Темная магия - Энгус Уэллс

— Она не всесильна. Ей тоже понадобится время чтобы отыскать их, — медленно и осторожно ответил Рассуман, хмурясь. — Она должна будет доложить о результатах своих поисков хозяину, и тогда — вернее, если — она это сделает, Аномиусу придется выбирать. Послушайте: он жаждет и мести, и власти одинаково, так? — Он замолчал, и Ценобар с Андрикусом кивнули. — Рано или поздно зомби поймет, что книга заклятий — это просто отговорка, что цель всей этой гонки — «Заветная книга» и что «Заветная книга» находится в руках Рхыфамуна. Она должна будет сообщить все это Аномиусу, и тогда ему придется делать выбор: то ли позволить своему созданию покончить с тремя путниками, то ли приказать следить за ними. Жажда власти как противовес жажде мести.

— Он прикажет ей убить их, — нахмурившись, сказал Андрикус. — А затем отправит за Рхыфамуном.

— Возможно, — согласился Рассуман. — А возможно, и нет. Во всем этом деле присутствует некий замысел, хотя и не понятый нами. Аномиус тоже может это почувствовать. Ведь однажды трое путников были уже совсем близко к цели, аж в самом легендарном Тезин-Даре, так ведь? Однако потом потеряли книгу, но вернулись живыми и продолжают погоню. Мы тоже видели в оккультной среде, что с угрозой Фарна должны покончить трое. Не потому ли видели мы троицу, что Аномиус будет вынужден даровать им жизнь? Хотя бы для того, чтобы они отыскали книгу.

— Слабая надежда, — сказал Андрикус.

— Но это все, что у нас есть, — заключил Рассуман. — Если, конечно, некая сила выше нашего разумения не вступится за них.

— Если бы наше волшебство способно было помочь им! — прошептал Андрикус.

— Это не в наших силах. — устало улыбаясь, сказал Рассуман. — Нам остается только молиться и всячески хаять Аномиуса. В остальном им придется рассчитывать только на себя.

— Да пребудет Бураш и его божественные братья и сестра с ними, — в тон ему сказал Ценобар. — Ибо их помощь будет им нужна.

— Истинно, — сказал Рассуман. — Но тем временем мы сделаем все, что от нас зависит, хотя это и немного. Хитрость, друзья мои! Да будут изворотливыми языки наши, а глаза внимательными.

— А если этого не хватит? — поинтересовался Андрикус. — Если все-таки зомби достанет Аномиусу «Заветную книгу»? Что тогда?

— Тогда, — решительно сказал Рассуман, — мы, как Менелиан, принесем себя в жертву. Мы постараемся уничтожить Аномиуса даже ценой собственной жизни.

— Аминь! — заключил Ценобар, а Андрикус угрюмо, но решительно кивнул.

В Альдарине, думала Ценнайра, ее предыдущее занятие могло бы принести ей немалые барыши. Здесь есть достаток, и распределен он равномернее, чем в Нхур-Джабале, и, хотя красивых женщин в городе хватает, от Матросских ворот до Квартала куртизанок она выделяется на фоне светлокожих лиссеанок. Очень скоро Ценнайра поняла, что пользуется спросом у местных мужчин. Смешно, как всего лишь одним искусным взглядом или должным образом обнаженным кусочком плоти можно заставить поворачиваться мужские шеи. Приподнятая юбка, обнажившая щиколотку, вроде бы безотчетное движение, подчеркивающее пышную грудь, — и мужчины уже больше ничего перед собой не видят. Опущенные ресницы, высунутый язычок, скромно обещающий блаженство, — и из мужчин можно вить веревки. А теперь к тому же она безошибочно определяет желание по запаху. Ну а уж дьявольский огонек в их глазах она видела всегда. Не будь у нее срочного дела, она бы отвела здесь душу и насладилась бы своей властью. Однако интересы хозяина превыше всего. Сердце ее — в руках Аномиуса, а власть, которую он имеет над ней, — сильнее любой другой власти. Это — власть жизни после смерти, власть в ее крайнем проявлении, и Ценнайра выполнит его волю в этой чужой земле.

Первым делом она отправилась к Варенту ден Тарлю, но никого не нашла, кроме нескольких жалких слуг, оставшихся в роскошном дворце, чтобы поддерживать его в надлежащем состоянии. У ворот ей сказали, что хозяин умер. На мгновение она смещалась, но быстро нашлась и объяснила — как смешно говорить истинную правду! — что ей нужен не сам господин Варент ден Тарль, а трое его знакомых: лиссеанец по имени Каландрилл, керниец, откликающийся на имя Брахт, и женщина Катя. Подкрепив эти слова умоляющим выражением лица и подрагиванием ресниц, она растопила таки противного маленького лысенького человечка, который был настолько поглощен своими расчетами, настолько сух и скрючен, что поначалу едва удостоил ее взглядом. Его звали Симеон, и безразличие его уязвило Ценнайру, хотя она этого и не показала, стараясь разузнать как можно больше.

— Они были здесь, — сказал он, не обращая внимания на ее вздымающуюся грудь и на чернила, капнувшие ему на щеку. — И уехали. Поговори с Дарфом. Спроси у него, он знал их лучше, чем я. А у меня к тому же много работы.

Она сделала вид, что не заметила его безразличия, и, притворно улыбаясь, поинтересовалась, где найти Дарфа и как его узнать.

— Он получил расчет, — заявил Симеон. — Где-нибудь пропивает свои деньги. Сходи в Квартал наемников или в доки.

Ценнайра решила, что человек, сидящий перед ней, лишен мужества — таким слабым был запах его желания, едва пробивавшийся сквозь запахи книг и чернил, — и подумала было убить его за равнодушие. Но подавила в себе этот соблазн, понимая, что осложнит себе задачу. Она поблагодарила его и отправилась на поиски Дарфа.

Симеон описал его как высокого брюнета со щеками цвета эля. Фамилия его — Кобаль. Нелегко найти человека по таким приметам, и у нее ушло на это несколько дней. А за время расспросов ей пришлось переломать кости троим мужчинам, слишком уж возжелавшим познакомиться с ней поближе. Четвертого, который был еще более привязчив, чем трое предыдущих, она просто прикончила, но, поскольку происходило все это в кварталах простолюдинов, Ценнайра была уверена, что ее обузданный гнев не привлечет особого внимания. Да и кто, кроме хорошего колдуна, сможет заподозрить в хрупком создании такую невероятную силу? Дарфа она нашла в таверне меченосцев.

Он сидел у окна, теплый солнечный свет падал ему на лицо. высвечивая морщины и красные распухшие глаза Он не сразу смог сфокусировать свой взгляд, когда Ценнайра села напротив и соблазнительно улыбнулась.

— Меня зовут Ценнайра, — представилась она. — А ты — Дарф Кобаль, правильно?

— Да, — согласился он, раскрыв рот.

Голос его звучал странно, и она решила, что графин красного вина, стоявший подле его локтя, был сегодня не первым. Наконец он встряхнулся и рассмотрел ее получше, и глаза его прищурились, и сквозь винные пары до Ценнайры долетел запах похоти. Этот не то, что Симеон, с этим она справится шутя. Она облизала губы кончиком языка и поправила прическу и юбку. Дарф потребовал очередной графин вина и чашу, как бы невзначай показав ей еще вполне увесистый кошель.