Жанна дАрк - Марк Твен

– Ты должна теперь принести искреннюю и безыскусственную присягу в том, что ты будешь правдиво отвечать на все предлагаемые тебе вопросы.

Жанна возразила невозмутимо:

– Я уже присягнула вчера, господин мой; удовлетворитесь этим.

Епископ продолжал настаивать; раздражение его заметно возрастало. Но Жанна лишь качала головой и молчала. Наконец она произнесла:

– Я уже присягнула вчера; этого достаточно. – Затем она добавила, глубоко вздохнув: – Поистине, вы налагаете на меня непосильное бремя.

Епископ по-прежнему настаивал, по-прежнему приказывал, но ничего не мог с ней поделать. В конце концов он отказался от дальнейших попыток и поручил производство допроса старому мастеру по части ловушек, хитросплетений и лицемерия – Бопэру, доктору богословия. Обратите внимание на внешнюю форму первого заявления этого крючкотворца – его слова были кинуты так непринужденно, так простодушно, что всякий неосторожный человек забыл бы об опасности:

– Ну, Жанна, дело наше совсем несложно: старайся только отвечать без запинки, искренно и правильно на те вопросы, которые я тебе буду предлагать; ведь ты обещала это своей присягой.

Затея его не удалась. Жанна бодрствовала. Она фазу заметила подкоп.

– Нет, – сказала она. – Вы, может быть, спросите меня о таких вещах, о которых я не пожелаю и не буду говорить.

Затем, подумав о том, как святотатственна и как несвойственна их сану попытка этих служителей Бога проникнуть в дела Вседержителя, охраненные грозной печатью Его тайны, она добавила с оттенком предостережения в голосе:

– Если б вы лучше знали меня, то вы не решились бы иметь дело со мной. Я не поступала иначе, как по Откровению.

Бопэр переменил атаку и повел наступление с другой стороны. Он хотел, видите ли, подкрасться к ней под прикрытием невинных и малозначащих вопросов.

– Обучилась ли ты дома какому-нибудь ремеслу?

– Да, я умею шить и прясть.

И тут непобедимая воительница, победоносная героиня Патэ, покорительница льва-Тальбота, освободительница Орлеана, спасительница королевской короны, верховная начальница войск целого народа – гордо выпрямилась и, слегка встряхнув кудрями, произнесла с наивным самодовольством:

– Если уж пойдет на то дело, я готова состязаться со всеми руанскими женщинами.

Толпа зрителей разразилась рукоплесканиями – это было приятно Жанне; и можно было заметить дружелюбную и ласковую улыбку на многих лицах. Но Кошон гневно обрушился на толпу, требуя соблюдения тишины и благопристойности.

Бопэр продолжал допрос. Он спросил:

– Занималась ли ты дома еще чем-нибудь?

– Да. Я помогала матери по хозяйству и пасла в поле овец и коров.

Голос ее слегка дрожал, но едва ли многие могли это заметить. Но на меня вдруг повеяло очарованием детских лет, и мои глаза затуманились слезами: некоторое время я не мог видеть того, что писал.

Бопэр, выдвигая различные вопросы, осторожно подбирался к запретной области и наконец повторил один вопрос, на который она незадолго перед тем отказалась ответить: приобщалась ли она тогда в иные праздники, кроме Пасхи? Она сказала кратко:

– Passez outre.

Это можно перевести так: «Переходите к тому, на чем вам позволено останавливаться».

Я слышал, как один из членов суда сказал своему соседу:

– Свидетели, по большей части, – народ придурковатый; их легко сбить с толку и запугать. Но это дитя, поистине, невозможно ни устрашить, ни застать врасплох.

Вот собрание насторожилось и начало прислушиваться с жадным вниманием: Бопэр коснулся вопроса о Голосах Жанны – животрепещущего вопроса, который всех занимал и волновал. Его цель была – завлечь Жанну в область необдуманных слов, в которых можно было бы найти намек, что Голоса иногда давали ей злые советы, – и, следовательно, что они исходили от Сатаны. Сношения с нечистой силой… да за это Жанну фазу отправили бы на костер, и долгожданная конечная цель суда была бы достигнута быстро.

– Когда ты впервые услышала те Голоса?

– Тринадцати лет я услышала в первый раз Голос, ниспосланный от Бога: то был совет, как мне вести праведную жизнь. Я испугалась. Произошло это в полдень, летом, в саду моего отца.

– Ты тогда постилась?

– Да.

– Накануне этого дня?

– Нет.

– С какой стороны послышался Голос?

– Справа – со стороны церкви.

– Сопровождался ли он ярким светом?

– О да. Свет был ослепителен. С тех пор, как я приехала во Францию, я часто слышала Голоса.

– Как звучал голос?

– То был благородный Голос, и я думала, что он послан мне от Бога. Услышав его в третий раз, я поняла, что он принадлежал ангелу.

– Был ли он тебе понятен?

– Вполне. Он всегда был слышен отчетливо.

– Какие советы преподал он тебе относительно спасения твоей души?

– Он повелевал мне жить праведно и не пропускать церковных служб. Он также сказал, что я должна отправиться во Францию.

– Какой образ принимал Голос, являясь тебе?

Жанна с подозрением посмотрела на священника и ответила невозмутимо:

– Этого я вам не скажу.

– Часто ли посещал тебя Голос?

– Да, два или три раза в неделю; и он говорил: «Покинь деревню свою и отправляйся во Францию».

– Знал ли твой отец, что ты уходишь?

– Нет. Голос говорил: «Иди во Францию», и потому я не могла дольше оставаться дома.

– Что еще говорил он?

– Что мне предстоит снять осаду с Орлеана.

– И это все?

– Нет: я должна была пойти в Вокулер; тогда, дескать, Роберт де Бодрикур даст мне солдат, в сопровождении которых я отправлюсь во Францию; а я сказала в ответ, что я – бедная девушка, не умеющая ни ездить верхом на лошади, ни сражаться.

Затем она рассказала, сколько препятствий она встретила в Вокулере и как она все-таки получила наконец отряд солдат и начала свой поход.

– Как ты была одета?

Суд в Пуатье определенно разъяснил и постановил, что, поелику Господь поручил ей совершить мужское дело, то нет ничего непристойного или оскорбительного для религии, если она будет одеваться, как мужчина; но что толку? – теперешний суд не разбирался в средствах для погибели Жанны; он готов был воспользоваться даже поломанным и негодным оружием, и из вопроса Бопэра предполагалось извлечь весьма многое.

– Я носила мужское платье, и со мной был меч, который я получила от Роберта де Бодрикура, но другого оружия у меня не было.

– Кто дал тебе совет носить мужское платье?

Жанна опять сделалась подозрительной. Она не отвечала.

Вопрос был повторен.

Она снова отказалась.

– Отвечай! Тебе приказывают.

– Passez outre, – больше она ничего не сказала.

И Бопэру пришлось до поры до времени оставить этот вопрос в стороне.

– Что сказал тебе Бодрикур при твоем отъезде?

– С моих спутников он взял обещание, что они будут меня охранять, а мне он сказал: «Ступай, а там будь что будет! (Advienn que pourra!)»

После целого ряда других вопросов ее опять спросили о ее одежде. Она сказала, что ей было необходимо носить мужское платье.

– Не Голос ли посоветовал тебе это?

Жанна ответила спокойно:

– Я думаю, что Голос дал мне добрый совет.

Больше ничего нельзя было от нее добиться, идопрос, перейдя на другие предметы, коснулся наконец ее первой встречи с королем – в Шиноне. Она сказала, что фазу узнала короля, которого никогда не видела раньше: ей открыли Голоса. Перебрали все обстоятельства, сопровождавшие эти события. Затем задали Жанне вопрос:

– Продолжаешь ли ты теперь слышать те Голоса?

– Они посещают меня каждый день.

– Что ты спрашиваешь у них?

– Я никогда не просила у них иной награды, кроме спасения моей души.

– Всегда ли Голос поощрял тебя следовать за войском?

Опять он расставляет ей сети! Она ответила:

– Он приказывал мне остаться в Сен-Дени. Я повиновалась бы, если бы была свободна, но рана меня обессилила, и рыцари увезли меня против моей воли.

– Когда ты получила рану?

– Я была ранена у окопов, перед Парижем, во время приступа.

Следующий затем вопрос покажет вам, куда метил Бопэр.

– Был ли то праздничный день?

Видите? Его мысль такова: голос, ниспосланный Богом, едва ли мог советовать или разрешать кровопролитие в священный день.

Жанна смутилась на минуту, но потом ответила:

– Да, то было в праздничный день.

– В таком случае ответь мне: считаешь ли ты праведным делом – идти в такой день на приступ?

Это был выстрел, который мог пробить первую брешь в стене, до тех пор стоявшей несокрушимо. В зале мгновенно воцарилась тишина, и на всех лицах отразилось напряженное ожидание. Но Жанна разочаровала судей. Она лишь слегка махнула рукой, как бы отгоняя муху, и произнесла с невозмутимым равнодушием:

– Passez outre.

Улыбка на минуту осветила даже наиболее суровые лица, а иные из присутствующих рассмеялись громко. Ловушку приготовляли долго и тщательно; она захлопнулась – и оказалась пуста.

Судьи встали. Они сидели несколько часов подряд и к концу заседания смертельно устали. Большая часть времени была посвящена на первый взгляд несущественным событиям в Шиноне – спрашивали об изгнаннике, герцоге Орлеанском, о первых воззваниях Жанны и так далее, но вся эта якобы случайная канитель в действительности изобиловала скрытыми ловушками. Однако Жанна всякий раз благополучно выбиралась из беды; то ей приходила на помощь удача, оберегающая неопытность и невинность, то – счастливая случайность, то – ее наилучшие и вернейшие пособники: ясная прозорливость и молниеносная проницательность ее необычайного ума.