Трепет - Сергей Малицкий

– Спрашивайте, – пробурчал Касасам. – Я ведь и слова вставить не могу. Даже не знаю, может, затявкать, чтобы замолчала. Ладно. И пошутить смешно не могу. Так вот про новости. Тут же все можно говорить?

– Здесь друзья, – кивнул Син. – И, кстати, вот Лава. Она вашей Процелле – двоюродная сестра. А Ава с детишками – жена ее двоюродного брата. Так что все одно – дальняя, но родня.

– Вот и славно, – снова всхлипнула Фидусия. – Эх, Ава, детишки у тебя маловаты. А то б я точно пристроила или дакитов своих, или дакиток.

Тут уж точно никто не удержался от улыбок, хотя Касасам тут же тяжело вздохнул.

– Мы недалеко от перевала, – начал он рассказ. – Мои сыновья часто ходят на ту сторону. Смотрят. Приглядывают. Там же поганый лес у озера. До озера от нас, конечно, за полтысячи лиг, но до леса поближе. Меньше сотни. Ну, там, охота какая, шкуры калбов ценятся.

– Касасам, – нахмурился Син. – Я ж не советовал!

– Удержишь их, как же, – буркнул Касасам. – Впрочем, больше не полезут. Считай, в конце осени это было. Помнишь, ты говорил про лесных людей? Про гахов? Войско.

– Что войско? – не понял Син.

– Войско гахов, – твердо сказал Касасам. – В доспехах и с оружием. Двинулось в сторону Раппу. Десятки тысяч воинов. Боевым строем. Месяц назад.

– Подземелья Донасдогама вскрыты, – прошептал побледневший Син. – А хорошие новости?

– Смотря с какой стороны считать их хорошими, – вздохнул Касасам. – За неделю перед тем, как птичка ко мне прилетела от Туррис, что надо идти в Хонор, мои ребятки высмотрели беглецов.

– Каких беглецов? – не понял Син.

– Из Даккиты, – объяснил Касасам. – Истерзанных, почти без еды. С семьями. Многие ранены. Их преследовали, поэтому они ушли в Сухоту и пошли вдоль гор на юг. Надеясь вырваться через Раппу. Но до Раппу они бы не дошли. Там ведь еще полтысячи лиг от нас до Раппу. Ну, мы их и приняли. Ну, не мы, незачем им обживаться у перевала, но в долину их спустили. Ими теперь герцог занимается. Хотя и приказал держать все в тайне. Но я ж только вам?

– Беда в Дакките, – подала голос Фидусия.

– Да, – кивнул Касасам. – Огромное войско. Сотни тысяч. Не одна сотня тысяч. Готовятся идти на Бэдгалдингир. Может быть, уже и вышли. Белые балахоны. Казни. Колдуны. Ужас. Правит ими некто Балзарг, атерский король, но ниточки-то в белый храм ведут. Так что все плохо. Я ж когда еще тебе говорил, Син. Если начали резать металл бледной звезды, значит – великую войну затевают. Последнюю войну. Говорят, они даже Руфу под себя подмяли. А вот Даккиту не сумели до конца, хотя этот молодой даккитский король Фамес у Балзарга на подпевках. Так что часть воинов собрали семьи и ушли через Кагал. Потеряли, конечно, в пути пару сотен воинов, но остальные дошли.

– Сколько их всего? – спросил Син.

– Не очень много, – вздохнул Касасам. – Треть от даккитского войска. Двадцать тысяч воинов. С семьями – пятьдесят. Да и то только потому, что молодых много. Семьями обзавестись не успели. А которые и потеряли уже. Плохо в Дакките. Очень плохо. И в Эрсет плохо.

– И здесь будет плохо, – прошептал Син, посмотрел на побледневшую Аву и добавил: – В Лаписе – в последнюю очередь. А может, и обойдется.

Глава 24

Бабу

Кама пришла в себя от холода. И тут же почувствовала, что спина у нее заледенела, а один бок – рука и нога – чуть ли не испекся от близкого пламени. Так и оказалось, рядом пылал костер, и на поваленном стволе можжевельника сидели двое воинов. Кама зажмурилась, хотела спросить, куда делись еще трое, но потом поняла:

– Погибли?

– Да, – испуганно закивал один из лаэтов, и Кама поняла, что он ранен. Грязные повязки стягивали руки у обоих.

– Мой мешок, – сказала Кама, постаралась сесть и тут же поняла истинную причину холода. Она лежала на нескольких плащах, да еще положенных на срубленные ветви, но ее левая рука и правая нога были перетянуты прямо поверх одежды разодранной на полосы тканью. Судя по цвету одежды, крови она потеряла изрядно.

Один из лаэтов, прихрамывая, подал ей мешок. Чувствуя, что перед глазами кружатся темные пятна, Кама распустила завязи, вытащила фляжку и сделала несколько глотков араманского. Сразу стало легче.

– Держите. – Она бросила фляжку воинам, огляделась еще раз. Трое лаэтов лежали чуть в стороне, укрытые все теми же плащами. В отдалении были привязаны лошади, включая и шесть коней неожиданного врага. За дорогой грудой лежали шесть тел. Обычных вроде бы тел. Разве только больно уж плоских. И гарью от них воняло. Или это от костра?

– Никто не ушел, – кивнула Кама, выудила кисет со снадобьями и бросила лаэтам котелок. – Один рассказывает, второй кипятит воду. И не глазеть на меня, мне нужно осмотреть раны. Сами-то как ранены?

– Легко, – признался один из лаэтов.

– Ты на меня не смотри, словно я сейчас в волка обращусь или в гаха, – стиснув зубы, прошипела Кама. – Рассказывай, что было?

– Да ничего, – хрипло ответил лаэт. – Точнее, я почти ничего не успел рассмотреть. Только глаза. Мне показалось, что у них глаза горели. Наверное, колдовство какое. Ты крикнула, чтобы тебе дали оружие. Тебе дали. Он дал, – кивнул на одного из трех мертвецов лаэт. – Ты нацепила его на пояс, подала коня вперед. Ну, меч выдернула и пошла. А мы чуть сзади.

– Кони едва не присели от страха, – подал голос второй, что набивал котелок снегом.

– Ладно. – Первый тяжело вздохнул. – Их шесть было. Тебя окружили пять, один поскакал к нам. И дальше я плохо помню, потому что этот шестой стал убивать наших одного за другим. Но потом мы напали на него втроем. Он убил одного, а меня и вот его только ранил. Мы его убили. Посмотрели, а те, оставшиеся пять, уже все мертвы. И ты идешь к нам. А потом упала. Под тобой лошадь убили. Она там лежит, в снегу, ниже.

– Да. – Кама закрыла глаза. Так и было. Круговерть, в которой она вдруг поймала себя на мысли, что думает не о себе, а о молодых, совсем юных лаэтах, что остались за спиной. Но не уберегла. Троих не уберегла. Думала, что все шестеро будут доставать ее, ведь за ней шли, сразу почувствовала. Одно непонятным было, когда она дала слабину, когда себя выдала? В замке, когда рубила гахов, ничего не видя? Или еще когда? Да и за ней ли они шли? Нет, точно за ней. Срубила двоих сразу. Почувствовала, что очень сильны, очень. Не так, как гахи, те были опасны, потому что двигались не так, как люди. Как звери. Но с гахами было проще, а эти были равными. Или казались равными. Вся разница, что ее сила была у нее под рукой, а властитель их силы словно таился за кустами. Или еще дальше. Срубила двоих сразу. Да, двоих сразу. Потом под ней подсекли лошадь, она встала ногами в седло и, пока лошадь падала, достала еще одного. Но двое успели ее зацепить за ногу и за руку. А дальше пришлось отступить в снег, они оставили лошадей и там уже схватываться с ней на равных не могли. А потом она увидела, что от пяти лаэтов осталось трое, и успела метнуть примороз последнему огненноглазому в правую руку, и тот убил только третьего. А пока перекидывал меч в левую, двое все-таки исхитрились добить его.

– А что с ними-то? – почти жалобно спросил первый. – Я подходил потом, да и сваливали мы их в кучу, обычные воины. Правда, никаких знаков на них нет, только какие-то чешуйки на шеях, вот они. – Он мотнул связкой каких-то жестянок. – И глаза вроде обычные. Я веки поднимал. А когда сражались, только что искры не летели. И доспех был на них какой-то, точно был!

– Давай сюда, – махнула здоровой рукой Кама, взглянула на жестяные чешуйки, сунула их в мешок, не время теперь разбираться. Магии вроде бы нет никакой, только что-то вроде запаха, а остальное пока неважно.

– И еще гарью от них воняет, – добавил второй, ставя перед Камой котелок с водой. – Я посмотрел, у них как будто спины у всех то ли тлели, то ли в пепел обратились, но мы их не жгли! Точно не жгли!

– Вот так, – прошептала Кама, – вот так со мной странствовать. То гахи, то еще какая мерзость. Значит, так, сейчас я рубаху буду снимать и порты. Раны глубокие, буду зашивать. Не порты и не рубаху, а раны. Вот. Поэтому глаза на меня не пялить! Пока лучше идите, подберите что поцелее. Да не с ваших братьев, а с чужаков. Главное, чтобы почище и целое. Да. Порты, рубаха, гарнаш или плащ, что там есть? Да. А потом расходимся. Вы обратно или ждите тут дозора, а я туда, куда шла. Да, уговор мне ваша королева передала. Пусть сама решает, что со всем этим делать. И лошадь мне подберите. Получше чтобы! И сумки с овсом на нее. Вот. Да нечего на меня смотреть! Вы что, голую девку не видели ни разу?

…Так и не смогли отвести глаз, словно окаменели. А Каме потом вовсе не до них стало. Зубами скрипела, пока опухшие края раны стягивала. Пару раз приходила в себя уже ничком, с иголкой в мякоти. Но прихватила как надо. Наговор вспомнила, грязь вышибла и из руки, и из ноги. Хорошо вышибла, чуть глаза не вылезли из глазниц, звезды уж точно высыпали. Одеваться стала. Тут как раз беженцы появились, потянулись по дороге. Вот уж глаза стали пучить. И в самом деле, вроде бы ушли от напасти, а тут, среди мира и спокойствия, снова трупы. Ничего, встала, нацепила пояс, проверила меч, молодцы лаэты, протерли клинок, не просто так в ножны сунули. Мешок.