Кроваво-Черный - Павел Кошик

– Я в Ордене уже несколько недель. И все это время ты что-то скрываешь от меня. Я имею право знать правду о том, чем занимаются люди, с которыми я провожу все свое время.

– Что ж… – дядя сделал долгую паузу. – Вполне справедливо. Знаешь, у меня когда-то была похожая беседа с моим отцом. И примерно в твоем же возрасте. Хорошо, так и быть, я расскажу тебе все о паладинах. Хотя, полагаю, большую часть ты и так уже знаешь. Тебе рассказали, чем мы занимаемся?

– Да, вы разыскиваете ночных, тех, кто уже убивал людей.

– Так точно. Может, будет проще, если ты сам задашь вопросы, чтобы я не рассказывал тебе то, что ты и так уже знаешь.

– Хорошо. Так что вы сделали с тем парнем… – пришла моя очередь сделать длинную паузу. – Вернее с тем ублюдком, что убил трех девушек.

Всё это время дядя смотрел исключительно на дорогу перед собой, будто бы не хотел встречаться со мной взглядами. Он выдохнул, закусил губу и, наконец, ответил:

– Мы его убили.

– Убили? Но разве нельзя было поступить как-нибудь по-другому? Сдать в полицию, например.

– Он вампир. Сдавать такого властям слишком опасно. Как ты думаешь, что он сделал бы, оставшись на пару дней без доступа к человеческой крови? В лучшем случае сожрал сокамерника, в худшем – набросился на полицейских, перебил бы их всех и сбежал. Возможно, копы застрелили бы его при этом, хотя и очень сомнительно – у них же нет серебряных пуль. В любом случае очень велик шанс, что кто-нибудь да приметит странное поведение нового заключенного. А ещё в тюрьмах часто берут анализы крови, чтобы определить, не заразен ли осужденный. Рано или поздно выяснилось бы, что он вампир и нам всем бы не поздоровилось.

– Почему? Дядя улыбнулся.

– Знаешь, Сэм, всякие консервативные старые пердуны вечно обвиняют телевидение в том, что современные дети стали глупее. А я вот лично считаю, что ТВ может быть не менее познавательным, нежели учебники. И я говорю не только о канале Discovery. Вспомни Людей Икс, Человека-паука, или кучу других созданий со сверхспособнастями – как к ним относились широкие слои общественности?

– Они их боялись. Боялись, а иногда хотели убить.

– В точку. Широкие массы не любят всех, кто не похож на них самих, и они боятся тех, кто хотя бы теоретически способен свернуть им шею одним движением руки. При этом Человек-паук не питался человеческой кровью. Черта с два ты сможешь убедить общество в том, что мы вот такие добрые и пушистые и питаемся только Бладберри, а людей мы любим и уважаем. В лучшем случае на нас наденут ошейники с GPS и электрошоком и отправят гулять под надзором. В худшем – здравствуй новый геноцид. Только в этот раз никакие Союзники не придут выручать нас из концлагерей.

– Тогда можно было устроить собственную тюрьму и посадить его под замок.

– Мы пробовали и неоднократно. Но наши ресурсы, к сожалению, весьма ограничены. Заключенного нужно где-то содержать, кормить и охранять. В тех комнатах, где сейчас располагается твой класс и спальни членов Ордена, когда-то были оборудованы камеры. Какое-то время это работало, но заключенных становилось все больше, и настал момент, когда новых ночных просто негде было разместить. И что делать дальше? У тебя есть идеи по этому поводу?

– Не знаю, может быть, сделать больше камер.

– Теоретически можно. Найти помещение – это не самая сложная проблема. Но кому их охранять? Видишь ли, Сэм, Орден Стражников Ночи – подпольная организация, и народ не ломится к нам на кастинги. Нас всего восемь человек, причем Бэсси и Флеминг для такого дела не годятся, так что считай шестеро. Охрана нужно круглосуточная, причем одновременно могут сторожить не более двух человек, так как у Ордена есть и другие заботы помимо содержания заключенных. Как ты думаешь, какое количество осужденных могут охранять всего два человека, и это притом, что у нас не профессиональная тюрьма – нет толстых стен и вышек со снайперами по периметру?

– Наверное, штук десять.

– Примерно так. Раньше мы каждый год отлавливали по сорок – пятьдесят ночных. Потом стало спокойнее, хотя последнее время ночные что-то снова активизировались. Получается, всего за три месяца наша тюрьма была полностью обеспечена заключенными. А что делать с остальными?

– Убивать, – тихо и весьма неохотно произнес я.

– Вот-вот, убивать. Сэм, я прекрасно понимаю твою позицию. Это замечательно, что в тебе всё еще живет гуманизм. Я сам такой. Думаешь, мне нравится это делать? Да я перед каждой вылазкой раздумываю: «А нельзя ли сделать как-нибудь по-другому?». Я занимаюсь этим почти двадцать лет и так до сих пор не придумал этого «по-другому». Хотя Флеминг, конечно, работает над вакциной от вампиризма, чтобы мы могли «лечитьИ упырей и со спокойным сердцем сдавать их копам. Вот только даже сам наш профессор не верит в то, что ему когда-либо удастся синтезировать подобное вещество. Вампиризм – это не простая болезнь, это нечто гораздо более сложное.

На какое-то время в машине воцарилась тишина. Дядя продолжал смотреть перед собой, а я сверлил взглядом отверстие в собственном правом колене, глубоко задумавшись над словами Майка.

– Я хочу быть паладином!

– Нет.

Я ожидал от дяди вопросов в духе «А ты уверен? А оно тебе надо?», восклицаний «Да ты с ума сошел! Ты ещё слишком мал!» или хотя бы ноту сомнения в голосе. Но он практически выстрелил в меня одним единственным словом «нет».

– Почему?

– Тебе весь список причин?

Я кивнул головой, с негодованием глядя на дядю.

– Ты слишком молод, твой отец никогда на это не согласится, тебе нужно учиться, ты не готов, у нас хватает паладинов, это убьет твою мать, я не собираюсь взваливать на себя такую ответственность.

– Ты сам сказал, что у тебя подобный разговор с отцом был в моем возрасте!

– То был просто разговор и ничего более.

– А во сколько ты стал паладином? Дядя поморщился.

– В семнадцать.

– Мне исполняется семнадцать всего через три месяца!

– Но мне пришлось. Мой отец тогда погиб, большая часть членов Ордена ушла на пенсию, а из тех, что остались, реально выполнять обязанности паладина мог только Рэтл. Лесоруб, Стокер – они присоединились к нам значительно позже. У меня просто не было выбора. Я стал новым главой Ордена, и нужно было что-то решать. Я должен был сам стать паладином или отказаться от этой части наших обязанностей, но в таком случае Стражники Ночи превратились бы в простой кружок вампиров по интересам.

– Но из тебя ведь вышел отличный паладин, почему же я не могу им стать?