Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев

Солнце еще не садилось за хребет, когда мы втянулись в довольно широкое ущелье Бендесен, густо заросшее высоким камышом и кустиками, сред которых журчал ручей, вызвавший искреннюю радость людей и веселый рев животных, давно жаждущих пресной родниковой воды. Этапный начальник указал место нашему каравану и предупредил о необходимости принять заранее все меры предосторожности, так как нападения ночью должно ждать всегда: конные партии текинцев прячутся в горных ложбинах и всякую ночь их разведчики подбираются к этапу.

Караван стал на ночлег, приняв все нужные меры. Солнце село. Задымились костры, около которых оживленно толпились люди. Впервые животные напились вдоволь хорошей воды.

В Бендесене мы впервые узнали подробности знаменитого «дела доктора Студитского[76]». Из Вами в половине июня был срочно командирован на помощь к больным в укр[епление] Чад молодой военный врач Студитский с конвоем в десять казаков, под начальством урядника из вольноопределяющихся. На перевале Бендесен (через хребет Копет-даг) устроила засаду партия в 300 или более конных текинцев, часть которых спешилась и забралась в скалы над проезжей тропой; остальные скрылись с лошадьми в камышах ущелья Бендесена.

Когда доктор со своим конвоем достиг перевала, неприятель сомкнул свое кольцо и со всех сторон открыл стрельбу из своих тяжелых фантастических самопалов (мультуков, или фальконетов), бьющих шагов на 400–400 очень тяжелыми пулями (кусками рубленого свинца или даже железа); раны от таких пуль почти всегда смертельны. Доктор и казаки бросили лошадей и залегли между скал, обстреливаемые с боков, а главное, сверху. Бой длился почти весь день. Доктор Студитский ободрял людей до последней своей минуты. Ранены были все, но отстреливались до самой смерти. Выстрелы донеслись за 20 верст до до передового укрепления Вами, откуда спешно выслали к перевалу одну роту и полсотни казаков. Помощь подошла, когда в живых остались только тяжко раненные урядник-вольноопределяющийся и один казак. Но жестокий отпор, данный этим маленьким отрядом, удержал все-таки текинцев от атаки обороняющихся холодным оружием. Увидав прибывшую помощь, неприятель подобрал трупы своих убитых и раненых, а затем поспешил скрыться в горах[77].

Это нападение и побудило устроить в Бендесен[е] этапный пункт, прочно удерживая в своих руках и перевал.

В Бендесене я получил приказание от начальника артиллерии отряда в Вами: оставить на вооружение все 8 картечниц с полным для них запасом патронов, а все артиллерийские зарядные ящики со снарядами вести дальше в Вами.

Ночлег в Бендесене прошел благополучно. Предстоял переход небольшой, но по узкой тропе через горный перевал, очень трудный для конского движения. Мы выступили утром рано. Движение ящиков (тройкой) было часто невозможно; приходилось отпрягать двух лошадей, особенно на спусках, а самый ящик удерживать людьми на канатах. Один раз в пропасть едва не утянуло ящик с коренником и людьми. Слава Богу, обошлось все благополучно, и мы спустились по северному склону Копет-дага в оазис Ахал. От подошвы перевала до развалин селения Вами, некогда принадлежавшего Персии, шел покатым склоном на высокой каменной дамбе водопровод; горная, скрытая часть этого акведука составляла подземный тоннель с прямыми отдушинами-колодцами, примерно, сажень 20 дистанции между ними. Впервые в жизни я видел такое капитальное (и очень сложное по конструкции) сооружение, называемое по-персидски «кягриз[78]». Сооружение его требует не только основательного понимания топографии местности и жизни родниковой воды, но и сложного расчета и изумительного искусства по прорытию на большую глубину колодцев, а затем соединения их между собою подземными тоннелями: под землей акведук укреплялся особого вида гончарными (хорошо обожженными) кольцами, несколько конического вида, вгоняемыми наглухо друг в дружку. Такие работы. Сопряженные со смертельной опасностью, требовали рабского труда, беспощадного к жизни человека; они действительно выполнялись рабами и военнопленными. Открытая на дневную поверхность часть кягриза сверкала своей чистой, чудной голубой водой, и мы с восторгом напились ею до отказа.

К вечеру мы подошли к укреплению Вами, которое превосходно видно было уже с гор. Укрепление, довольно широко раскинутое, составляли несколько пехотных редутов и батарей, частью выкопанных в грунте, а частью образованных из мешков с песком и землей. Большие интендантские склады казались издали целым городком. Отдельно стояли артиллерийские и боевые припасы, обнесенные валом и рвом и охраняемые особыми караулами. Между ними в районе обороны привольно располагались лагерные палатки и кибитки воинских частей. На батареях в укреплении стояли наготове только дежурные части артиллерии, а в траншеях пехоты – дежурные роты, выставляющие к ночи далеко впереди всего укрепления цепь аванпостов (обязательно парных часовых на каждый пункт). Казачьими разъездами освещались по всем направлениям окрестности этой передовой нашей базы.

Ставка генерала М.Д. Скобелева помещалась в центре, в старинной, давно заплывшей глинобитной ограде сада. В Вами уже построились из привозного астраханского леса несколько частных предпринимателей с разнообразным товаром, а главное, спиртными напитками.

Состав передового отряда не превышал четырех батальонов пехоты (разных полков), трех полевых батарей и одной морской (снятой с канонерки), а также нескольких десятков орудий и картечниц в составе подтягивающейся сюда будущей осадной артиллерией; конницу составляли 5 сотен казаков от полков Терского и Кубанского войска. Такой разнообразный состав экспедиционного отряда был обычным явлением в военной жизни Кавказа и Ср[едней] Азии; коренные полки не снимались целиком, а посылали в бой только подвижную строевую свою часть (ротами и батальонами) во все походы и экспедиции, обязательно возвращаясь после того в свои старинные штаб-квартиры; эти последние почти всегда обращались в поселки (и даже в города), разрастаясь за счет остающихся в них на жительство отставных офицеров и солдат с их семьями.

Оазис Ахал представляет узкую лессовую площадь у подножья Копет-дага, с юга ограниченную предгорьями, из которых самотеком или кягризами извлекается вода для орошения культурных участков оазиса, а с севера его замыкает страшная песчаная пустыня, простирающаяся более чем на 800 верст до пределов Хивинского оазиса. При владычестве в этой части Копет-дага персиян оазис Ахал широко культивировался, о чем свидетельствуют развалины селений, а главное, водопроводы, частью еще действующие. При водворении в пустыне и этих оазисах туркмен, особенно воинственных «теке», все персидское оседлое население было уничтожено или бежало вглубь Хорасана. Текинцы сами очень мало занимались культурой земли, а пользовались оазисом и пустыней исключительно как скотоводы, но кягризы старались сохранять.

В Вами я представился своему прямому начальству, командующему 3й батареей 20й артиллерийской бригады капитану Полковникову, и был, по обыкновению, хорошо, по-товарищески принят. Однако засиживаться здесь не пришлось. Опорожнились привезенные мною зарядные ящики; держать всю массу лошадей в передовой базе оказалось