Время химер - Бернард Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это интенсивное обучение слишком утомительно для Аксель. Понимая безграничные ожидания своей матери, она предлагает превратить занятия в игры, которые сама изобретает. Играя в историю и в географию, она полагается на свою память, в химию и в физику – на цифры, в спортивных играх – на свою подвижность. Она учится не из страха неудачи, а ради радости открытий и экспериментов.
Для разрядки Алиса часто предлагает Офелии прогулки в горах. Мать и дочь любят оказываться вдвоем вдали от суеты. Мать в толстой розовой ветровке поднимается по главной улице Валь Торанса под руку с дочерью, одетой в такую же ветровку, только сиреневую.
Офелия восхищена жизнелюбием матери, всегда – вопреки возрасту и приступам ревматизма – готовой заниматься спортом, путешествовать, запускать новые проекты. Как ни странно, Офелия в свои сорок лет чувствует себя большей домоседкой, чем мать. Ей нравится спокойно сидеть дома со своим партнером Джонатаном и сыном Захарией. Идеальный вечер для нее – чтение в уголке у камина, под классическую музыку, с чашкой чая.
Но мать раз за разом заставляет ее вырываться из рутины.
Дорога все круче, но Алиса продолжает беседу и продолжает идти с прежней бодростью.
– Аксель меня впечатляет, но и беспокоит, – говорит она.
– Она ведь не умеет ни летать, ни плавать, ни зарываться в землю, ей нечем тебя тревожить, не то что другим твоим созданиям…
– Зато она умеет думать. Ты видела, как она великолепна во всех логических играх? А как она обожает превосходить саму себя! У нее неутолимая жажда знаний.
– Согласна, она сильно превосходит зрелостью Захарию, – отвечает Офелия, – хотя у него тоже живой ум, благодаря Аксель он быстрее учится.
Они выходят на плоскую площадку между сугробами и галечной насыпью.
– Я тоже за ними наблюдаю, – продолжает Алиса. – Они играют вдвоем во все стратегические игры, игры на развитие памяти, отгадывают загадки… Эти игры основаны на сотрудничестве, хотя Захария догадывается, что Аксель старается не унижать своего «брата» и часто ему поддается.
– Это потрясающе! – подхватывает Офелия. – Эта парочка – идеальный пример синергии двух совершенствующих друг друга душ. Даже в супружеских парах редко бывает такая степень взаимопонимания.
Моя мать. Моя дочь. Мой внук. Каждое поколение сталкивается с тем же вызовом, что и предыдущее: борьба за свою любовь.
Алиса находит оптимальный ритм ходьбы, но для ее дочери это слишком быстро, она с трудом за ней поспевает.
– Плюс к полученному от нас образованию у Аксель особенный образ мышления, связанный с ее видовой принадлежностью, это позволяет ей всегда находить оригинальные решения.
– Какие именно? – спрашивает запыхавшаяся Офелия.
– Например, она анализирует собеседника, чтобы всегда говорить то, что он хочет услышать.
– Ты права.
– Она делает это инстинктивно. И в диалоге приспосабливает свою лексику, чтобы у собеседника было впечатление, что они говорят на одном языке.
– Скорее так ведет себя хамелеон, а не саламандра…
Обе смеются.
– Такова ее стратегия, – продолжает Алиса, отсмеявшись. – Способ от всех добиться симпатии. Она в совершенстве овладела даже жаргоном Ариэлей.
– Это способ соблазнять, – замечает Офелия.
– Да, для своих десяти лет она уже настоящая соблазнительница. Видела, как она умеет встряхивать своими необычными рыже-черными волосами?
– То ли еще будет!
– Короче говоря, создав этот уникальный четвертый гибрид, я, кажется, замкнула круг, завершила проект «Метаморфоза», – заключает Алиса.
Мать и дочь покидают ровную лыжню и карабкаются вверх, дыша чистым воздухом высокогорья. У их ног простерся Валь Торанс, откуда то и дело взлетают Ариэли с лыжниками.
Впредь все события будут плодами посеянных нами зерен: белых, связанных с воздухом, синих, связанных с водой, черных, связанных с землей, и одного-единственного желтого зернышка, связанного с огнем.
Внезапно они замечают на месте съехавшего вниз сугроба замороженный медвежий труп.
Акт VI. Плоды
71
На самом деле мир развивается не линейно, а циклически.
Представление о постоянном росте – это мужское восприятие.
Представление о повторяющихся циклах больше присуще женщинам, потому что в наши организмы вшит процесс создания, трансформации, выталкивания и уничтожения яйцеклетки.
Мы, женщины, интегрировали понятия рождения, созревания, старости, смерти и возрождения.
Следом за весной наступает, лето, осень, зима – и снова весна.
Ночь сменяется днем. Тьма – светом. Холод – теплом.
И точно так же Вселенная, вероятно, циклическое явление: Большой взрыв – расширение – рассеяние – энтропия – новое сосредоточение – Большое сжатие в крохотное пространство… И опять взрыв.
Мы как бы находимся в бензиновом двигателе, повторяющем один и тот же процесс: искра, зажигание, расширение. Этот мир постепенно сжимается и угасает, пока не возникнет новая искра, чтобы перезапустить процесс рассеяния света, энергии и материи во Вселенной.
Щелчок зажигалки, синее пламя зажигает двадцать свечек на поздравительном торте в форме саламандры.
Все собрались в большой гостиной шале Бенджамина.
У Алисы – ей скоро стукнет восемьдесят – седые волосы и лицо в морщинах. Она сидит слева от Бенджамина, который чуть старше ее, но поседел уже давно. Справа от него сидит Офелия, ей скоро пятьдесят, дальше ее партнер Джонатан и их сын Захария, статный двадцатилетний красавец. Все они собрались, чтобы отпраздновать двадцатилетие Аксель.
У девушки-гибрида с полупрозрачной кожей, символа Огня, огромные золотые глаза, подведенные сейчас черным карандашом. Ее густые рыжие волосы с темными кончиками падают на плечи. На шее у нее кулон в виде животного, служащего ее символом, – аксолотля. Ее черно-желто-красное платье символизирует живой огонь.
За последние десять лет после той встречи с медведем у девушки-саламандры часто отпадали, но неизменно снова отрастали конечности и органы.
Нарезая лук, она отхватила себе палец, после падения при спуске на лыжах с горы ей ампутировали ногу. Она даже отрезала себе ухо, изображая в детском спектакле Ван Гога, и весело смеялась, пугая этим ухом окружающих. Алиса даже порой беспокоилась, нет ли чего-то нездорового в ее постоянном желании что-нибудь себе откромсать, чтобы доказать другим, что эта часть тела непременно отрастет.
Только бы ей не взбрело в голову поразить нас на свой день рождения, выколов себе глаз.
Аксель берет нож и лопаточку для торта, аккуратно вырезает кусок торта из «груди» торта-саламандры, отламывает «сердце» и подает Захарии.
– Сие есть тело мое, сие есть кровь моя, – произносит она шутливо и протягивает ему бокал с шампанским.
Она раздает куски торта всем остальным, оставив себе «голову» саламандры.
– Слово виновнице торжества! – требует рыжий молодой человек, желая поддеть сестру.
– Всему свое время. Сначала насладимся замечательным тортом,
