Чужой - Андрей Круз

— Так, дальше давай, — сказал я самому себе.

Огляделся. Обратил внимания, что приполз я сюда с крыши ломбарда «Ствол и монета», в глубине оного даже были видны оружейные шкафы, пустые, естественно. Так, а сейчас я на крыше чего? Даже и не помню. И какая разница? Важно то, что по этим крышам я могу убежать еще дальше.

Убедившись, что пока никого на улицах нет, я поднялся на ноги и пошел исследовать крыши дальше. Вдруг куда еще можно плеснуть крови?

40

Рация не говорила ничего, хоть и работал в режиме сканирования. Я плеснул крови в еще один люк, в почти точно такой же ночной клуб, как и «на прошлой крыше», и теперь мой «радар» безошибочно ощущал, как там в полной темноте что-то зреет, что-то зарождается, и готово будет вырваться в любую минуту наружу, как только это «что-то» будет спровоцировано, почует кровь и смерть, почует добычу. Или оно выйдет позже, в темноте, и пойдет по окрестностям в поисках пищи, и черт знает, где оно эту пищу найдет.

У меня есть всего одно преимущество над моими вероятными преследователями — я знаю Тьму, и это преимущество я использую на всю катушку. Потому что других у меня нет.

Погоня появилась часа через два, уже тогда, когда я решил, что за мной не погнались, и даже подумывал отсюда свалить. Сначала был звук, слитный гул множества моторов, потом рация, которую я вернул на ту самую частоту, на которой говорил ее убитый владелец, начала ловить довольно активный обмен. Ехали за мной, и ехали с умом, не просто по следам, а разделившись на группы, по параллельным улицам, где надо останавливаясь, где надо — выпуская вперед дозоры.

Я слышал, как нашли брошенный квад, добравшись до него по следам. Слышал, как кого-то послали заглянуть в магазин, тот самый, в котором я вышиб витрину, и потом оттуда доложили, что меня там нет, а снег за задней дверью не тронут, так что туда я не выходил.

Потом обмен стих на некоторое время, которое потребовалось обладателю хриплого негромкого голоса для принятия решения. И через пару минут этот самый голос потребовал, чтобы группы объединились вокруг него, а по прилегающим улицам были высланы дозоры. То есть происходило примерно то, на что я и рассчитывал. След потерян, погоня остановилась, но никто ее завершать не собирается, просто надо принимать новое решение.

Пристроился на бортик с винтовкой. До дальнего угла того квартала, в котором я на крыши забрался, как раз метров триста с чем-то, до угла ближнего квартала слева, откуда тоже может появиться противник — сто с небольшим, примерно. Повернулся туда, сюда, приложился к прицелу. Нормально, удобно. Раз или два стрельнуть и отступать, больше не надо, это и противника удержит на месте, и этим даст намек на то, что пора.

Первый дозор появился на дальнем углу, квад и пикап на больших колесах, ярко-красный, с желтыми языками пламени по капоту, с двумя никелированными выхлопными трудами, торчащими вверх как на восемнадцатиколеснике. Не пикап, а мечта реднека. Медленно выехали на перекресток, остановились. Водитель пикапа был в военной парке и черной вязаной шапочке вроде моей, рядом с ним сидел мужик в зимнем охотничьем камуфляже вроде того, что сейчас на мне. Водитель квада был в чем-то вроде горнолыжного костюма, с AR15 на груди наискось.

Я поймал в прицел «военного», затаил дыхание, выстрелил, он дернулся и свалился головой на руль. Сразу прицел на другого водителя, который на удивление ловко развернул квад на одном месте, выстрелил опять, раза три подряд, вторым и третьим выстрелами уже попал точно, тот дернулся, завис, квад немного прокатился по кругу и остановился, хотя тело с него и не свалилось. Пассажир же пикапа успел выскочить и метнуться за угол, убравшись из поля зрения. Ну да и ладно, дело уже сделано.

Все, теперь долой отсюда, ползком! Сейчас начнется, словно неслышный никому вой раздался где-то у меня в голове, словно стая оборотней завыла, почуяв человечью кровь. Ледяная терка по позвоночнику, волна страха, аж в глазах потемнело. А они ее и почуяли, добычу и смерть, прямо здесь, прямо у самых дверей Тьмы, которые я пробил своей кровью. Я изо всех сил на четвереньках чесал по крышам, переваливаясь через бортики, потом спрыгнул на крышу пониже, уже привычно саданул прикладом по окну напротив, влез в окно, вдруг оказавшись не в магазине и не в ресторане, а в чьей-то небольшой, убого обставленной квартирке. Замер, прислушался к «радару», безошибочно определив, что твари поблизости есть, но идут они не ко мне.

— Получи, фашист, гранату, — сказал я, усаживаясь на кровать и закрывая глаза.

Увидеть все равно ничего не смогу, зато могу слышать и чувствовать.

В рации орали, через окно доносилась густая и беспорядочная стрельба из автоматического оружия. Лупили длинными очередями, из чего я заключил, что твари к людям близко, что там сейчас паника, потому что такого не ожидало никто. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я все же встал и подошел ближе к окну, угловому, приоткрыв раму. Пусть и не видно ничего, но все равно не выглядывать еще страшнее.

Пару раз рванули гранаты, хриплый же голос оставался на удивление спокойным, отдавая команды, и это, похоже, действовало, сопротивление тварям становилось все уверенней и уверенней, это было слышно даже по стрельбе.

А еще они отступали, откатываясь, насколько я понял, в сторону Федерального здания, которое доминировало над всеми окрестностями. Но потери они несли. Я слышал крики разрываемых в клочья людей, слышал инфернальный вой тварей прямо в рациях, слышал как прерывалась связь со стрелками и кого-то не могли дозваться.

Я снова закрыл глаза и вдруг понял, что вместо десятков «черных пятен», которых я ощущал той частью своего сознания, которая породнилась с Тьмой во время прохода, я вижу теперь всего два или три, мои преследователи все же, похоже, отбились. Два пятна было далеко, они продолжали преследовать отступающего противника, а одно было ближе и двигалось в мою сторону, пусть еще и не близко.

Распахнув дверь, я бросился вниз, на узкую лестницу, сбежал по ней на первый этаж, вдруг неожиданно оказавшись в каком-то спортивном магазине, вдоль стены которого в ряд были выстроены пластиковые каяки, затем, открыв дверь, выглянул наружу.

По улице прямо в мою сторону бежал человек. Безоружный, хоть на нем и висели подсумки с автоматными магазинами, с перекошенным от дикого ужаса, совершенно белым лицом, на котором углями выделялись совершенно безумные черные глаза. Похоже, что он пытался кричать, но не мог, ноги у него подкашивались, скользили по мокрому снегу, хотя переставлял он их все же достаточно резво, и увидев меня, он просто шарахнулся в сторону, кажется, приняв меня за одну из тварей, или даже не знаю что, запутался в своих же ногах и свалился, наконец заорав вслух и выставив руки, словно пытаясь защититься.

Я щелкнул выключателем лазерного целеуказателя, и ярко-красное пятно метнулось по снегу передо мной. Гончая спрыгнула с крыши ломбарда, той самой крыши, откуда я уполз по проводам. Ловким, идеально пластичным прыжком, с крыши на землю, собравшись в тугой черный комок и блеснув оскаленными зубами. Пятно лазерного луча на ее черной шкуре было видно идеально, оно было таким ярким, словно могло прожечь дыру в черной чешуе твари. Я открыл частый огонь с плеча, удерживая луч на монстре. Быстрые пули двести сорок третьего калибра прошили шкуру твари, сбили ее с ног. Я видел, как от каждого удара дергаются, как в судороге, ее бока. Тварь взвыла, дернулась, даже вскочила, но сразу завалилась снова, разбрызгивая по белому снегу черную кровь. Последние две пули из двадцатизарядного магазина я, уже тщательно прицелившись, всадил ей в голову, но она уже не шевелилась. Затвор встал на задержку, я сменил магазин, и тяжелый болт-карриер, сорвавшись с места, с сочным лязгом загнал в ствол очередной заряд.

Спасенный так и лежал на снегу, уставившись на меня испуганными глазами.

— Что, уснул? — спросил я его, переведя марку лазера уже ему на грудь. — Вставай, поговорить надо. И руки держи повыше.

Повторять даже не пришлось. Он послушно вскочил и вперед меня заскочил в дверь магазина. Там я поставил его у стены с поднятыми руками и раздвинутыми ногами, охлопал со всех сторон, вытащив армейскую «беретту» из кобуры и крошечную «Беретту Нано» из другой кобуры, уже на щиколотке, и погнал его перед собой в квартиру на третьем этаже. И уже там показал ему на кровать, сказав:

— Садись. К самой стене, руки держи на коленях.

Очень трудно быстро вскочить с мягкой кровати, особенно если сидишь на ней с вытянутыми ногами. Вот пусть так и сидит.

Молодой, лет двадцать, наверное, с жидкой бороденкой на совсем детском лице. Мелкий, тощий, заметно даже в просторной одежде. На голове вязаная шапка, натянутая на уши, под разгрузкой военная парка. Ниже рабочие плотные джинсы, рабочие же ботинки из нубука. До сих пор испуган, но вроде бы уже приходит в себя.