Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич

Еще несколько морских охотников направилось в бухты Севастополя из портов Кавказа. Среди них были МО-0101, МО-021, МО-023 и МО-053. На рассвете 1 июля они вышли, взяв на борт несколько десятков человек, среди которых оказалось несколько командиров из 7-й бригады морской пехоты. На обратном пути катера подверглись атакам немецкой авиации. Около 17.00 МО-021 получил серьезные повреждения, потерял ход и стал погружаться носом. Гибель всех, находившихся на борту казалась неминуемой, но в последний момент на горизонте показались МО-023 и МО-053. Они подняли из воды тех, кто остался в живых: подполковника И.Ф. Жигачева, старшего лейтенанта С.И. Аверчука, старшего лейтенанта Ляушенко и еще несколько человек[454]. Следовавшие на МО-021 полковник А.Я. Кольницкий и интендант 1 ранга П.М. Будяков погибли[455].

К утру генералом П.Г. Новиковым были организованы два рубежа обороны. Передовой, в соответствии с приказом генерала И.Е. Петрова, протянулся от хутора Фирсова до Стрелецкой бухты. Его заняли сохранившие боеспособность в наибольшей степени 109-я и 388-я дивизии и 142-я бригада, учебный батальон 191-го полка, зенитно-пулеметный батальон. Их усилили сводными батальонами ВВС, ПВО и береговой обороны. Артиллерийскую поддержку обеспечивали 35-я батарея и остатки артиллерийских частей Приморской армии: 47, 955 и 880-й полки. В резерве находились отдельные полк и батальон, сформированные из частей береговой обороны. 109-я дивизия насчитывала 2 тыс. штыков, 142-я бригада – 1,5 тыс., батальоны и полк береговой обороны – 3,5 тыс. Сколько осталось бойцов в 388-й дивизии, учебном и зенитно-пулеметном батальонах, а также в артиллерийских полках – неизвестно.

Второй оборонительный рубеж был оборудован между хуторами Гречихина и Пелисье у Камышовой бухты. Его должны были оборонять сводные части, наспех сформированные и вооруженные из многотысячных масс красноармейцев и краснофлотцев, отошедших в район мыса Херсонес. Ими командовали командиры из числа тех, кто собрался на 35-й батарее в ожидании эвакуации, но не получивших такой возможности. Часть войск оказалась сосредоточенной вокруг продолжавших действовать батарей № 18 и № 14[456]. Решающим фактором для дальнейшего развития событий стал недостаток снарядов для артиллерии и мин для минометов. Войска на передовой ощущали нехватку командного состава. Рубежи для обороны были плохо оборудованы в инженерном отношении, что вскоре привело к большим потерям от огня противника.

Огромное количество военнослужащих, оставивших или потерявших свои части скопилось на мысе Херсонес, они не имели оружия и боеприпасов, их никто не организовывал для обороны, хотя командиров также было в достатке – несколько тысяч. Боевые командиры были уверены, что катастрофы еще нет, рубежи можно удерживать несколько дней и проводить постепенную эвакуацию.

После отлета командного состава новый командующий Приморской армией генерал П.Г. Новиков вызвал капитана А.Я. Лещенко. Главной задачей была организация обороны 35-й батареи путем привлечения к этому отходящих красноармейцев и командиров. Генерал объяснил, что ночью должны будут прибыть тральщики и катера, чтобы снять с берега подлежащих эвакуации. Командир батареи вместе со своим военкомом В.Е. Ивановым собрал около 1 тыс. бойцов и вывел их на рубеж в 2 км восточнее батареи.

К сожалению, генерал П.Г. Новиков не смог или не успел взять управление остатками армии в свои руки. Он не установил связь со штабами действующих на фронте частей. Поэтому командиры передовых частей не знали обстановки, не получали никаких приказов и оставались в полном неведении о том, что происходило в районе 35-й батареи. Все попытки генерала П.Г. Новикова организовать оборону вокруг 35-й батареи, как он сам рассказывал позже в Симферопольской тюрьме, «ни к чему не привели, потому что части как таковые уже не существовали. Все смешались – солдаты на побережье, а офицерский состав в подземелье на 35-й батарее»[457].

Тем не менее была предпринята попытка создания централизованного руководства скопившимися на мысе Херсонес войсками. Она выразилась в создании коллегиального Военного совета, взявшего на себя функции штаба армии. Сведения о его формировании, составе и задачах содержатся в воспоминаниях полковника Д.И. Пискунова, но им здесь дана ошибочная датировка: Д.И. Пискунов относил образование совета к самому началу 2 июля, времени, когда ушли катера с группой генерала П.Г. Новикова на борту[458].

Сомнения в правильности датировки, предложенной полковником, возникают сразу, как только знакомишься с описанием места первого собрания Военного совета. Оно состоялось в ночь на 2 июля в помещениях 35-й батареи, на него собрали значительное количество старшего командного и политического состава армии[459]. Если следовать хоронологии Д.И. Пискунова, совещание проходило между двумя моментами: началом посадки группы генерала П.Г. Новикова на катера и первым взрывом на 35-й батарее.

К сожалению, относительно времени обоих событий существуют существенные разночтения. Известно, что посадка на катера началась около 0.00 и завершилась около 2.00. Генерал П.А. Моргунов указывал, что взрыв 1-й башни был произведен в 0.35, а Л.Г. Репков – в 1.00, а в 0.30 был подорван вход в правый командно-дальномерный пункт[460]. Следовательно, совещание на 35-й батарее могло пройти в очень ограниченный отрезок времени – между 0.00 1 июля и 0.30 2 июля, т. е. буквально в течение получаса. А ведь совещание еще нужно было подготовить, предупредить и собрать старших командиров и политработников в условиях ночи и неразберихи, возникшей из-за стихийно начавшейся эвакуации морем. Всего за 30 минут собравшиеся обсудили положение на фронте и произвели выборы в Военный совет, что очень мало для такого рода мероприятия. И это в условиях угрозы взрыва батареи, который мог произойти вместе со всеми собравшимися. И, наконец, по словам Д.И. Пискунова, возглавил совет бригадный комиссар А.Д. Хацкевич, который, что хорошо известно, убыл вместе с генералом П.Г. Новиковым в ночь на 2 июля. Можно привести дополнительные аргументы[461], позволяющие утверждать, что хронологию событий, предложенную полковником Д.И. Пискуновым, следует сместить на сутки вперед.

Собравшиеся на 35-й батарее командиры и политработники обсудили создавшееся положение и решили создать новое руководство. Возглавить его сначала предложили штабу артиллерии армии во главе с полковником Н.А. Васильевым. Но тот, ссылаясь на отсутствие полномочий, отказался.

Тогда бригадный комиссар, как написал Д.И. Пискунов, «если мне не изменяет память», А.Д. Хацкевич, предложил воссоздать командование Приморской армии в лице выборного Военного совета. В его состав включили:

– бригадного комиссара А.Д. Хацкевича на правах командующего;

– майора А.М. Белоусова на правах начальника штаба;

– полковника Ф.Ф. Гроссмана на правах члена Военного совета и командующего правым флангом;

– полковника А.П. Бабушкина на правах члена Военного совета, командующего центральным участком и начальника радиосвязи с Большой землей;

– полковника Д.И. Пискунова на правах члена Военного совета и командующего левым флангом.

Днем 1 июля в состав совета включили полковника И.Ф. Хомича. Себе в помощники полковник Д.И. Пискунов взял майора И.П. Дацко.

На своем первом и единственном заседании вновь образованный Военный совет решил осуществлять руководство боевыми действиями от своего лица, упорно оборонять рубеж по линии мыс Фиолент – хутор Николаевка – хутор Отрадный – бухта Карантинная с целью обеспечить возможности для эвакуации в ночь на 2 июля. Всех бойцов и командиров предполагалось свести в роты и батальоны и направить на усиление боевых частей на линии фронта. Полковник А.П. Бабушкин проводил названные мероприятия в районе 35-й батареи, полковник Д.И. Пискунов – на Херсонесском полуострове[462].