Эльфийский корабль - Джеймс Блэйлок

– Урра! – в порыве восторга закричал Дули.

– Разбил, разбил, разбил и в речку их спустил! – сказал Сквайр, который в душе тоже, очевидно, был поэтом.

– Но они, мерзавцы, украли у него мешочек с шариками, – сказал Желтая Шляпа.

– А мы нашли его у Стутона, – вставил Дули. – Я сам стукнул как следует нескольких гоблинов сковородкой.

– Сыровар дал мне другой мешочек, – упрямо заявил Сквайр, все еще не осознавший до конца, что произошло – Когда Сквайр хотел сыра, господин Бинг дал ему сыр. Когда Сквайру нужны стеклянные шарики, то и они нашлись у господина Бинга.

Сквайр протянул Джонатану руку, и тот пожал ее. Когда они еще не разжали ладоней, Сквайр трижды взмахнул рукой и таинственно произнес:

– Мельница, мельница, мельница, – и потом разжал руку.

– Это одна из шуток Блампа, – объяснил Желтая Шляпа.

– Я так и подумал, – сказал Джонатан.

Сквайр заглянул в мешочек, а затем быстро завязал его, не желая, чтобы оттуда начала выкатываться река шариков. Сощурившись, он посмотрел на путешественников:

– Почему, господин Бинг, эльфы ставят кушетку на переднее крыльцо?

Джонатан догадывался, что ответ связан с научными законами и даже, возможно, с “трупным окоченением”, но совершенно не знал, как именно.

– Понятия не имею, – ответил он.

– Чтобы Сквайр мог сидеть на ней весенними вечерами, – сказал Сквайр, добродушно захохотав.

Все остальные тоже засмеялись, и Дули – громче всех. Эта шутка показалась ему гораздо остроумнее, чем шутка про “окоченение”. Ветка, наоборот, хоть и улыбнулся, но, казалось, был озадачен, а может, просто не придавал такого значения вежливости, как остальные.

Буфо, после того как они оценили и достаточно насладились остротой Сквайра, откашлялся, и в его глазах появитесь поэтическое вдохновение.

– Мы с Гампом сочинили небольшое стихотворение, – сказал он, – которое вы, возможно, сочтете подходящим к данному случаю.

– Давайте, давайте! – с энтузиазмом воскликнул Профессор.

– Конечно, давайте послушаем, – произнес Джонатан, узнавший наконец настоящее имя Желтой Шляпы.

И Буфо вместе с Желтой Шляпой, или уже теперь Гампом, принялись по очереди читать куплеты стихотворения:

На ферме гоблины однажды потешались,

Но лишь пока не появился Сквайр,

И быстро те мерзавцы разбежались

Выкрикивая в страхе. “Сквайр! О Сквайр!”

На ферме подожгли они амбар,

И прыгали вокруг, и танцевали,

И дрыгаться в дурацкой этой пляске

Беднягу Сноупа жестоко заставляли.

Какое зрелище печальное то было!

Но стихла вдруг вся эта суета,

Вскричали гоблины, завидев тучу пыли,

Но песня их быта уже не та.

Они сквозь дым заметили Его,

Огромного, как грозовая туча,

И тут же полетели в реку,

А он смеялся. “Так-то лучше!”

Да, гоблины те бились и дрожали,

Когда туда пришел наш смелый Сквайр,

И в страну “Перекати-поле” убежали,

Выкрикивая в страхе: “Сквайр! О Сквайр!

– Ты испортил последний куплет, – сказал Гамп. – Ты вставил туда свое дурацкое “перекати-поле” и испортил стихотворение!

– Ерунда! – воскликнул Профессор, опережая протесты Буфо. – Это было превосходно, особенно ближе к концу. Лучше просто не бывает.

И тут же, вслед за восторженным отзывом Профессора, раздались громкие аплодисменты. Профессор сказал еще раз, что, по его мнению, стихи получились на редкость хорошими, и добавил, что и он, и Джонатан, и Дули обязательно повезут их с собой в городок Твомбли и разнесут там весть о подвигах Сквайра.

Наконец они пожали друг другу руки, попрощались, и трое путешественников пообещали, что вскорости обязательно навестят коротышек. И те ушли по дороге, бежавшей вдоль реки, в сторону Горной Страны эльфов, к своим землям.

А Джонатан, Дули и Профессор Вурцл принялись очищать плот от веток, разумеется не без помощи Ахава, который суетился вокруг с таким видом, словно хотел показать, что он рад опять плыть по реке. Около десяти часов они оттолкнулись шестами от берега и поплыли прочь из Заводи Хинкла – Джонатан и Дули крутили педали, а Профессор стоял у руля. Хотя никто из них не имел удовольствия поспать за последние сорок часов, перспектива скорого возвращения домой и волнение от победы помогли им перебороть усталость, поддерживали их и заставляли упорно двигаться вперед.

Они крутили педали весь день и большую часть следующего, пока не задул сильный ветер, холодный, обжигающий, как раскаленный металл, но они смогли поставить паруса и быстро плыть по направлению к дому. Путешественники закутались в теплые куртки и одеяла и, сидя на палубе, распивали кофе и ели горячую картошку.

– Жаль, что от меня было мало помощи, когда все это происходило в Башне, – сказал Джонатан, когда они сидели под тентом у руля, жуя картошку.

– Не только от тебя, и от меня тоже, – заметил Профессор. – Но план Эскаргота, если, конечно, он вообще был, сработал на удивление хорошо, и мы оба приняли участие в его осуществлении.

– По всей видимости, – проговорил Джонатан. – Хотя, когда он бросился за Дули, я решил, что это конец. Подумал, что жизнь мы кончим не людьми, а нам приделают плавники, клюв и продадут бродячему музыканту в обмен на пригоршню фасолин или чего-нибудь еще.

– Там был один ужасный скелетус, – сказал Дули, исказив слово. – Я думал, он хочет сожрать меня.

– Он всего лишь съел индюшачью ножку Сквайра, – поправил его Джонатан. – По крайней мере, пытался. Не думаю, что ему понравилось. Кажется, у него проблемы с зубами.

– И тогда я принялся удирать во все лопатки, – продолжал Дули. – Даже не думая ни о чем. Дедушка сказал, что это такая реакция. Я бросился вниз по тропе и врезался в самую гущу гоблинов, бежавших со стороны болота. Их там была целая толпа, наверное, примерно шестьдесят. Но это еще не все! За ними, размахивая огромной дубиной, бежал господин Госсет, просто жуть! Это было еще то зрелище! Побейте меня как зеленого новичка, если я вру!

– Побить как зеленого новичка? – спросил Джонатан.

– Так говорил дедушка, а он ведь почти пират. Ну вот, одним словом, я засел в кусты, трясясь как ненормальный, и тут появляется дедушка и шепотом зовет меня по имени. Я, конечно, отозвался, а он велел мне оставаться в кустах и ждать там – сказал, что возле Башни очень опасно. Он сказал, что вы возьмете меня, после того как все закончится.

Несколько минут я сидел в кустах и слышал, как без конца кто-то громко вопил. Я подумал, что это господин Госсет учит гоблинов уму-разуму. И тут на тропе появляются Сквайр, Ветка и все остальные, и я не совру, если скажу, что Сквайр выглядел просто величественно. Он был готов к бою! Тут я выскочил из кустов и напугал их чуть ли не до смерти. И вот мы впятером, и еще господин Госсет, принялись чистить гоблинам перышки. Затем, откуда ни возьмись, появляется обезьяна, и она как даст господину Госсету! Сквайр сказал, что он ей покажет, и показал. Вот что со мной было. И мы все-таки дали им на орехи.

– Мы были очень рады увидеть тебя, – сказал Джонатан. – Я никогда еще не был так счастлив, когда увидел тебя, и Сквайра, и всех остальных. Если бы не все вы, нам пришлось бы очень плохо.

Профессор согласился с этим и добавил, что действительно так бы все и было. Затем все согласились с мнением, что Сквайр – удивительный товарищ и, конечно, “свой парень”.

– Будь я проклят, если понимаю, почему ты, Джонатан, все видел и слышал, в то время как я – ничего, – сказал Профессор. – Возможно, это каким-то образом связано с атмосферным давлением. Насыщенный парами воздух, или туман, попросту говоря, давит на уши, на пространство вокруг них и на передние доли мозга, что оказывает определенное воздействие на слух и зрение.

– Честно говоря, не знаю, – признался Джонатан. – Но звучит здорово.

– Согласно моей теории, – продолжал Профессор, – благодаря тому что я нахожусь уже в почтенном возрасте, это давление плохо воздействует на определенные процессы в организме, и поэтому каким-то образом я становлюсь невосприимчив к тому, что происходит вне меня.

– Может, ты и прав, Профессор, – сказал Джонатан. – Хотя я ничего не знаю о всех этих процессах, давлениях и тому подобных вещах. Может быть, я просто исключение из правил. Но это было совершенно точно, когда Дули вытащил из моего мешочка последнюю монету, я словно ненадолго перестал видеть и слышать, но все чувства вернулись ко мне, когда монетки опять оказались на месте. Поэтому я думаю, что на пути у магии Шелзнака встала магия эльфов.

– Опять магия, – пробормотал Профессор. – Это слишком просто. Ученый не должен ссылаться на магию, объясняя какой-нибудь феномен.

– Но ты не можешь отрицать, что магические монетки как-то действуют, – сказал Джонатан, – или что часы остановили все вокруг.

– Конечно нет, – ответил Профессор. – Но я твердо убежден в том, что если мы приподнимем заднюю крышку этих часов, то увидим там то, что на удивление будет вполне объяснимым и логичным. – С этими словами Профессор раскрыл свой перочинный ножик, словно собирался осуществить свое намерение.