Гитлер - Марлис Штайнер

«При близком общении я был поражен – и это ощущение сохранится в дальнейшем при каждой новой встрече – вульгарностью его облика и невыразительностью лица, хотя я убеждал себя, что эта невыразительность, очевидно, служит лучшим подтверждением того, что он – человек массы, которая потому и аплодирует ему, что узнает в нем себя. Его взгляд, о магнетизме которого я был наслышан, не произвел на меня ровно никакого впечатления; тусклый, блеклый, непроницаемый, он оживляется, только если его обладателя охватывает какое-нибудь сильное чувство, особенно гнев, но даже и в эти минуты его ярость казалась мне не страшной, а комичной. Между тем во все время нашей встречи он вел себя с отменной любезностью, нисколько не тушуясь, хотя оставался сдержанным и даже холодным. Выражается он четко и ясно, стараясь произвести впечатление полной искренности».

Тем временем Геринг продолжал выступать в роли эмиссара фюрера. После произнесенной Гитлером 17 мая в рейхстаге «речи о мире», в которой он высказался за новый порядок в международных отношениях и приветствовал создание четырехстороннего пакта, Нойрат склонился на его сторону. 17 мая он вручил итальянскому послу Джерутти немецкое контрпредложение. Однако в тот же самый день Геринг снова выехал в Рим, снабженный инструкциями, намного превосходящими содержание представленного Нойратом текста. 24 мая в беседе с Гитлером, Папеном и Бломбергом Нойрат не скрывал раздражения и сумел показаться убедительным. Гитлер, получив письмо от Муссолини, снова изменил свое мнение и в начале июня дал окончательное согласие на заключение пакта, который и был подписан 15 июля 1933 года. Он так и вступил в силу, потому что Франция, а за ней и Германия отказались его ратифицировать. Тем не менее в июле создавалось впечатление, что Германия, подписавшая конкордат и четырехсторонний пакт, готова занять свое место в политике мира.

Атмосфера резко изменилась после австрийских событий (беспорядков, учиненных австрийскими нацистами, и выдворения баварского министра юстиции доктора Франка, в составе немецкой делегации находившегося в Австрии с визитом). Герингу пришлось успокаивать дуче и давать ему заверения, что Германия вовсе не намеревается аннексировать Австрию. Однако провести Муссолини было не так легко: некоторое время спустя он заявил послу Великобритании Грэму, что новые немецкие руководители лишены способности здраво рассуждать и логично мыслить. Их главарь Гитлер – фантазер, а второй и вовсе бывший пациент психиатрической клиники.

Для укрепления итальянских контактов и получения информации Геринг направил в Рим атташе по вопросам авиации Гофмана фон Вальдау, возложив на него обязанность сообщать свежие новости обо всем, что происходит не только в военных, но и в политических кругах. Даже МИД, изначально враждебно настроенный к Вальдау, постепенно признал пользу этого шага, позволявшего получать сведения более тонкими, по сравнению с официальными, способами. Что касается Геринга, то он в очередной раз доказал свою способность добывать секретную информацию. Добавим также, что сразу после своего переезда в Пруссию он организовал личную службу разведки, действовавшую под невинным названием Научного авиационного бюро и занимавшуюся прослушкой телефонных переговоров не только зарубежных дипломатов, но и нацистских главарей, и других лиц. Благодаря этому он снабжал Гитлера ценными сведениями, пригодившимися тому в ведении дипломатических переговоров.

Геринг также пытался расширить связи в Великобритании. Однако, вопреки его репутации «умеренного», в 1933 году в этой стране его сочли самым радикальным из нацистов, в том числе организатором поджога Рейхстага, так что в конечном счете наводить мосты в Лондон отправился Розенберг. Его вояж обернулся почти полным провалом, несмотря на отдельные контакты, которые ему удалось завязать.

Одной из самых острых проблем оставались отношения с Советским Союзом. Берлинский договор, заключенный в 1926 году Штреземаном, был подвергнут пересмотру еще предшественниками Гитлера. Однако фон Папен за время своего короткого пребывания на посту канцлера успел озвучить идею о создании оборонительного континентального блока, исключающего участие СССР. Напротив, генерал фон Шлейхер ратовал за русофильскую линию политики и настаивал на расширении сотрудничества между рейхсвером и Красной армией; его идеи поддерживал и Нойрат. Антибольшевистская пропаганда и предпринимаемые новым режимом меры против немецких коммунистов грозили нарушить германо-советские отношения, несмотря на традицию сотрудничества между Германией и Россией. Эта традиция проявилась еще в 1760 году, в так называемом чуде Бранденбургского дома, когда царь Петр III внезапно заключил альянс с Пруссией; затем в 1812 году, при подписании Тауроггенской конвенции против Наполеона; в 1887 году, когда Бисмарк подписал договор, направленный на изоляцию Франции; наконец, в 1922 году, когда был подписан договор Рапалло, воспринятый во Франции как символ сближения обеих стран.

В восточном отделе министерства иностранных дел имелось большое число сторонников сотрудничества с СССР. Продолжение этой политики представлялось им необходимым условием сохранения своей роли. Немецкий посол в Москве фон Дирксен и государственный секретарь фон Бюлов сделали все от них зависящее, чтобы подписать с СССР договор (25 февраля 1933 года) о предоставлении кредита на 140 млн рейхсмарок и пролонгации (5 мая 1933 года) Берлинского договора; однако их усилия пошли прахом после того, как нацисты подвергли разгрому советские представительства в Германии. Начиная с лета 1933 года Советский Союз заключил с соседними государствами, от Финляндии до Афганистана, ряд договоров о ненападении; в декабре появился даже такой договор с Италией. С 1931–1932 годов началась политика сближения с Францией. Осенью 1933 года Сталин осудил военное сотрудничество с Германией, оставив вне критики торговые связи с этой страной. Но любая попытка сближения встречала со стороны Гитлера резкий отпор. Любое сотрудничество с большевиками представлялось ему невозможным, поскольку грозило ему потерей политического доверия. 19 сентября 1934 года Советский Союз вступил в Лигу Наций – в полном соответствии с логикой проводимой им политики; 2 мая 1935 года – заключил с Францией оборонительный пакт; вскоре такой же пакт был заключен с Чехословакией.

Единственным пунктом, по которому между прежними и новыми элитами царило полное взаимопонимание, оставалось перевооружение и манера поведения на конференции по разоружению. Расхождения возникали только в отношении деталей и методов.

В пространном меморандуме, адресованном Нойрату, государственный секретарь фон Бюлов изложил свой анализ положения Германии на международной арене, подчеркнув, что считает существующий европейский порядок временным. Тем не менее, указывал он, следует в ближайшем будущем избегать любых конфликтов – до тех пор, пока Германия не обретет способности разговаривать с другими странами с позиции силы. На более далекую перспективу он планировал осуществление целей, сравнимых с предложениями «империалистов эпохи Вильгельма»: захват колоний для приобретения сырьевых ресурсов и решение проблемы перенаселенности. Следовало также помешать индустриализации сельскохозяйственных стран – убеждение, которого придерживались все сторонники мировой политики.

По мнению Бюлова, Германия, решив проблему разоружения, должна бросить силы на решение экономических и финансовых проблем, и это, вполне возможно, станет наилучшим средством посеять раздор между остальными государствами. Однако одновременно он высказывал предостережение против преждевременных инициатив и провокационных мер, предпринимаемых «организациями, близкими к правительственным кругам». Кроме того, государственный секретарь призывал добиваться большей согласованности всех действий в области внешней политики.

Чего же на самом деле хотел министр иностранных дел? С тех пор как Брюнингу в 1932 году удалось договориться о моратории на немецкие долги, а Шлейхеру 11 декабря того же года – о равноправии в области вооружений, его целью стало постепенное развитие политики в направлении территориальных завоеваний. Первой мишенью должна была стать Польша. Следовательно, идею поэтапного движения поддерживал не только Гитлер. Однако, как мы покажем ниже, он выделял приоритеты, отличные от министерства иностранных дел. Что касается Лиги Наций, то фон Бюлов считал необходимым оставаться в ее рядах так долго, как это будет полезным; главное, не оставлять слишком много свободы для маневра французам. Впрочем, как только выход из Лиги станет очевидно выгодным шагом, его надо будет без колебаний сделать. Нойрат ознакомил кабинет с меморандумом 7 апреля 1933 года. Гитлер не высказал ни одного возражения. Он готовился в ближайшее время предложить план собственных инициатив.