Магия Калипсо - Кэтрин Коултер

Лайонел несколько мгновений стоял лицом к Диане, не дотрагиваясь, просто следя за ней взглядом. Затем он начал очень медленно раздевать ее, лаская каждый дюйм открывавшегося тела, потом уложил ее на одеяло. Граф стоял одетый, возвышаясь над женой и пристально глядя на нее. Ему нравилась белизна ее груди и живота, нравился и золотистый загар ее ног и плеч. Он опустился на колени. Легким движением пальца он провел вокруг ее соска.

— Лайонел, — прошептала она, — мне стыдно. Ты сам полностью одет.

— Да, — отозвался Лайонел, наклонился и дотронулся ртом до соска.

Он положил руки на ее плоский живот, почувствовал, как напряглись ее мышцы, затем опустил пальцы ниже, на темно-золотистые завитки. Почувствовав влагу, он улыбнулся.

— Я хочу пока подождать. Ты не замерзла?

Диана чувствовала его пальцы, которые ощупывали ее и ласкали. Ее бедра приподнялись.

— Лайонел…

Его палец скользнул в нее; мышцы напряглись, и она увидела, что граф на мгновение закрыл глаза. Он старался ощутить и узнать ее. Это привело Диану в такое возбуждение, что она застонала.

— Пожалуйста, сними все.

— Пока не могу. — Лайонел открыл глаза. Его палец скользнул еще глубже.

— Лайонел! — Диана рванулась вверх.

Лайонел быстро расстегнул панталоны, поднял Диану на себя и с силой вошел в нее так глубоко, что едва не потерял самообладание. Ноги Дианы крепко обхватили его за ягодицы, ее спина в его объятиях выгнулась назад. Лайонел крепко поцеловал жену, при этом он чувствовал, что она забрала его целиком, одновременно отдав ему всю себя. Когда его пальцы нашли Диану, она широко раскрыла глаза и вскрикнула. Когда она достигла экстаза, Лайонел продолжал крепко целовать ее. Диана содрогнулась с такой силой, что оба они едва не перевернулись.

Пока ее дрожь стихала, Лайонел продолжал крепко обнимать ее; он целовал ее макушку, гладил ее спину, а его мужская плоть напряглась и пульсировала, требуя завершения.

— Диана…

Она ответила затуманенным, отрешенным взглядом.

— Ляг на спину, любимая.

Он не выпустил ее из объятий, просто опустил ее назад. Затем вошел в нее, погружаясь все глубже. Он чувствовал, как напряжены ее бедра. На этот раз Диана смотрела ему в лицо во время завершения.

— Это очень странно, — сказала она, крепко прижимая к себе все еще одетого мужа.

— Ты великолепна.

— Наверное, ты тоже. — Она слегка укусила его за бровь. — Ты так и не разделся. Я чувствую себя чересчур обнаженной.

— Да, и мне это очень нравится, Когда тебе хорошо, это так трогает меня, Диана. У меня появляется чувство, что я получил в подарок нечто редкое и единственное в своем роде — такое же, как ты.

— Но ты ведь не любишь меня, Лайонел?

Граф молчал. Диана почувствовала, как его тело слегка напряглось.

— Не бойся сказать об этом. Я ведь тоже не люблю тебя. — Это была ложь, но Диана не нуждалась в его жалости. Она почувствовала, что Лайонел вышел из нее, и слегка поежилась.

— Я сделал тебе больно?

Она ответила честно:

— Мне все еще немного больно после того, как утром ты… так поступил.

— «Так поступил»? Ты слишком добра ко мне, Давай я помогу тебе надеть платье.

Побродив немного по пещере, они направились к выходу.

— У этой пещеры есть название? — спросил Лайонел, когда они вышли на яркий солнечный свет.

— Я зову ее Пещерой контрабандиста. Конечно, глупо, но я придумала это название, когда мне было всего девять лет.

— Может, назовем ее теперь Пещерой свиданий?

— У тебя одно на уме, Лайонел!

— Да, мэм. Ты сама называла меня похотливым самцом.

— Значит, я теперь похотливая самка?

— Нет, Диана, это не про тебя. — Он подсадил жену в седло. — Я слышу голубя.

— Да, вот он, сидит на дереве франжипани. Видишь?

— Вижу. Он совсем один.

Диана улыбнулась мужу благодарной, удовлетворенной улыбкой.

— Ему недолго оставаться в одиночестве. У него такой сладкий, ласковый голос.

Лайонел пришпорил Эгремона. Теперь они с женой ехали бок о бок.

— Может быть, — улыбнулся он, — все-таки ты расскажешь мне по-настоящему про этих червей и очистители?

Диана засмеялась — какой приятный звук! — и слегка коснулась его плеча.

— Я прощен?

Она любила Лайонела и не смогла бы не простить его.

— Твой способ приносить извинения… очень убедительный.

Граф решил удовлетвориться этим. Ему казалось, что ей понадобится еще несколько дней, прежде чем она забудет о содеянном.

— Смотри, Лайонел! Тот голубь — он уже не одинок. «И я тоже», — радостно подумал Лайонел.

Глава 22

Боже мой, когда ты рядом, я должен получше следить за собой!

Поле для игры в крикет находилось сразу же за большим ломом. Вокруг него росли бугенвиллеи, под ветвями которых стояли Диана и Патриция. Приближался полдень, солнце поднималось в зенит. Всякий раз, когда Диана приходила сюда, ей вспоминалась мать. Графине казалось, что она слышит ее легкий смех, вдыхает необычный, присущий ей легкий аромат. Диане стало грустно, но резкий голос Патриции вернул ее к действительности.

— О чем вы хотели поговорить со мной, Диана?

— Я хочу знать, почему вы ударили мою лошадь.

— Вашу лошадь?! А мне казалось, что здесь все принадлежит вашему отцу!

— Танис — моя. Но это не имеет значения. Зачем вы били безответное животное?

— Я уже говорила вам, она злюка.

Диана подумала, что если бы она теперь не смотрела на Патрицию по-новому, то смогла бы проявить больше терпимости и понимания. А теперь ей хотелось отколотить эту девицу. Изменять Дэниелу, доброму, мягкому Дэниелу! Это уж слишком! Господи, ведь Патриции всего восемнадцать, и она вышла замуж всего несколько месяцев назад. Но разве изменнице Шарлотте не было столько же, когда она предала Лайонела?

— Да, Танис — кобыла с норовом, — наконец сказала Диана, возвращаясь к начатому разговору. — Но ее нужно поощрять, а не обламывать. Вы больше никогда не сядете на нее.

— Миледи, вы здесь больше не хозяйка, на что вам уже указала Дебора. И вы не имеете права запрещать мне что-либо. Когда вы уедете — а вы очень скоро уедете, — я буду делать то, что захочу.

— Если я уеду, то, будьте уверены, эту лошадь я заберу с собой!

— Ваша лошадь достаточно крупная, чтобы носить Дэниела. Не думаю, что вам удастся забрать ее.

Диана растерянно посмотрела на свою невестку.

— Дэниел никогда не ударит животное, он вообще не обидит слабого.

— Дэниел слишком мягкий, — пожав плечами, сказала Патриция.

— Вы считаете его мягким, потому что он добрый?

Патриция не ответила. Она надула губы, отчего стала походить на обиженное дитя.