Чужие зеркала - Александр Бушков

– Кажется, я понимаю, как нам быть, – сказал Сварог, и вслед за ним его уверенные слова повторило эхо.

– Пойдем на какой-то звук? Вы что-то услышали? – догадался Рошаль.

– Да. Поступаем так. Идем прежним порядком, но с закрытыми глазами, положив друг другу на плечи руку. Видели, как ходят слепые?

– Вам-то понятно – чтобы обострить слух, а нам зачем закрывать глаза? – поинтересовался Рошаль, словно заподозрил какой-то подвох со стороны Сварога.

– Вы уверены в себе, мастер охранитель? Уверены, что не шатнетесь в сторону от испуга или удивления и не влезете с головой в какой-нибудь мир, а нам придется вас разыскивать? Или разве не может такого случиться, что вы увидите… нечто, что, скажем так, потревожит ваш разум?

– Допустим, уж за свой разум я совершенно спокоен, – Рошаль поджал губы. – А отвлечься, сбиться с ноги, потеряться… да, это вполне возможно, согласен.

Когда-то Сварог провожал взглядом цепочку слепых бродяг. Теперь они сами точно так же двинулись сквозь отражения миров. Сварог возглавлял отряд, ступая неспешно, опуская ногу аккуратно, словно на болотную кочку. Часто останавливался, прислушиваясь, чуть поворачивая голову то влево, то вправо. На плече командира лежала рука Чубы.

Дело было даже не в том, что с закрытыми глазами лучше слышно, а в том, что с открытыми глазами колокольчика не слышно вовсе. Тонкое серебряное позвякиванье тут же прекращалось, стоило поднять веки, словно кто-то вел с ними хитрую игру, и в этот самый момент по странным правилам игры придерживал язык колокольчика рукой.

Сварог все-таки несколько раз приоткрывал глаза. Сначала чтобы убедиться в том, что колокольчик действительно смолкает, когда зрение перебивает слух. Потом – к тому времени они уже изрядно покружили – Сварог просто не удержался и из любопытства приоткрыл один глаз.

В первом случае, едва подняв веки, он сразу же зажмурился от хлынувшего в глаза яркого света и карнавальной пестроты красок. Оказалось, и в самом деле вокруг шумит карнавал. В каком-то мире под огромным, ослепительным светилом его обитатели веселились на бескрайнем поле. Всюду стояли шатры, палатки, длинные столы, грудились бочки, летали качели, музыканты наяривали на диковинных инструментах, рядом с ними прыгали-кружились танцы. И повсеместно люди братались с какой-то расой ящеровидных существ. Видимо, по этому поводу и был праздник. Мир после долгой войны – или первая встреча двух рас. Контакт, однако… А Сварога и компанию, кстати говоря, ни живьем, ни картинками тому миру не показывали. Никто не тыкал в их сторону пальцами, не поворачивал голов…

Открыв глаза во второй раз, Сварог увидел, что они пересекают по диагонали сумрачный высокий зал с колоннами вдоль стен, а вдали с трона сбегает некто маленький и круглый, в волочащейся мантии, принимается пинать бритоголовых людей в кожаных доспехах, ползающих по залу на коленях…

И ведь где-то среди этих отражений, возможно, затерялся и Талар…

Они ступали по ровному покрытию, скорее всего, по гладким каменным плитам, идеально пригнанным друг к другу. Вдруг колокольчик зазвенел громко и часто. И совсем близко. Сварог остановился, открыл глаза. Они стояли возле круглого отверстия в черно-красном мозаичном полу, и вниз вела винтовая лестница. Вот так-то, господа хорошие. Потайной ход. Как и почему открылся – сие загадка есть, которую оставим на потом, не до таких мелочей сейчас…

Спустились на следующий этаж. По одной стороне навстречу им поднимались нескончаемой вереницей их собственные отражения, по другой стороне такие же отражения двигались вместе с ними. Полчища отражений. Легионы. Мириады. В глазах зарябило от самих себя.

– Нам придется спускаться до самого дна этого… зиккурата? – громко спросила Чуба, голос ее срывался от напряжения. Вот кому приходится хуже всего… Впрочем, может быть, не так уж и хуже – в конце концов, нечисть по определению должна сплошь и рядом сталкиваться с такими вот выкрутасами реальности, на то она и нечисть…

– Ну откуда ж я знаю, – только и пожали плечами Сварог и его многочисленные двойники.

Эха на лестнице не было.

Отражения пропали, когда замыкающий их отряда, гаэдарский князь Олес сошел с последней ступени лестницы.

Второй этаж зиккурата встретил их опять же круглой мозаичной площадкой, которой лестница служила центром. Площадка была разика в два пошире, чем на верхнем этаже, и выложена светло-серыми и зелеными камнями. Рисунок, однако, повторялся прежний – хотя трудно сказать определенно, те же иероглифы выведены под делениями круга или другие.

Лестница дальше вниз не вела, этим этажом и заканчивалась.

– Тактика прежняя, – объявил Сварог. – Поскольку она работает.

– Мастер граф, дайте, прежде чем пойдем, дайте хоть глянуть на другую жизнь, – чуть ли не взмолился Олес. – Как в прошлый раз. Заскочу-выскочу, одним глазом – и назад. Вы пока отдохнете.

– Значит, на слепом марше приказ не нарушал, молодец, хвалю.

– Ну как нарушишь! Вдруг обалдеешь от чего-нибудь, споткнешься и всех повалишь…

Сварог не стал публично каяться, что оказался менее сознательным, чем подчиненный, и милостиво разрешил:

– Валяй, князь. Только быстро и только одним глазом.

Олес быстро прошагал к пластинчатой веренице миров, похожей на меха гармошки, смело заскочил в наобум выбранный просвет, скрылся с глаз. И спустя секунд пять выскочил оттуда, словно в него плеснули помоями.

– Там Атар! – горячечно зашептал Олес, подбежав к остальным. – Матерью клянусь, Атар! Жемчужный Дворец в Шадтаге! Я там бывал, да ни с чем этот дворец не спутаешь! И если б один дворец! Нос к носу столкнулся с Пастегом Третьим – вылитый, совсем такой, как на портретах. Он здесь, за стеной, живой, принимает послов – вроде бы вильнурцев… А ведь Пастег умер сто с чем-то лет назад!

– Да, Пастег умер, – угрюмо подтвердил Рошаль. – Зарезала любимая дочь – в отместку за то, что против ее согласия выдал замуж за бадрагского принца…

«Ну? И что это означает? – думал Сварог, вновь ведя отряд за тихим серебряным звоном колокольчика. – Картинки прошлого? Откуда и зачем? Или Олес что-то напутал?»

Со вторым этажом повторилась та же история: колокольчик зазвенел громко и часто, когда неизвестный поводырь вывел их к винтовой лестнице, а лестница привела на третий, считая сверху, этаж.

Третий этаж отличался от первых двух. Не только тем, что на мозаичный пол ушли камни цвета сосновой смолы и спелой вишни, да и выложенный ими рисунок был иной – сложный узор из иероглифов, лепестков пламени и звезд… Сразу от последней ступени лестницы начинался пятикаймовой ширины коридор, по обе стороны которого мехами гармошки протянулись знакомые уже выходы к иным мирам. Коридор начинался от лестницы и упирался в камень высотой в два человеческих роста, суживающийся кверху. Форма камня в точности совпадала с формой Ключа, и смотрел он в коридор точь-в-точь такой же шлифованной гранью, как у Ключа, гранью точь-в-точь такого же стального отлива и тоже мутной. При таких совпадениях неоткуда было взяться сомнениям. Камень, часть которого сжимает в ладони Сварог, – это и есть искомая Дверь.