Странствия убийцы - Робин Хобб

Когда она назвала меня по имени, что-то перевернулось во мне.

– Почему? – тихо спросил я. – Почему ты помогаешь мне? И не говори, пожалуйста, о песне, которой может никогда не быть.

– Вот и видно, насколько мало ты понимаешь менестрелей. Для нас нет более могущественного соблазна. Но, я думаю, тут действительно что-то большее. Нет, я знаю это. – Она внезапно посмотрела на меня. – Мой младший брат Джей был стражником на башне острова Антлер. Он видел, как ты сражался в тот день, когда пришли пираты. – Она усмехнулась. – Собственно, ты перешагнул через него. Ты ударил топором человека, который только что сбил его с ног. А потом ринулся в битву, даже не оглянувшись. – Она искоса посмотрела на меня. – Вот почему я исполняю «Набег на остров Антлер» немного иначе, чем другие менестрели. Брат рассказал мне об этом, и я пою с его слов. Ты герой. Ты спас ему жизнь. – Она внезапно отвела глаза. – Но ненадолго. Он умер позже, сражаясь за Бакк. Но некоторое время он жил. Благодаря твоему топору. – Она запахнула плащ. – Оставайся здесь. Отдыхай. Я вернусь поздно. Так что можешь занимать постель.

Старлинг вышла за дверь, не ожидая ответа. Я стоял и смотрел ей вслед. Фитц Чивэл. Герой. Только слова. Но она словно очистила что-то во мне, залечив рану, и теперь я мог выздороветь. Это было очень странное ощущение. «Поспи немного», – посоветовал я себе и понял, что это добрый совет.

14

КОНТРАБАНДИСТЫ

Мало таких свободных душ, как странствующие менестрели. Во всяком случае, в Шести Герцогствах. Если менестрель достаточно талантлив, он может ожидать, что ради него будут отменены почти все правила. Им разрешается задавать откровенные вопросы, ибо такова естественная необходимость их ремесла. Всякий менестрель может ожидать радушия и гостеприимства повсюду – за королевским столом и в лачуге нищего. Они редко вступают в брак в юности, хотя часто имеют детей. Такие дети не подвергаются общественному порицанию и нередко растут в замках, чтобы впоследствии тоже стать менестрелями. Менестрели общаются с преступниками и мятежниками так же просто, как с аристократами и торговцами. Они передают сообщения, знают все новости и держат в голове множество соглашений и обещаний. По крайней мере, так бывает в спокойные и мирные времена.

Старлинг пришла так поздно, что Баррич назвал бы это время суток ранним утром. Я проснулся, как только она дотронулась до замка. Когда она вошла, я скатился с ее постели, поплотнее завернулся в плащ и лег на пол.

– Фитц Чивэл, – напыщенно приветствовала она меня, и я ощутил исходящий от нее запах вина. Она расстегнула свой плащ, искоса посмотрела на меня и кинула мне его как еще одно одеяло. Я закрыл глаза.

Она сбросила верхнюю одежду на пол рядом со мной, абсолютно не обращая внимания на мое присутствие. Я услышал, как заскрипела кровать, когда она улеглась на нее.

– Ух, еще теплая, – пробормотала она, устраиваясь на простынях. – Я даже чувствую себя виноватой, что выгоняю тебя из такого уютного гнездышка.

Вряд ли угрызения совести очень ее мучили, потому что через несколько мгновений дыхание девушки стало глубоким и ровным. Я последовал ее примеру.

Я проснулся очень рано и покинул трактир. Старлинг не пошевелилась, когда я выходил из ее комнаты. Я шел, пока не наткнулся на баню. Людей в ней почти не было в это время дня. Мне пришлось подождать, пока согреется вода. Когда ванна наконец была готова, я разделся и осторожно залез в нее. От горячей воды боль в плече смягчилась. Я вымылся. Потом долго лежал в ванне, наслаждаясь теплом и тишиной и размышляя.

Мне не хотелось связываться с контрабандистами и не хотелось полагаться на Старлинг. Но я не видел другого выхода. Я не знал, чем могу подкупить контрабандистов, чтобы они взяли меня с собой. У меня было очень мало денег. Серьга Баррича? Я не мог думать об этом. Иди ко мне. Я найду другой способ, клянусь, что найду. Когда в тот день в Тредфорде Верити спас меня Скиллом, он лишился последних сил. Он ни секунды не колебался и сделал все ради моего спасения. И все же, если потребуется, я не задумываясь расстанусь с серьгой Баррича, чтобы найти Верити. Не потому, что он звал меня Скиллом, и даже не из-за клятвы, которую я дал его отцу. Из-за Верити.

Я вылез из ванны, вытерся, потратил несколько минут, пытаясь подстричь бороду, но потом бросил это занятие, сочтя его бесполезным, и вернулся в «Голову кабана». По дороге в трактир меня подстерегла неприятность. Меня обогнал фургон, и это был фургон Делла, кукольника. Я быстро шел вперед, и молодой помощник, правивший фургоном, никак не показал, что узнал меня. Тем не менее я был рад, когда наконец добрался до трактира и вошел внутрь.

Я сел за стол в углу у очага и попросил слугу принести мне чайник и буханку утреннего хлеба. Последний был испечен по рецептам Фарроу, так что в тесте было полно семян, орехов и кусочков фруктов. Я ел медленно, ожидая появления Старлинг. Мне одновременно не терпелось повидать контрабандистов и не хотелось доверяться Старлинг. За это долгое утро прислуживавший мальчик дважды странно посмотрел на меня. В третий раз, поймав его взгляд, я сам уставился на него и не отводил глаз до тех пор, пока он не покраснел. Тогда я понял причину его интереса. Я провел ночь в комнате Старлинг, и мальчик не мог понять, что заставило ее разделить постель с таким бродягой. Но этого оказалось достаточно, чтобы я почувствовал себя неуверенно. Время приближалось к полудню. Я встал и поднялся по лестнице к дверям комнаты Старлинг.

Я тихо постучался и подождал. Но мне пришлось постучать еще раз, погромче, прежде чем я услышал сонный голос. Через некоторое время она подошла к двери, выглянула в щелку и сделала мне знак войти. На ней были только гамаши и слишком широкая туника. Ее кудрявые темные волосы были совсем растрепаны. Она тяжело опустилась на край постели, сонно моргая, а я запер за собой дверь.

– О, ты принял ванну, – приветствовала она меня и снова зевнула.

– Это так заметно? – раздраженно поинтересовался я. Она согласно кивнула.

– Один раз я уже просыпалась и подумала, что ты просто бросил меня, но не беспокоилась. Я знала, что ты все равно не найдешь их без моей помощи. – Она протерла глаза и оценивающе посмотрела на меня: – Что случилось с твоей бородой?

– Я пытался подстричь ее. Без особого успеха. Она опять кивнула.

– Но это была хорошая мысль, – успокаивающе сказала она. – Может быть, после стрижки ты будешь не так дико выглядеть. Кроме того, это сделает тебя менее узнаваемым для Криса, Тассин или кого-нибудь еще из нашего каравана. Ну-ка, я тебе помогу. Иди сядь на этот стул. О, и открой ставни, впустим сюда немного света.

Я без особого энтузиазма выполнил ее указания. Она встала и снова протерла глаза. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы умыться, привести в порядок волосы и закрепить их сзади несколькими маленькими гребешками. Она подпоясала тунику, надела свои сапоги и зашнуровала. В удивительно короткое время она стала выглядеть совсем по-другому. Потом Старлинг подошла ко мне, взяла за подбородок и безо всякого стеснения стала поворачивать мое лицо, чтобы лучше разглядеть его. Я не мог относиться к этому спокойно.

– Ты всегда так легко краснеешь? – спросила она смеясь. – С баккскими мужчинами это редко бывает. У твоей мамы, наверное, была светлая кожа.

Я не смог ничего придумать в ответ на это и сидел молча, пока она копалась в своем свертке. Вернулась она с парой маленьких ножниц. Она работала быстро и ловко.

– Мне приходилось подстригать брата, – сказала она, не прекращая работы. – И бороду отца, после того как мама умерла. У тебя красивый подбородок под всей этой щетиной. Что ты с ней делал? Просто позволял расти, как ей захочется?

– Похоже на то, – нервно пробормотал я. Ножницы сверкали прямо под моим носом. Она замолчала и быстро отряхнула меня. Порядочное количество вьющихся черных волос упало на пол. – Я не хочу, чтобы был виден шрам, – предупредил я ее.

– Не будет, – спокойно ответила она, – зато будет рот, а не просто страшная дырка в усах. Подними голову. Вот так. У тебя есть бритва?

– Только мой нож, – признался я.

– Ну что ж, сойдет, – сказала она. Потом подошла к двери, распахнула ее и использовала всю силу тренированных легких менестреля, чтобы потребовать горячей воды. И чая. И хлеба, и несколько ломтей бекона. Вернувшись в комнату, она склонила голову набок и критически посмотрела на меня.

– Давай и волосы подстрижем, – предложила она. – Распусти их.

По ее мнению, я двигался слишком медленно. Она зашла мне за спину, сняла с моей головы платок и распустила кожаный ремень. Волосы упали мне на плечи. Она взяла гребенку и грубо зачесала их вперед.

– Посмотрим, – пробормотала она, когда я заскрипел зубами под ее неумолимой гребенкой.

– Что ты хочешь сделать? – спросил я, но клочья волос уже падали на пол. Что бы она ни решила, это быстро воплощалось в жизнь. Она сделала мне челку, доходящую до бровей, а остальное обрезала на уровне подбородка.