Ви, но этого явно не происходило.

— Ну, говори. Ты должен был разбудить меня, как только…

— Пытался. Ты был в отключке. В любом случае… — Новый выдох. Этот более нормальный. — Ты знаешь, я заглядывал в твое прошлое, верно?

Догадывался.

— Должен бы знать, что было бы, если бы ты стал жить со мной… с нами. Я проследил твою кровь назад до Ирландии. Достаточно далеко в прошлое… белые болотные люди в твоих венах, коп.

Бутч замер.

— Ты нашел… что-то еще.

— Ни тогда, когда я искал девять месяцев назад. И не сейчас, когда я прослеживал тебя час назад.

Ох. Испортил момент. Хотя, Боже, о чем он думал? Он не был вампиром.

— Так почему мы говорим об этом?

— Ты уверен, что нет каких-нибудь странных историй в твоей семье? Особенно в Европе? Ты не знаешь, похищали ли женщин, из твоего рода, по ночам? Возможно, кому-то беременность ветром надуло? Как чья-то дочь, которая исчезла и, возможно, вернулась с ребенком?

На самом деле, он не много знал об О'Нилах. В первые двенадцать лет жизни, его мать была занята воспитанием шести детей и работой медсестрой. Затем, когда убили Дженни, Одэлл была слишком разбита, чтобы заботиться о семейных историях. А отец? Ага, правильно. Вкалывал с девяти до пяти на телефонную компанию, а по ночам подрабатывал сторожем. У него оставлялось немного свободного времени для общения с детишками: когда же Эдди О'Нил был дома, он пил и спал.