Запад; Феномен западнизма - Александр Зиновьев

319

ропейской культуры. Но затем начался стремительный процесс его западнизации, можно сказать -- голливу-дизации. Необычайно возросла производительность киноиндустрии. Высочайшего уровня достигла техника кино, исполнительское искусство актеров, режиссура и вообще все то, что касалось технологии изготовления фильмов. Кино стало ведущим видом искусства, начало оказывать влияние на прочие виды. Но при этом с точки зрения того, что считалась главным в западноевропейском искусстве, а именно -- с точки зрения содержания фильмов. Оно утратило все основные признаки искусства, превратилось в то, что бесчисленные критики культуры западнизма стали называть антиискусством. Бессодержательность, аморализм, проповедь разврата, извращений и насилия, идейное убожество, эмоциональный примитивизм, уход от реальности или искажение ее и прочие явления, порицаемые с точки зрения критериев западноевропейской культуры, стали характерными качествами западного кино. Отдельные фильмы, которые можно считать подлинными произведениями искусства, стали редким исключением.

ЛИТЕРАТУРА

В западноевропейской культуре литература занимала главенствующее положение, хотя писателей было сравнительно немного, книг печаталось тоже мало сравнительно с нынешними масштабами, тиражи книг были невелики. Теперь число писателей выросло в сотни раз сравнительно с XIX веком, а число книг стало астрономически огромным. Если измерять прогресс этими параметрами и тем, сколько времени человечество тратит на чтение, то вывод следовало бы сделать весьма оптимистический, а именно -- в пользу колоссального прогресса литературы. Но такого рода критерии в данном случае суть средства идеологии. На самом деле положение литературы в современной культуре Запада и ее состояние таковы, что оптимизм тут был бы по меньшей мере неуместен. Литература утратила ведущую роль в культуре. Xoтя печатаются миллионы книг и журналов, основная масса печатаемой продукции обра

320

зует резкую противоположность тому, что составляло основу и ядро литературы западноевропейской. Интеллектуальный и эстетический уровень ее чрезвычайно низок, а с моральной точки зрения она превратилась в средство развращения и дезорганизации масс. Подавля-ющее большинство печатаемых книг таково, что на сочинение их не нужен ни ум, ни особый литературный талант, ни длительные усилия. Оцениваются книги не специфическими критериями литературного творчества, а с точки зрения финансового успеха, газетных сенсаций, социального статуса авторов и т. п. Творческий аспект литературы оказался делом десятистепенной важности. Доминирующей стала тривиальная литература, вообще не имеющая никаких творческих амбиций. Вот несколько величин, характерных на этот счет. По газетным данным 1991 года, было продано книг Хайнца Конзалика -- 76 миллионов экземпляров, Жеки Кол-лине --100 миллионов, Сидни Шелдона -- 100 миллионов, Гарольда Роббинса -- 220 миллионов, Барбары Картленд -- 500 миллионов. Ни одному великому писателю прошлого такой "успех" не снился. Конечно, можно сказать, не хочешь -- не читай! Но это пустое морализаторство. Читатель манипулируется, а тривиальная литература занимает место в душах людей и опустошает их кошельки.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ

Положение с идеологическим механизмом на Западе во многих отношениях противоположно тому, какое имело место в Советском Союзе и других коммунистических странах до восьмидесятых годов нашего века. Там существовал единый и централизованный идеологический аппарат. Он был создан искусственно решениями высших властей и был навязан обществу "сверху". Он составил часть системы власти и управления. Он очевидным образом отличался от других учреждений. Его специальной функцией было все то, что связано с идеологией, с ее разработкой и охраной, с идеологической обработкой населения и идеологическим контролем. В нем профессионально работало мно

321

жество служащих. Он вторгался во все сферы общества, стремился контролировать все аспекты жизнедеятельности людей. Он принуждал граждан к изучению идеологии, что стоило им немало усилий, вовлекал их в идеологические мероприятия. Он был очевиден всем, противостоял населению как нечто внешнее их жизни и даже постороннее, для значительной части граждан служил объектом насмешек и даже ненависти.

В западном обществе такого рода идеологического механизма нет. Но это не значит, что тут вообще нет никакого идеологического механизма. Тут существует свой механизм, по размерам и по характеру деятельности вполне сопоставимый с таковым коммунистических стран, а во многих отношениях превосходящий последний. Он сложился естественным путем как составной элемент общего процесса формирования культуры, системы образования и воспитания, средств массовой информации, учреждений государства, гражданского общества. Сложился как-то незаметно, без специальных решений высших властей. Власти, создавая какие-то учреждения, понятия не имели о том, что тем самым участвовали в создании его. Он до сих пор не обособился в виде особой системы лиц и учреждений. Функции его в той или иной мере и форме выполняют школы, университеты, исследовательские учреждения, газеты, журналы, издательства, телевидение, литература, кино, реклама, бесчисленные организации, партии, движения и т. д. Он распылен в обществе, растворен в жизнедеятельности таких элементов общества, которые сами по себе идеологическими не являются. Одним словом, его как будто бы нет совсем.

Именно как будто нет, так как фактически он есть. Если задаться целью вычленить его из тела общества, то это можно сделать в любой стране. Aмериканский социолог Барбара Эренрейх141 пишет о "профессиональном среднем классе", в который входят учителя, журналисты, профессора, инженеры, терапевты и государственные чиновники, как о "фабрике идеологии и ценностей США". По ее словам, этот "класс" составляет 20 % населения. Я думаю, что такая большая величина получается от неопределенности понятий и критериев измерения. Тем не менее она отражает реальность. "Фабрика

322

идеологии и ценностей" США действительно огромна. Число людей, занятых в ней, не меньше (если не больше) занятых непосредственным производительным трудом. И прочие страны Запада не так уж далеки от США в этом отношении.

Функции идеологов в западных странах выполняют философы, социологи, психологи, историки, политологи, журналисты, писатели, политики, советники в учреждениях власти и в партиях, сотрудники секретных служб и органов пропаганды. Имеются особые исследовательские учреждения, агентства и центры, так или иначе занятые проблемами идеологии. По крайней мере во многих газетах, журналах, издательствах, учебных заведениях и т. д. есть люди, выполняющие функции идеологического контроля. Они решают, что писать и как писать, что говорить и как говорить, что печатать и что нет. Они решают, какие делать фильмы, какие составлять программы для телевидения, что и как пропагандировать, какие устраивать зрелища и массовые действия с идеологической подоплекой, какие проводить кампании, как отбирать и препарировать информацию.

Короче говоря, все то, что в коммунистических странах делалось по инициативе особого аппарата и по принуждению, на Западе тоже делается, но делается как бы само собой, без видимого принуждения со стороны государства, в неявной форме, без особых усилий со стороны тех, кто подвергается идеологической обработке, часто -- как развлечение и приятное времяпровождение, а также как бизнес.

Положение в идеологической сфере с рассматриваемой точки зрения подобно положению в экономике. Тут тоже можно говорить о некоем рынке идей, который функционирует так, как будто им управляет "невидимая рука". Тут есть те, кто производит и сохраняет идеологию, то есть предлагает идеологические товары и услуги. Они доступными им средствами доводят свою продукцию до потребителей, то есть до идеологически обрабатываемых сограждан. Тут имеет место самое настоящее, а не метафорическое потребление идеологической продукции --слушание, чтение, видение. И на этом рынке играет свою роль спрос, с кото

323

рым считается предложение и который сам формируется предложением. И на этом рынке "невидимая рука" не есть нечто лишь воображаемое. Это --определенная система лиц, учреждений, организаций и т. д., вступающих в определенные контакты, достаточно хорошо подготовленных, чтобы оценить положение на идеологическом рынке, и извлекающих для себя определенную выгоду. Одним словом, идеологический механизм западнизма является именно таким, какой требуется для самосохранения общества такого типа и какой соответствует природе этого общества.

Такой идеологический механизм не вызывает негативную реакцию у идеологически обрабатываемых людей, как в коммунистических странах, ибо его как будто бы нет совсем. Если что-то вызывает недовольство, то это характер фильмов или телевизионных передач, обилие детективной и порнографической литературы, освещение событий в газетах, реклама, школьные и университетские программы и т. д., но вовсе не идеология и не идеологическое насилие. Ты свободен! Хочешь -- покупай, не хочешь -- не покупай! Хочешь -- смотри, не хочешь -- не смотри! Хочешь -- слушай, не хочешь -- не слушай! Хочешь --участвуй в каких-то мероприятиях (собрания, манифестации, лекции и т. п.), не хочешь -- не участвуй! Ты вроде бы свободен. Тот факт, что ты просто не в состоянии вырваться из поля идеологии, остается скрытым от тех, кто так или иначе испытывает его влияние.