Парящий дракон. Том 1 - Питер Страуб

Ричард схватил ее за руки, не зная, как остановить эти судороги. Наконец он присел рядом с ней, обнял и крепко прижал к себе, и тело его затряслось в такт ее конвульсиям.

15

– Вытащите это пианино на двор, – сказал Старбек, – да осторожней. А потом возвращайтесь за зеркалом.

"Нет уж, – подумал Брюс и знал, что то же самое думает и Дики, – давайте оставим зеркало здесь. Мы не хотим иметь дело с этой вещью, нет, сэр!" Как раз перед тем как луч фонаря Старбека уперся в зеркало, Брюс увидел, или ему показалось, что увидел, что там, внутри, было нечто похожее на слизняка или червя; оно содрогнулось от луча света и растаяло в глубине.

Там, в недрах зеркала, был Ад. Что за странная мысль?

Будет что рассказать этому Шкиперу.

– Если вы будете трясти своими дерьмовыми башками, я оторву их, – прошипел Старбек. – Тащите пианино. – Он направил луч фонаря на Брюса. – Клянусь, если вы не пошевелитесь, я вам яйца отстрелю.

– Я просто подумал… – прошептал Брюс и почувствовал, как сзади вздрогнул Дики.

– Он еще думает, дерьмо, – злобно шепнул Старбек.

– Мы можем положить зеркало на пианино и сделать только одну ходку, – вывернулся Брюс.

– Да? – луч света снова уперся в зеркало. – Ладно. Я придержу его. И поаккуратней с рамой.

Дики и Брюс согнулись под тяжестью пианино и медленно понесли его через комнату. Старбек направил свой фонарик на статуэтки, и луч остановился на ближайшей из них. Он подошел и приподнял ее. Это была маленькая статуэтка танцовщицы, и Гарри поразился ее тяжести. Перевернув ее, он увидел имя, выцарапанное на основании: "Дега".

– Берем ее, – сказал он, и оба мальчика замерли. – Да не вы, задницы.

Он направил фонарь на следующую статуэтку. Она была в точности как та, что он держал на ладони. Когда он повел фонарем вглубь комнаты, он увидел еще две статуэтки танцовщиц.

Старбек вытащил из кармана радио и проговорил в него:

– Эй, парень, ты там?

– Что? – спросил испуганный голос Табби.

– Давай, подгоняй грузовик. Мы выскочим через пару минут.

– Вы хотите, чтобы мы… – Дик и Брюс испуганно застыли, не дойдя до стены, на которой висело зеркало.

– Шевелитесь, ублюдки, – сказал Старбек. – Берите зеркало. Кладите его на пианино и тащите наружу. Потом возвращайтесь сюда и снимайте со стен все эти картины. Все поняли?

И когда трясущиеся близнецы Норманы двинулись к стене, Старбек отправился ко второй статуэтке Дега.

В эти последние несколько секунд своей жизни он думал, что на вещи, вынесенные из этой комнаты, он сможет два года жить безбедно, даже если получит десять центов на каждый доллар, – а примерно так оно и будет. С этим серебром, зеркалом, пианино, статуэтками и картинами он выберется из дома на Бич-трэил раньше, чем до него доберется кучка местной полиции, и переберется на новое место. Он думал вернуться на Средний Запад – он давно там не был, – в богатые города, где банковский счет жиреет с каждым вашим вдохом и выдохом. Затем он смутно различил старика с пистолетом в руке, который вошел через дверь в гостиную, и подумал, нет, он еще слишком молод, он всего лишь ребенок, а потом услышал, как Дики Норман закричал от боли и ужаса. Казалось, взорвалась вся комната, и Гарри успел увидеть, как кровь Дики Нормана обрызгала картину, которая наверняка принадлежала кисти Мане. К этому времени он успел вытащить свой пистолет, но рука не слушалась его; он еще успел подумать, сможет ли он продать картину, которую заляпала кровь Дики Нормана, а потом наступила темнота.

16

Табби кинул радио на пассажирское сиденье, а сам перебрался на водительское. Из переговорного устройства слышался приглушенный статическими разрядами разговор, и до него дошло, что он слышит, как Старбек что-то приказывает близнецам. Вор, казалось, был рассержен. Табби повернул ключ зажигания и поставил ногу на акселератор.

Мотор фыркнул. Табби судорожно пытался вспомнить все, что знал о том, как управлять грузовиком. Он в ужасе поглядел на переключатель скоростей, на красную кнопку на его ручке, нажал на кнопку и потянул рычаг вниз. Грузовичок завыл: казалось, он пожирает сам себя. Табби отпустил рычаг, схватил его снова и потянул, одновременно нажимая на акселератор.

Грузовик дрожал точно побитая собака. Казалось, он вот-вот начнет испражняться, вышвыривая через выхлопную трубу свои внутренности. Он был безнадежен.Табби рывком отворил дверь и выскочил из грузовичка.

Потом он вспомнил про радио и вернулся за ним. Он бежал мимо японского клена и, только почти добежав до дома сообразил, что, поскольку он вот-вот увидит Старбека, радио ему не нужно. Фонарь, горящий над водосточной трубой, на миг ослепил его. Он должен признаться Старбеку, что ему не удалось справиться с грузовиком, а дальше Гарри или кто-то из Норманов выскочит за калитку и подгонит машину. Все, что ему нужно, – это зайти внутрь и сказать Старбеку, что ему не удалось заставить грузовичок двигаться.

Он в ужасе зажмурился и увидел: чудовищный огненный столб поднялся примерно на пятьдесят футов от земли и превратился в гигантскую огненную летучую мышь с распростертыми крыльями.

Табби остановился. Во рту пересохло, сердце колотилось.

Потом неуверенно шагнул вперед. Что-то происходило внутри дома: воздух был насыщен злобными электрическими разрядами – теми, которые до этого полыхали в небе. Табби увидел, что в окне первого этажа что-то мерцает.

Забытое в руке передающее устройство издало долгий вопль агонии.

Табби сделал еще один шаг. Что бы там ни сияло в окне, оно влекло его к себе. Какая-то его часть знала, что то, что происходит в этом доме, невыносимо для него – это было вроде того, что он видел, когда отец и дедушка пытались разорвать его надвое в аэропорту Кеннеди у выхода № 44, – смутное воспоминание о том, как мужчина снимает длинным красным ножом кожу с женщины… Но другая часть Табби Смитфилда слышала тихий, настойчивый голос, неслышный глас изнутри этого жуткого дома, и этот голос приглашал его войти:

"…Здесь хорошо, Табби, просто подойди и отвори дверь.

Неважно, что ты не справился с грузовиком, это не имеет больше значения, приходи, побудь с нами…"

И ошеломленный, ослепленный образами огненной летучей мыши и умирающей окровавленной женщины, Табби сделал еще один шаг по направлению к дому.

Потом он услышал выстрел, который раздался из той самой комнаты, в окне которой сияло гостеприимное нечто.

17

Руки у Ричарда болели – Пэтси билась в них, точно рыба в неводе.

– Не знаю, сколько я смогу вот так ее удерживать, – в отчаянии сказал он Вильямсу.