История Саудовской Аравии - Алексей Михайлович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В войско Мухаммеда ибн Ауна, состоявшее примерно из тысячи человек, в основном бедуинов, входил также небольшой отряд регулярных турецких войск. Весной 1847 г. шериф, не встречая по дороге сопротивления, достиг Касима. Но Фейсал энергично готовился к войне. Силы оказались приблизительно равными, и обе стороны избегали сражения.
Риядский эмир послал своего брата с подарками для шерифа – восемью оманскими скаковыми верблюдами и четырьмя лошадьми. Шериф стоял тогда в Анайзе. Однако Ибн Аун вернул подарки и подарил одежду и лошадь брату Фейсала. По аравийским обычаям это было оскорблением. Как только посланцы Фейсала выехали за ворота Анайзы, они немедленно послали обратно лошадь и одежду. Однако риядский эмир избегал открытого столкновения, а может быть, опасался вторжения турок вслед за хиджазцами. Он послал Мухаммеду ибн Ауну «подарок», а фактически разовую дань в 10 тыс. риалов, лошадей и верблюдов47. Видимо, соглашение снова предусматривало выплату 10 тыс. риалов ежегодно, но как оно выполнилось, сказать трудно. В 1854–1855 гг., во время волнений в Хиджазе, Фейсал задержал отправку дани48.
Видимо, именно тогда Халид ибн Сауд, живший в Хиджазе, снова обратился к Высокой Порте с предложением возглавить поход против Неджда. Его письмо привел турецкий историк Джевдет. «Во времена, когда губернатором Джидды был Шериф-паша (то есть в 1847 г. – А. В.) налог на Фейсала был определен в 10 тыс. талеров Марии Терезии в год, – писал Халид. – Хотя с того времени он платил эту сумму, его нынешнее желание поставить животных вместо ежегодной дани не вызвано финансовыми трудностями… Он получил 80 тыс. талеров Марии Терезии от Саида ибн Султана (из Маската) в прошлом году. Вдобавок Фейсал получает 5 тыс. талеров в год от правителя Бахрейна… Его отказ платить дань является свидетельством бунта… Если вы пошлете мне тысячу кавалеристов, тысячу пехотинцев, двести бедуинов и две пушки, я смогу захватить весь Неджд и постараюсь добавить 90 тыс. риалов к налогу и, таким образом, платить 100 тысяч талеров в казну в Джидде»49. Предложение Халида ибн Сауда осталось без ответа.
Османские власти попытались добиться в Асире и Йемене того, чего не удалось египетскому паше. В апреле 1849 г. турецкие войска высадились с военных кораблей в Ходейде. Сюда же прибыл отряд во главе с шерифом Мекки Мухаммедом ибн Ауном. Йеменский имам согласился на присутствие гарнизона в Сане и выплату дани. Но в 1851–1852 гг. туркам были нанесены поражения в Асире и Йемене. Об этом с большой радостью узнали в Неджде, так как сами опасались турецкого вторжения50.
Шериф Мекки укрепил свои позиции, установив хорошие отношения с племенами Асира и хиджазским племенем харб и поддерживая связи с египетским пашой – Аббасом. Но именно такое поведение вызвало у османских властей подозрение, и в 1852 г. паша Джидды получил приказ отослать в турецкую столицу шерифа Мухаммеда ибн Ауна и двух его старших сыновей. Это удалось сделать, предательски заманив Ибн Ауна в ловушку. Шерифом Мекки стал некий Абд аль-Муталиб51.
В 50-е гг. Хиджаз был охвачен серьезными волнениями, вызванными, в частности, годичной задержкой жалованья турецким солдатам. Восстание вспыхнуло в октябре 1855 г., когда был зачитан принятый под нажимом европейцев султанский фирман, запрещавший работорговлю. В 1855–1856 гг. турки временно потеряли контроль над Меккой, и им пришлось с большими усилиями восстанавливать свою власть, вернув Ибн Ауна; в 1858 г. ему наследовал его сын Абдаллах. Йеменские повстанцы нападали на турецкие гарнизоны в Мохе и Ходейде. Эти города не пали потому, что в феврале 1856 г. вспыхнула эпидемия холеры, которая опустошила лагеря осаждавших. Асирцы изгнали турецкие гарнизоны. Лишь открытие Суэцкого канала в 1869 г. позволило туркам обеспечить регулярную переброску войск на аравийское побережье Красного моря и вновь оккупировать Асир. Произошло это в 1871 г.52
В 1858 г. в Джидде были убиты английский и французский вице-консулы, четырнадцать христианских подданных, а их дома разграблены. Уцелевшие бежали на английский паровой фрегат «Сайклопс», который тогда находился в порту. Англичане и французы потребовали наказать виновников убийств. Когда турецкий губернатор Мекки Намык-паша не сразу выполнил их требование, «Сайклопс» произвел бомбардировку города и высадил небольшой военный отряд. В присутствии англичан 11 человекам были отрублены головы. Затем были казнены начальник полиции, глава хадрамаутцев и каймакам (начальник каза, уезда)53.
Хотя в то время Риядский эмират практически был независим от Османской империи, Фейсал вел себя осторожно и старался не сталкиваться с турками. Он не совершал набегов на Сирию, Хиджаз или Ирак. В 1855 и 1860 гг. в переписке с англичанами по поводу дел в Персидском заливе Фейсал утверждал, что является вассалом Высокой Порты. Во взаимоотношениях с англичанами ему было выгодно это утверждение54. Османские чиновники, если того требовали их интересы, также говорили о турецком суверенитете над Центральной Аравией. Например, в начале 1862 г. турецкий губернатор Багдада выразил англичанам недовольство в связи с их нападением на селение, которое находилось под юрисдикцией «Фейсал-бея, каймакама Неджда… части наследственных владений султана»55. Британский генеральный консул в Багдаде ответил тогда губернатору, что «англичане ранее поддерживали прямые отношения с эмиром Фейсалом» и что «Порта наверняка никогда не осуществляла и не осуществляет власти и юрисдикции в этой части мира». Посол Великобритании в Стамбуле, передавший османскому правительству ответ своего генерального консула, еще более ясно подчеркивал фактическое непризнание Лондоном притязаний султана на эту часть Аравии56.
Очевидно, такая позиция развязывала руки Великобритании для экспансии в бассейне Персидского залива.
Противоречия между Риядским эмиратом и Великобританией в зоне Персидского залива.
Дж. Лоример так сформулировал английскую политику по отношению к Риядскому эмирату: «Невмешательство в Договорном Омане, умеренное сопротивление в султанате Оман и бескомпромиссная оппозиция на Бахрейне». По его мнению, эта политика определялась «систематическими агрессивными актами ваххабитов вдоль береговой линии»57.
Однако риядский эмир рассматривал прибрежные районы как свою вотчину. Фейсал говорил представителю англо-индийской администрации полковнику Л. Пелли о своем государстве: «Эта аравийская земля от Кувейта, через Эль-Катиф, Рас-эль-Хайму, Оман, Рас-эль-Хадд (самый восточный пункт Омана и Аравии. – А. В.) и все, что лежит за пределами этого, – дар Аллаха»58. Позднее он сказал: «Маскат – наш данник. Мы взяли его силой оружия»59. По мнению риядского эмира, англичане, ставя под свой протекторат прибрежных правителей, вмешивались в дела, которые их не касались60. Чиновник саудовского двора Махбуб ибн Джаухар, который был приставлен к группе Л. Пелли, называл англичан «удачливыми пиратами»61. Но Фейсал сознавал могущество Великобритании.
Несмотря на то что отряды недждийцев совершали набеги в окрестностях Эль-Кувейта, они не стремились захватить его.
