Славяне накануне образования Киевской Руси - Борис Александрович Рыбаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-видимому, это общеславянское явление, засвидетельствованное многочисленными археологическими памятниками и письменными источниками для очень широкой территории расселения славянских племен.
На Левобережной Украине такого рода погребальные памятники существовали у северян, где был распространен обряд урновых захоронений[311]. Бескурганные могильники с урновыми или ямными трупосожжениями известны на славянских памятниках Румынии. Здесь на левом (севером) берегу Дуная в последние годы был полностью исследован могильник в Сэрата Монтеору, где было раскопано свыше 1080 погребений VI–VIII вв. Погребения сопровождались разнообразными украшениями, среди которых были пальчатые фибулы. Весь комплекс могильника хорошо подтверждает приведенную дату[312]. Могильник этого же времени с очень близкими материалами раскапывался также в Сатул-Ноу[313]. В Чехословакии бескурганный могильник с трупосожжением этого же времени известен в Старом Мясте[314], в Польше — около Варшавы[315].
Таким образом нам стали известны памятники еще одного восточнославянского племени — уличей. Исследование этих памятников еще только начинается. Почти все они, за незначительным исключением, известны по разведкам и подъемному материалу. Совершенно не изучены связанные с ними могильники. Все это не дает возможности достаточно подробно осветить многие вопросы, связанные с этим племенем.
Частично остается непроверенной связь памятников типа Пеньковки с памятниками IX–X вв. на территории между Бугом и Днестром — той территории, на которую переселились уличи, согласно летописным сообщениям.
Не касаясь многих иных вопросов, хотелось бы обратить внимание на характер материальной культуры уличей сравнительно с материальной культурой иных восточнославянских племен.
Весьма характерно, что все известные памятники летописных племен VII–IX вв. очень близки между собой и отражают совершенно одинаковый уровень социального и экономического развития.
Такая мысль не нова, но иногда она облекается в несколько странную форму[316]. Некоторые исследователи хотят все памятники времени существования восточнославянских племен унифицировать, привести их к единой археологической культуре. Таким эталоном племенных культур избрана так называемая роменско-боршевская культура, хотя даже такое сочетание терминов в ее названии совершенно не соответствует действительному положению вещей и отражает только недостаточность наших знаний о материальной культуре северян и вятичей. Возможно, об этом не следовало бы и говорить, но это явление принимает все более и более широкий размах и, как нам кажется, сужает вопрос. Если стать на точку зрения И.И. Ляпушкина или Г.Ф. Корзухиной, утверждающих, что роменская культура на Правобережье «начинает появляться буквально на наших глазах»[317], то, по-видимому, все попытки разыскания памятников конкретных восточнославянских племен надо заранее считать обреченными на неудачу. К чему приводит развитие таких идей, можно видеть хотя бы из того, что на верхнем Днестре, как утверждает Г.И. Смирнова, есть памятники, материалы которых «позволяют различать два этапа жизни на поселении — роменский и дороменский»[318]. Оказывается, что «открытие на верхнем Днепре памятников с культурой, близкой роменско-боршевской, свидетельствует о широком распространении культуры этого типа далеко на запад»[319]. По-видимому, тут произошло смещение понятий. Говоря о столь широком распространении роменско-боршевской культуры, некоторые авторы видят только один ее элемент — господство лепной керамики, сделанной из довольно грубого теста. Но это не является отличительным признаком археологической культуры. Наличие в той или другой культуре лепной керамики говорит только об уровне социального или экономического развития общества, которое создало данную культуру. Сама археологическая культура определяется, по-видимому, несколько иными признаками, главным образом этнографическими. К таким признакам относятся: форма и орнамент керамики, набор бытовых предметов, типы поселений, жилищ, погребальный обряд и т. д. Только сумма этих, по сути формальных, признаков может являться определяющей для той или иной археологической культуры, а не наличие в ней лепных или гончарных горшков.
Каждое из летописных племен в своих культурах имеет специфические черты, отличающие их друг от друга. В одной группе племен этих различий больше, и они более яркие, у других их меньше. Например, археологические культуры северян и вятичей очень близки между собой, что нашло отражение в наименовании «роменско-боршевская культура». Так казалось раньше. Сейчас, когда памятники северян и вятичей изучены лучше, мы эти культуры уже не смешиваем.
Оказывается, что несмотря на ряд общих этнографических признаков, между ними все же есть много существенных отличий. Например, даже при беглом взгляде на лепную славянскую керамику из Саркела сразу можно сказать, что она не северянская (роменская), а вятичская (боршевская).
Такое же положение существует и на Правобережье. Поселения типа Пеньковки очень близки к памятникам Луки-Райковецкой. Но это не то же самое. Те и другие памятники имеют специфические черты, характеризующие этнографические различия уличей и древлян.
Такого же типы памятники, исследовавшиеся около Канева[320], имеют свои специфические черты, отличающие их от памятников уличей, древлян и северян. По-видимому, они являются полянскими. Это те памятники, которые так долго и безуспешно разыскивались археологами.
Дальнейшие работы советских археологов славистов, конечно, приведут к обнаружению археологических памятников всех летописных племен.
На всех этих памятниках хорошо прослеживается единство исторического развития всего восточного славянства. Оказывается, что вопреки утверждениям некоторых ученых процесс исторического развития как на Левобережье, так и на Правобережье шел одним путем, по крайней мере, с середины I тысячелетия. На Левобережье этот процесс отражают памятники типа Харьевки, Волынцева и материалы роменской культуры — затем Киевской Руси. Такая схема для Левобережья не вызывает особых возражений.
Несколько сложнее обстоит вопрос с Правобережьем. Если приведенную схему исторического развития Левобережья можно считать общепринятой и притом уже довольно давно, то для Правобережья такой общепризнанной схемы пока нет.
Часть исследователей стоит на той точке зрения, что в развитии правобережных племен значительную роль играла черняховская культура, будто бы существовавшая почти до времен Киевской Руси[321]. Этой же культуре, по их мнению, и обязана своим возникновением Киевская Русь. Однако оказывается, что между памятниками культуры полей погребений черняховского типа и памятниками Киевской Руси на тех территориях, где ее не было и где она была, существовали совершенно отличные от нее, но очень близкие между собой племенные культуры. Эти славянские культуры образовывают как бы стерильную прослойку между памятниками черняховскими и памятниками Киевской Руси. Для черняховской культуры как на Левобережье, так и на Правобережье в процессах исторического развития восточных славян нет места.
Культура Киевской Руси на всей территории сложения имела свои истоки в славянских племенных культурах, ничего общего с черняховской не имеющих. Эти племенные культуры совсем не являются примитивными архаичными, как это считали долгое время. Почти все элементы высокой культуры Киевской Руси были заложены в племенных культурах VII–VIII вв.
