Нордическая мифология - Бенджамин Торп

Когда все успокаивается, драконы возвращаются в свое логово. Когда они возвращаются в свое жилье, можно слышать, как захлопывается огромная железная дверь. За ней драконы хранят сокровища, найденные в морских глубинах. Они свирепы и плюются смертоносной слюной, и бороться с ними опасно. Один из драконов собрал огромные богатства под церковью Агерса, поставленной на четырех золотых колоннах. Еще живы люди, которые утверждают, что видели перед последней войной эти богатства через отверстие в земле. Есть много мест — среди них можно назвать Нору дракона на Сторёе в Аадале и Гору дракона на Расвоге — где в прежние времена обитал огненный змей. Есть такие места и в наши дни. О том, что дракона можно победить, рассказывает легенда о священнике по имени Андерс Мадсен, который, как утверждают, примерно в 1631 году застрелил дракона, сидевшего над своим серебром на так называемой Горе дракона около Твидеванда.

Драконы у огненные змеи и тому подобные существа из легенд и романов в прежние времена выполняли важную роль — убив дракона, герой мог доказать свою храбрость. Возможно, именно эта возможность породила бессчетное число легенд об этих чудищах. Огонь электрической лампочки, шаровая молния и подобные этому вещи помогли легенде продолжать свое существование.

Жил-был мельник, мельница которого сгорала дотла два года подряд, причем в один и тот же день — перед Троицей. На третий год перед Троицей он пригласил портного, который сделал ему одежду для святого дня.

— Интересно, произойдет ли то же самое с мельницей и на этот раз: сгорит ли она снова, — сказал мельник.

— Не надо бояться, — ответил портной. — Дай мне ключ, и я посмотрю за мельницей.

Мельник решил, что это было бы неплохо, и согласился. Когда день стал клониться к вечеру, портной достал ключ и отправился на мельницу, которая была пуста, поскольку ее отстроили заново лишь недавно. Перейдя порог, он очертил вокруг себя мелом большой круг, а на внешней стороне круга написал молитву «Отче наш». Таким образом, он защитил себя и мог теперь не бояться даже самого главного врага рода людского. Когда совсем стемнело, задняя дверь внезапно распахнулась, и вбежало множество черных кошек. Они буквально кишели в комнате. Но не прошло много времени, как они поставили в дымовую трубу большой глиняный горшок и разожгли под ним огонь. Вскоре горшок стал шипеть и из него донеслись запахи смолы и дегтя.

— Ого, — подумал портной, — интересно, а что у вас на уме?

Не успел он это подумать, как одна из кошек сунула лапу за горшок и попыталась его опрокинуть.

— Глупая кошка, прекрати баловаться! — крикнул портной.

— Портной сказал: «Глупая кошка, прекрати баловаться», — сообщила кошка другим котам, и все побежали от печной трубы, чтобы начать прыгать и танцевать по кругу, но сама кошка осталась у кувшина и снова попыталась его опрокинуть.

— Глупая кошка, прекрати баловаться! — крикнул портной и попытался оттащить ее от печной трубы.

— Портной сказал: «Глупая кошка, прекрати баловаться», — сказала кошка другим котам, и все побежали от печной трубы, чтобы начать прыгать и танцевать снова, но кошка в третий раз попыталась опрокинуть горшок.

— Глупая кошка, прекрати баловаться! — крикнул портной выйдя из себя от ярости. Это так испугало котов, что они попадали, но потом поднялись и снова начали танцевать, как раньше.

Они выстроились в круг вокруг портного и начали танцевать со все большей быстротой, пока портному не стало казаться, что все вокруг кружится. Коты глядели на него большими свирепыми глазами, словно хотели его проглотить.

Тем временем кошка, которая пыталась опрокинуть горшок, запустила лапу внутрь круга, словно желая схватить портного. Видя ее намерение, портной вытащил нож и приготовился. Через несколько мгновений кошка снова запустила лапу внутрь круга, и портной немедленно отхватил ее ножом. Тут все коты встали на задние лапы и с воем и криком со всех ног бросились прочь. Портной остался один, и вокруг стало тихо.

Он лег внутри круга и лежал так, пока не взошло солнце. Тогда он поднялся, запер дверь мельницы и отправился в дом мельника.

Когда он вошел, мельник и его жена были еще в постели. Наступила Троица.

— Доброе утро, — сказал портной, протягивая мельнику руку.

— Добрый день, — ответил мельник. И он, и его жена были рады видеть портного живым, хотя и удивлялись этому.

— Доброе утро, матушка, — произнес портной, протягивая руку жене мельника.

— Доброе утро, — ответила она, но ее лицо было бледным и печальным, а руку она продолжала держать под одеялом. В конце концов она протянула портному левую руку. Портной понял, в чем дело, — но о том, что случилось потом, история умалчивает.

Северогерманская легенда, Katzenmühle[580], весьма напоминает вышеизложенную, но она много проще. Норвежская легенда, по всей видимости, приукрашена автором книги у из которой она взята.

Святой Олаф был героем норвежского народа, и его помнят до сих пор, хотя о нем сохранилось мало легенд и у него имеется множество столь же отважных предшественников и преемников. Давайте познакомимся с этими легендами, чтобы попытаться понять причину его удивительно большой популярности.

Олаф родился в 995 году. Его отец, Харальд Гренски, принадлежал к роду Харальда Харфагера, а его мать, Аста, дочь Гудбранда, была родом из Упланда. Когда Олафу исполнилось три года, его крестили, крестным отцом был король Олаф Трюггвасон. В молодости Олаф участвовал в пиратских набегах, в которых получил большой опыт и хорошие воинские навыки. При помощи могущественных связей и друзей — а также используя собственный ум, — он стал властителем королевства своего отца. В его правление королевство было сильным и пользовалось всеобщим уважением. Усилия св. Олафа были главным образом направлены на восстановление в Норвегии христианской веры, которая после смерти Олафа Трюггвасона пришла во временный упадок. Но его насильственные методы и жестокость вызвали против Олафа такую ненависть, что он счел нужным бежать из страны в Гардарики[581], подальше от мятежных подданных, которых подстрекал к возмущению и поддерживал честолюбивый англодатский король Кнут Великий. Испытав невзгоды, Олаф стал вести праведную жизнь и отправился в Иерусалим. В пути он страдал от голода, и когда увидел во сне, что Олаф Трюггвасон предлагает ему вернуться в Норвегию, Олаф повиновался приказу и во главе армии направился в Норвегию, где в упорной битве при Стикластаде в Ваердале был разбит и умерщвлен 29 июля 1030 года.

Вскоре после смерти Олафа слава о его набожности и якобы творимых его телом чудесах стала быстро распространяться в народе. Объяснялось это тем, что люди были очень недовольны королем, наследовавшим Олафу. Несмотря на то, что прошел целый год, тело его, захороненное на песчаной косе в Стигластаде, было извлечено из земли нетленным, волосы и ногти продолжали расти. Гримкелл, придворный епископ Олафа, причислил его к лику святых, и повсеместно утвердилось мнение, гласящее, что Олаф был истинным святым. Сын Олафа, король Магнус Добрый, поместил тело отца в богатую раку рядом с главным алтарем церкви Св. Климента в Нидаросе (Дронтхейм). Утверждают, что возле нее происходили многочисленные чудеса, как и в сменившем ее Христовом храме (ставшем впоследствии кафедральным собором). Память св. Олафа, отмечающаяся 29 июля, празднуется по всей стране. Церкви во имя святого Олафа возводились его соотечественниками не только в Норвегии, но и в Дании, Швеции, России, Англии и даже в Константинополе. Паломники целыми толпами путешествовали к мощам св. Олафа, а рассказы об излечившихся в результате паломничества калеках и еще более удивительных чудесах распространялись в большом числе.

Раку с мощами святого Олафа, изготовленную из серебра и покрытую золотом и драгоценными камнями — только один из которых обошелся архиепископу Валкендорфу в двадцать ластов[582] масла, — во время торжественных событий, таких, как ежегодный праздник св. Олафа или избрание короля, несут на руках шестьдесят человек. В эти дни священничество и собор получают большие доходы. Последний архиепископ, Олаф Энгелбретсон, взял раку с собой в свой сильно укрепленный замок Стейнвиксхольм, но после того, как архиепископ бежал, рака попала в руки датского командующего, Христофера Хвитфелда, который отправил раку св. Олафа с серебром и позолотой весом примерно в 3200 унций, вместе с еще одной серебряной ракой с одеяниями святого и прочими реликвиями, в датскую сокровищницу.

Когда шведы в 1564 году взяли Дронтхейм, они не нашли следов богатств св. Олафа, кроме его шлема, шпор и деревянного сундука, в котором находилось его тело[583]. Шлем и шпоры они взяли с собой в Швецию, где они до сих пор хранятся в церкви Св. Николая в Стокгольме, но сундук оставили в церкви, вытащив из него пропущенные датчанами серебряные гвозди. После изгнания шведов тело св. Олафа и сундук были в 1567 году с большой торжественностью доставлены обратно в собор, где, как писал один из свидетелей, мощи его были погребены в кирпичной могиле, и «его кровь видна до сего дня в амбаре, и ее невозможно смыть водой или стереть руками». Впоследствии по повелению короля тело св. Олафа было покрыто землей.