Перекресток - Барбара Хэмбли

За последние годы было много ночей, когда сон к ней не приходил.

Должно быть, уже поздно, подумала она. Освещение корабля было приглушено, как ночью, мягкий полумрак, подходящий для глубокой ночи и соответствующий циркадианным ритмам мужчин и женщин, которые вынуждены месяцами жить в искусственной окружающей среде. И когда свет был так приглушен, звездные поля по ту сторону кристалплексовых стен холла как будто заполняли всю комнату, заполняли всю вечность: пылающие алмазы, тонущие в пропастях моря, бархата и огня.

Почему-то она была с юношей-вулканцем.

В обособленном мире своего сна - ибо она знала, что спит - она спросила себя, не Спок ли это в юности, но даже когда она задавалась этим вопросом, она знала, что это просто не Спок.

Он был укутан в серую простыню (сделанную в Звездном Флоте), уродливую, длиной по колено, и носил ее как королевскую мантию, как королевское одеяние. Черные волосы были завязаны в хвост толщиной с ее руку и почти такой же длины, они спускались по середине спины. Он прохаживался, сцепив руки перед собой, держась одной рукой за запястье другой, в такой же отстраненной манере, как и Спок, но в данном случае его сдержанность была не пугающей, она скорей походила на сострадание. Руки были покрыты шрамами и порезами, словно он повздорил с огромным котом.

-Глупо говорить, что я его потерял, - говорил вулканец. Он подошел к окну; Кристина направилась за ним и увидела в окне, как в океанических глубинах ночи по левому борту, чуть ниже их корабля в самом темном мраке зависло нечто огромное, не отражающее свет. - Мы в ментальном контакте, но это не одно и то же. - Его губ коснулась кривая улыбка. - И несомненно, с моей стороны нелогично беспокоиться о Немо так, как он беспокоится обо мне. Но в таком случае нелогичность - основа эмпатии.

-Правда? - спросила Кристина. Она чувствовала, что должна знать, кто такой Немо; чувствовала, более того, его слова должны были ее шокировать, привести в замешательство. Интересно, что в этом Немо такого? Кто-то ей говорил в свое время, кто это, и тогда она ужаснулась.

-Конечно. - Вулканец глянул на нее через плечо. - По крайней мере, эмпатии с кем-то, кроме другого вулканца. Нас учат ясно мыслить и ставить голос разума превыше болтовни сердца. Эмпатия это допуск в мир партнера, это погружение в его душу и грезы, чем бы они ни были. Для вулканцев это нелегко. В итоге узнаешь больше, чем хотелось бы. Часто чувствуешь себя...опозоренным.

Он на мгновение отвел глаза, поглаживая листья одного из многочисленных растений, что росли в горшках среди обитых серой тканью диванов и кресел холла. Его кожа была нездоровой и бледной, как будто после долгой болезни, а в уголках темных глаз виднелись морщины боли. Интересно, подумала она, кто он и почему ей снится. Откуда у нее такое чувство, что она его знает, в каком-то смысле намного лучше, чем когда-либо знала Спока?

Кристина нахмурилась, пытаясь понять. - Но вулканцы могут дружить, -сказала она.-Это...-Она заколебалась, не зная точно, что хочет сказать и хочет ли продолжать. - Мистер Спок...- Это имя она произнесла с трудом.-...он друг капитана, как бы он ни избегал признавать это.

Он может любить, думала она. Может.

-Дружба это не то же самое, - сказал вулканец, спокойно встречая ее взгляд. - Мы говорим не о дружбе. И ты это знаешь.

Она это знала. Он прочел ее чувства к Споку, когда она накрыла его руку своей, пытаясь утишить кошмар его снов. Интересно, подумала она теперь, как глубоко он заглянул в ее сны.

-Дружба мистера Спока и капитана осталась бы - и останется - все той же, будь они даже назначены на разные суда на десять-двадцать лет. Когда я вернусь в мое время, то хотя я никогда не увижу тебя снова, мы останемся друзяьми.

-Да, - мягко сказала Чейпл, зная и понимая это. - Останемся.

-Любовь это иное. В дружбе - том роде дружбы, которую питает к капитану мистер Спок - нет стремления к душевному единению. - На этих словах он заколебался. - Нет ощущения покоя от присутствия человека, которое исчезает с его отсутствием. Нет такой потребности. - Он оглянулся и посмотрел на звезды, на едва видимый темный силуэт, который смутно вырисовывался в бледном зареве пылевых потоков туч Перекрестка.

-Я не знаю, Консилиуму ли пришлось привить мне это, или же процесс единения просто высвобождает то, что большинство вулканцев настолько глубоко в себе похоронили, что даже забыли о его существовании, забыли его истинное наименование.

Звездный свет выделил внезапные морщины грусти на лбу, в уголках слишком юного рта.

-Я знаю только, что с теми узами, которыми я связан - заботясь вне всякой логики, как я это делаю - я не истинный вулканец. И очень немногие вулканцы-эмпаты возвращаются в свой родной мир, а те, кто делают это, лгут насчет того, что чувствуют.

Потом эта картина ускользнула, и она уже бродила по темным коридорам шестой палубы, а во мраке над ее головой слабо тлели пластины люминесцентных панелей. Она слышала и мельком видела людей, которые двигались в темноте на ощупь. Кто-то впереди вышел из двери, обернулся через плечо, перед тем как пропасть, и она увидела, что это Роджер. Как она узнала его в темноте, она сказать не могла, но очертания широких плеч, обтянутых голубовато-зеленым полотном, седеющие светлые волосы, широко расставленные умные голубые глаза это явно был он.

Она выкрикнула его имя, бросилась за ним, задев плечом за угол, наткнулась на невидимое препятствие, отчего у нее заныла голень. Двери, которые закрылись за ним, отказывались открываться перед ней; ей пришлось обойти кругом, спуститься и подняться по слепым коридорам, причем со всех сторон из темноты раздавалось бормотание остальных, приглушенное шарканье ног. Они в ловушке, думала она. Мы все ослепли и попали в ловушку.

Мимо нее прошла еще одна смутно видимая фигура. И снова (она не могла сказать,как) она узнала черные волосы, голубую рубашку, блеск золотой эмблемы Флота. Она везде узнала бы, как он движется, как держит спину, даже через пятьдесят лет. Она выкрикнула Спок, но из ее горла не вырвалось ни единого звука. В страхе и отчаянии она бросилась за ним, громыхая подошвами по палубе, и ее сердце колотилось от страха, что она потеряет его след, навсегда потеряет его самого. Как и Роджер, он двигался впереди, а она оставалась позади, во мраке столь же непроницаемом, как и бездны космоса. Она шла за ним, как когда-то шла за Роджером, желая всего лишь знать, что с ним она в безопасности. Что она может быть в безопасности хоть где-то.

Потом перед ней во мраке возникла мерцающая фигура. Она поспешно бросилась к ней, выкрикивая мужское имя, и на этот раз вместо того, чтобы удалиться, эта фигура подошла, стремясь к ней, когда она вытянула руки.