Грани пустоты - Алекс Рауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Марта… – тихо спросил он, не сводя глаз с зеркала. – Илая. Ты врала мне вчера?
Кая не знала, о чем идет речь, но ответа не было. Из холодного зеркала на нее смотрели собственные злые, потерянные глаза. Кажется, однажды так уже было… Но в этот раз нет смысла пытаться его разбить – преграда ничего не решит, а до Марты ей пока не добраться.
Убить Ворса она тоже не могла, хотя это было бы лучшим выходом. Но ее рука не поднимется, а сил не хватит. Она просто не сможет…
Зато сможет его освободить, хотя бы в этом мире.
И Кая больше ни в чем не сомневалась.
Она поднялась с пола и в два прыжка оказалась рядом с любимым, сжала его руку и горячо зашептала:
– Она блефует. Ей нужно твое добровольное согласие, а значит, воля им неподвластна. Не поддавайся.
Кая подняла глаза к его лицу и одним взглядом постаралась сказать то, что уже не способны передать слова. Всю ту гамму чувств, для которой она никогда этих слов не находила. А имеющиеся считала слишком пошлыми.
– Вспомни меня. Найди и вспомни. – Она последний раз сжала родную руку, пожалела, что оружия в этом мире не достать, и схватилась за подбородок.
В каком-то мире ее учили и такому. Раз учили – значит, пригодится, подвешенное ружье всегда стреляет. Нужно только решиться, принять, что другого выхода нет, и…
Громкий хруст эхом отскочил от стен и навсегда отпечатался в сознании.
Ворс зажмурил глаза и не поймал тело.
Он
Ворс с трудом проглотил слезы. Он не покажет этой слабости, иначе Марта найдет способ лишить его всего.
Дайс не успел вскрикнуть и лишь в ужасе смотрел на бездыханное тело Каи. Смерть всегда выглядела отвратительно.
– От меня не убежать. – Голос Марты, такой холодный и отстраненный, подходил этой комнате и всему дому. Безликие стены, белоснежные пустоши вокруг – и бездушное нечто, получившее столько силы. Вот только вчера она была совсем иной… И пожар в ее глазах выглядел таким настоящим!
Ворс чувствовал, как биомодуль начинает работу. Это ощущение скорого превращения он испытывал впервые, но оно казалось таким знакомым. Ведь он родился с ним, последний и единственный оборотень техногенного мира. Злая шутка или эксперимент, который впервые сыграл против него.
Ворс успел взглянуть на Дайса. Ломать себе шею юноша не собирался и уже готовился к неизбежному. Его взгляд стал тверже, стойка – уверенней. Даже с разъяренным хищником в одной клетке он еще поборется. Умрет, но не поддастся.
А потом белые стены исчезли.
Втроем они стояли посреди знакомой гостиной, сколоченной из дерева. В камине ярко горел свет, а окно засыпали крупные хлопья снега.
Марта стояла перед ними в том же сером халате, чуть больше похожем на пальто сейчас. И в ее глазах застыло долгожданное удивление. Ровные, идеально гладкие, правильные черты лица не двигались, но глаза ее выдавали.
Сначала она посмотрела на Ворса, но быстро поняла, кто мог их вытащить.
– Николай, почему ты прячешься? – Нет, ее голос все еще не дрогнул. Но собственная территория теперь была неизведанной для нее. Ворс чувствовал, что она прощупывает почву, которая должна быть знакомой.
– Потому что я не дурак, чтобы выходить открыто.
Голос, который долетал снаружи дома, едва был похож на усталый тон Николая. Это определенно был он, но что-то надломилось, выросло в нем за эту неделю.
– Сомневаюсь. Ты не закончил обучение.
– Мир не заслуживает такого учителя, – четко ответил он.
И маленький домик в бесконечном лесу вспыхнул, как подпаленная спичка. Жар мгновенно ударил по лицу и рукам, дышать стало тяжело.
Ворс поднял ворот и натянул его до самых глаз, рядом то же самое сделал Дайс, отпрянув от стен.
А Марта смотрела на пылающую библиотеку. Книги подхватывали языки огня мгновенно, передавая их друг другу. Сотни и сотни томов навсегда прощались с миром. За ними полыхнули стол и кресло у камина. Последним пламя лизнуло потолок. Тогда Марта исчезла.
Сквозь дым слезящимися глазами Ворс еле разглядел выход. Он схватил Дайса за плечо и дернул в ту сторону.
Мгновение спустя с дичайшим кашлем они выбрались на морозный воздух.
У деревьев застыл Николай. Все в том же свитере и несуразных очках, вот только лицо его больше не казалось юным и неопытным. Пропал с него и страх, на замену которому пришла сосредоточенность.
– Она осталась внутри?
– Пропала, – прокашлявшись, ответил Ворс. – Почему ты не пришел раньше?
Николай явно не ожидал этого вопроса, поэтому промедлил с ответом.
– Ждал подходящего момента.
– Почему ты не спас Каю?! – Ворс понимал, что голос против воли повышается, но уже ничего не мог с собой поделать. Руки стремительно покрывала густая шерсть.
– Чтобы у Марты не было рычага манипуляции, – тихо ответил демиург.
– Кая больше, чем пешка в этой игре! Она чело-век!!!
– Кая оживет, Ворс.
– Ты думаешь, это так просто?! Терять ее каждый раз, смотреть, как она умирает?!
Последнее слово он прорычал. А потом мир свернулся в точку, разорвался дикой, едва выносимой болью, разобрался на атомы, чтобы снова собраться уже в ином теле. Он кричал от боли, уже не сдерживаясь.
Когда крик перешел в вой, на опушке замер огромный злой волк.
– Бегите сейчас, – продолжил Николай. – Еще немного. Я придумал, где Марта нас не достанет. И придумаю, как вас туда отправить.
Волк сверкнул серыми глазами и скрылся в чаще.
* * *
Когда замкнутый мир покинули все, Николай обернулся к горящему дому. Только в этот момент и ни секундой раньше.
Теперь он тонко чувствовал, что остался здесь один. Что на его глазах горит не только его тюрьма, но и единственное прибежище. Его крепость, его укрытие, которое принимало его после каждой победы и каждого поражения. Именно сейчас он четко понимал – он не был заперт здесь. Он прятался.
От мироздания, что окружало его. Непонятных законов Марты, странных правил Вселенной. От пустоты, что неизменно кралась по пятам.
И от мира, который он создавал самостоятельно. От людей, которых не мог считать обычным экспериментом, исследованием. Ворс прав, они значили гораздо больше, в первую очередь для самого Николая. И все же он прятался и от них тоже. Боялся бороться.
Но его оплот горел, и страх отступал. Теперь он был лишь невесомой мыслью, зависшей на краю разума. Уже неважной. Сознание прояснялось, возможно, впервые за все
