В битвах под водой - Ярослав Иосселиани

— Это… памятник погибшим подводникам, — объяснил Васильев. — Мы сами построили его силами бригады.

— А из какого материала он сделан? — Гранит, сталь, чугун и Железобетон.

— А у англичан памятники погибшим подводникам вы видели? — спросил меня кто-то из мгновенно собравшихся вокруг нас.

— Откровенно говоря, я не слышал, чтобы за время этой войны погибла хотя бы одна английская подводная лодка. Видимо… и памятники не нужны…

— Товарищ Васильев! Иосселиани! — прервал меня словно подкравшийся к нам Скорохватов. — Комбриг ведь вам уже сделал замечание! Через два часа, в восемнадцать ноль-ноль, доложите мне лично о том, что вы и ваши экипажи помылись в бане, подстриглись, побрились… вообще привели себя в полный порядок. Идите исполнять!

Коротко ответив «есть», мы почти бегом направились в сторону жилого корпуса, а в назначенное время постучались в кабинет начальника штаба бригады и доложили, что его приказание выполнено.

— Вот теперь можете рассказывать и разговаривать, с кем хотите и сколько хотите, — хитро улыбнулся Скорохватов. — Только сначала я сам с вами побеседую. Садитесь! — он указал на стулья, расставленные вокруг его громадного стола с многочисленными морскими картами.

Начальник штаба беседовал с нами очень обстоятельно, спрашивая у нас о каждой детали, каждой мелочи, касавшейся поведения и действий экипажа и боевых механизмов в море. При этом он делал какие-то пометки в своем «колдуне». Наш разговор затянулся и закончился только тогда, когда командир береговой базы доложил по телефону, что ужин в честь экипажа лодки-победительницы готов. Скорохватов положил трубку и обратился к Васильеву:

— Идите приглашайте гостей и ведите экипаж в столовую.

— Есть! — Васильев быстро направился к двери.

— Вы забыли пригласить Иосселиани! — крикнул вслед убегавшему Васильеву начальника штаба.

— Прошу прощения, — обратился Васильев к Скорохватову, — прежде всего разрешите пригласить вас…

— То-то же, — рассмеялся Скорохватов, — конечно, разрешаю, большое спасибо.

После ухода Васильева начальник штаба долго еще расспрашивал меня, и стрелка часов подходила уже к девяти, когда мы, наконец, отправились в столовую.

Очередную победу подводной лодки, как обычно, северяне праздновали с большой пышностью. Для экипажа был устроен торжественный ужин, на который наряду с офицерами соединения подводники пригласили и представителей рабочих судоремонтных мастерских, с которыми в дни войны они привыкли делить радости побед и горечь неудач.

Вечер, или, как его именовали северяне, «поросенок», ничем не отличался от многих других вечеров, на которых чествовали победителей. Все столы в столовой сдвигались в один общий в форме буквы «П». В центре, на самом почетном месте, садился командир подводной лодки-победительницы. Слева от него обычно сидели командир бригады и начальник политотдела, справа — командир дивизиона. Матросы, офицеры и рабочие рассаживались кто где хотел. А так как мы со Скорохватовым немного опоздали, нам довелось сесть в самом конце стола, на правом крыле. Рядом со мной оказался веселый и остроумный матрос Иван Куйпока.

На «поросенках» северян строго соблюдались установившиеся традиции. Традиционным был и тост командира бригады.

— Товарищи подводники! Позвольте мне еще раз поздравить вас с превосходной победой над кораблями нашего лютого врага — германских фашистов, — начал Колышкин свою речь. — Ваша победа является нашей общей победой, победой всей бригады и героической команды уважаемого Никодима Ивановича…

При упоминании имени Никодима Ивановича подводники дружно зааплодировали.

— Кто такой Никодим Иванович? — опросил я Куйпока.

— Никодим Иванович? О-о! Это вот он, — Куйпока показал на довольно пожилого человека, сидевшего напротив Колышкина. — Комбриг официальничает, а так мы его называем просто: дядя Никодим.

— На Черном море у нас был такой же замечательный бригадир — Ефим Ефимович.

— Что вы! Другого такого нигде не сыскать. Вы посмотрите только: ему больше шестидесяти лет, он еще Советскую власть завоевывал, в Красной гвардии служил, еще до войны на пенсию ушел, а началась война — сразу же вернулся на работу. «Давай бригаду!» — говорит. И какой строгий бригадир! Все планы перевыполняет. А качество ремонта! Залюбуешься!

— И Ефим Ефимович такой же…

— Вы извините, конечно, — горячился матрос, — дядю Никодима знают все, равного ему нет. Уж какие искалеченные в боях подводные лодки его бригада «вылечивает»… Вы, наверное, видели нашу лодку. Так вот, дядя Никодим и его бригада, я уверен, за неделю ее отремонтируют…

— Не в дяде Никодиме или Ефиме Ефимовиче дело, — заметил Скорохватов, который слышал наш разговор, — Дело в рабочем классе в целом, а не в отдельных самородках. Дело в старых опытных рабочих-коммунистах. Не только у нас, на бригадах подводных лодок, на всех фабриках и заводах страны молодежь учат, ведут ее к победе именно такие благородные люди, старая рабочая гвардия…

— Товарищи, выпьем за боевые успехи наших новичков, — предложил тост начальник политотдела. — Сегодня в нашу семью северных подводников вступила новая подводная лодка «В-4». Экипаж этой лодки прибыл к нам с Черного моря. Наша с вами задача состоит в том, чтобы окружить их дружеской заботой и вниманием. И они легко освоятся с нашим морским театром. Пожелаем нашим черноморцам быстрее «акклиматизироваться» и порадовать нас боевыми успехами!

Последние слова начальника политотдела подводники Встретили громкими аплодисментами и возгласами одобрения.

После ужина начались танцы под духовой оркестр. Было уже далеко за полночь, когда я, распрощавшись с товарищами, вышел из столовой и направился к себе — спать.

В первый же день службы на бригаде подводных лодок в городе Полярном я ощутил атмосферу той особой спаянности и дружбы, которые были так характерны для всего молодого Северного флота.

Черноморцы на Севере

Вся деятельность Северного флота была подчинена одной великой цели разгрому гитлеровской военной машины.

На заводах и верфях, в мастерских и учреждениях, на кораблях и вспомогательных судах — всюду люди работали не покладая рук, не щадя своих сил.

Много и настойчиво трудились и подводники.

Советские подводники никогда не считали, что с развитием средств противолодочной борьбы подводная опасность в какой-то степени исчезла или по крайней мере отошла на задний план. Мы были уверены, что хорошо подготовленная к боевым действиям подводная лодка является, как и в прошлом, грозным оружием не только в борьбе с торговым судоходством, но и с военными кораблями врага.