Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон

На дальнем берегу, шагах в семидесяти от него, несколько вражеских разведчиков следили за римским лагерем. Двое бриттов остались с лошадьми, а их товарищи сидели на берегу реки и загорали. Время от времени кто-то складывал руки и выкрикивал что-то оскорбительное в адрес римских купальщиков. Ответ не заставлял себя долго ждать, и иногда обе группы людей смеялись, если суть была достаточно ясна и забавна. Наблюдая за ними какое-то время, Катон нашел странным, как противники, посвятившие себя истреблению друг друга, часто в такие моменты искали какие-то признаки родственной души. Возможно, дело было в безмятежности обстановки и радости, которую люди находили в купании в реке.

После напряжения последних дней Катону нужно было побыть в одиночестве. Он нашел небольшую щель между зарослями тростника, напротив небольшого, покрытого кустарником острова посреди реки. Раздевшись, он вошел в холодную воду, поморщившись, когда она сомкнулась вокруг его паха. Он поднялся на цыпочки и собрался с силами, затем бросился вперед и проплыл несколько быстрых гребков, чтобы привыкнуть к температуре, прежде чем броситься в сторону острова, поворачивая вверх по течению, чтобы убедиться, что его не унесет мимо открытого участка гальки, на котором он находился. Чем дальше он отплывал от берега, тем сильнее становилось течение, и к тому времени, когда он выбрался на остров, его сердце уже колотилось. Он почувствовал себя освежившимся и чистым и решил ненадолго отдохнуть, прежде чем плыть обратно.

Закрыв глаза, он наслаждался оставшимся теплом солнца, опускающегося на запад. Он попытался очистить свой разум, чтобы прочувствовать момент этого краткого бегства от своих забот и обязанностей, но обнаружил, что его мысли переместились к Луцию и Клавдии, гадая, достигли ли они уже безопасности. То же самое должно было случиться и с Макроном в отношении Петронеллы, и он эгоистично затосковал по тому времени, когда ни у одного из них не было иждивенцев, которые обременяли бы их заботами об их благополучии. Неудивительно, что армия уже давно запретила солдатам жениться. Не то чтобы это имело большое значение, поскольку мужчины все равно формировали естественные отношения, заводили детей и составляли завещания, которые были столь же обязательными, как и завещания, касающиеся формального гражданского брака.

Шквал плесканий поблизости заставил его распахнуть глаза, а когда он сел, то увидел на небольшом расстоянии вверх по реке пловца, попавшего в затруднительное положение. Он нырнул обратно в воду, направляясь на перехват человека. Когда он приблизился, пловец начал погружаться под воду, его блестящие темные волосы прилипли к черепу, а руки хаотично двигались, пытаясь удержать тело на плаву. Достигнув его, Катон положил руку ему под подбородок и, повернувшись на спину, направился к острову. Он слабо сопротивлялся, прежде чем позволил отбуксировать себя в безопасное место. Как только его ноги смогли твердо упереться в русло реки, Катон вытащил пловца из воды на гальку. Именно тогда он увидел закрученные татуировки на груди мужчины и косу на затылке.

Бритт был так же обнажен, как Катон, и, поскольку он был измотан и задыхался, он не представлял непосредственной опасности. Хотя он был врагом и было легко разбить ему голову камнем или утащить обратно в реку и утопить, Катон не хотел причинять ему вреда. Это был бы трусливый и недостойный поступок. Вместо этого он присел на корточки неподалеку и подождал, пока повстанец достаточно оправится, чтобы опереться на локоть. Он кивнул в знак благодарности и подозрительно сузил глаза, когда понял, что его спасителем был римлянин.

- Как твои дела? - спросил Катон на иценском диалекте, который он выучил за время, проведенное в племени.

Спасенный выглядел удивленным, прежде чем закашлялся и ответил:

- Бывало и лучше. - Он постучал себя по груди. - Тонгдубн. Из иценов.

- Я так и думал, - Катон указал на изображение лошадиной головы среди татуировок на груди мятежника. - Меня зовут Катон. Я из… - Он бессмысленно указал в сторону форта, как будто ицен сомневался в его личности.

- Ты хорошо говоришь на нашем языке. Немногие римляне, которых я встречал, когда-либо пытались это сделать.

- Я научился ему от своих друзей-иценов… По крайней мере, они были моими друзьями до восстания.

- Те дни прошли. Возможно, вам, римлянам, не следовало так плохо обращаться со своими друзьями. - Воин сел и настороженно посмотрел на Катона.

- Не все римляне одинаковы, - возразил Катон. - Я бы сделал все, что мог, чтобы спасти эту дружбу. Но… Политика. Ты понимаешь?

- Твоя политика, римлянин… Катон. Не наша. Как мы могли оставаться друзьями, если ты оскорбил нашу царицу и опозорил наше племя?

- Я знаю. Я не могу передать тебе, как сильно я об этом сожалею. Ответственный за это человек мертв. В этом смысле Боудикка отомщена. Некоторая справедливость восторжествовала.

- Уже слишком поздно для этого.

Катон посмотрел прямо на него и кивнул.

- В этом и есть истина.

- Рим заставил нас восстать. Мы достаточно долго терпели ограбление наших земель и имущества, прежде чем наша царица была унижена окончательно. Теперь мы выследим вас и убьем всех, и Британия снова станет свободной. - Тонгдубн говорил со страстью, затем с тревогой посмотрел на Катона, опасаясь, что тот перешел черту.

- Нет необходимости убивать друг друга здесь и сейчас. Не между нами. Не после того, как я спас тебе жизнь. Кровопролития уже было достаточно, и будет еще больше в ближайшее время. Но сейчас давай переживем этот момент мира. Согласен? - Катон протянул руку. Мятежник поколебался, затем крепко схватил ее и кивнул.

Они лежали под лучами послеполуденного солнца, разговаривая о людях и местах, которые были знакомы обоим, и слушали веселые разговоры, доносившиеся через реку выше по течению. Наконец Катон понял, что ему необходимо вернуться на берег реки, удерживаемый римлянами.

- Мне пора идти. - Он встал.

Тонгдубн тоже поднялся и кивнул.

- Я благодарю тебя за спасение моей жизни. Ты знаешь мой народ достаточно хорошо, чтобы понять, что это значит. Я у тебя в долгу. Но я не смогу отплатить тебе. Через несколько дней наши армии сойдутся в бою, и римляне будут побеждены. Вы все умрете. Мне будет грустно, зная, что ты среди мертвых.

- Может быть, моя сторона победит.

- Нет. Это невозможно. Наши боги предсказали нашу победу. Нам нечего бояться, когда мы пойдем в бой.

- Даже боги совершают ошибки.

Они в последний раз пожали друг другу руки, а затем Катон вошел в реку. Он снова посмотрел на мятежника.

- Пусть твои боги защитят тебя, Тонгдубн, и позаботятся о том, чтобы ты благополучно вернулся в свой дом, к своему очагу.

- И ты тоже, Катон. Где бы ни находился твой дом, если только он не в Британии. Возможно, однажды я встречу тебя на нашей земле как гостя, а не как захватчика.

Катон пересек течение и быстро поплыл к просвету в камышах, где он оставил свою одежду. Достигнув берега и выйдя из воды, он оглянулся на сверкающие водовороты, но Тонгдубн уже ушел. Одеваясь и зашнуровывая калиги, он размышлял об этой встрече и задавался вопросом, выживет ли кто-нибудь из них в предстоящей битве. Он направился к палатке штаба с чувством сожаления по поводу провала управления провинцией, которое представляло собой восстание.

Несмотря на то, что изнуряющая дневная жара прошла, боковые полы палаток штаба были закатаны для удобства наместника и его штаба. Катон пришел последним, с его спутанных волос капала вода, когда он нашел место в конце одной из скамеек. Светоний тихо совещался с легатом Кальпурнием, но, увидев опоздавшего, обратился к собравшимся офицерам.

- Теперь, когда мы все здесь… Последние донесения из хвоста колонны Кальпурния показывают, что остальные силы достигнут нас к концу завтрашнего дня. К тому времени мы сможем выставить восемь тысяч легионеров и столько же ауксиллариев, а также сорок исправных стрелометов в артиллерийском эшелоне. У нас ограниченный запас трибол20, и нет средств для их литья. Наши люди в хорошей форме и будут готовы к бою, как только отдохнут. Наши разведчики следят за авангардом противника. Они находятся на расстоянии дня пути, а основная часть их сил и багажа находится на расстоянии дня позади передовых частей. Это дает нам два дня отсрочки. Едва ли этого будет достаточно, если они решат атаковать сразу. Но я подозреваю, что им также придется отдохнуть и собраться с силами для битвы. Поэтому вполне вероятно, что вопрос о продолжении их наступления может быть решен через три дня.