Людовик XIV - Франсуа Блюш

В январе 1655 года одному из наиболее влиятельных сеньоров Франции, герцогу де Лианкуру, прихожанину Сен-Сюльписа, было заявлено, что он не получит отпущения грехов до тех пор, пока не заберет свою дочь из Пор-Рояля и не выгонит из-под крова своего двух монахов, обвиненных в янсенизме. 24 февраля Арно публикует «Письмо знатному лицу», за которым 10 июля последовало «Письмо герцогу и пэру». В промежутках между этими публикациями Ассамблея духовенства подготовила «Формуляр», требующий от духовенства осуждения Пяти положений. (Ассамблеи 1657 и 1661 годов уточнили и обобщили этот «Формуляр».) Однако неисправимый Арно изобрел разницу в определениях «права» и «факта» в Пяти положениях. Он утверждает, что можно признавать, в полном согласии с ортодоксальностью, право и не соглашаться с фактом, исходя из чего он опровергает наличие ереси в трудах Янсения. Вызванный на суд на богословский факультет, Арно был осужден 14 января 1656 года за свою позицию по вопросу о «факте».

Однако что могут в конечном счете поделать старая добрая Сорбонна и «доктора в шапочках», когда публике предлагается написанная великолепным языком защита действенной благодати в противовес уже ставшей приторной предопределяющей благодати казуистов? 23 января, на следующий день после злоключений Арно, появилось «Первое письмо, написанное Провинциалу одним из его друзей, и о диспутах в Сорбонне». Луи де Монтальт (он же Блез Паскаль) — молодой ученый, который годом ранее удалился в Пор-Рояль де Шан, чтобы вволю насладиться беседами с де Саси, — положил начало блестящим «Письмам к Провинциалу» (которые были осуждены указом от б сентября 1657 года), привлекшим интеллектуальную элиту на сторону августинцев.

Двадцать шестого января 1656 года Арно начал полулегальное существование. «Шестого марта, — пишет хорошо осведомленный очевидец, — в Лувре много говорили о Пор-Рояле, и было решено оградить тех детей, которых воспитывали, как ложно утверждали, в янсенистском духе, а также большое количество людей, которые удалились в Пор-Рояль и среди которых (также ложное утверждение) было немало лиц духовного звания»{160}. Это «было решено», разумеется, относится к Мазарини и королю. А Анна Австрийская, приятельница Арно д'Андийи, предупредила последнего. 20 марта «маленькие школы» переезжают за десять дней до прихода гражданского лейтенанта в риги Пор-Рояля.

Между тем Александр VII издает 16 октября новую буллу, осуждающую различие между правом и фактом, придуманное Арно. Булла «Ad sacram beati Petri sedem» объявляет, что Пять положений действительно содержатся в учении Янсения. Ассамблея духовенства несколько изменила формуляр в соответствии с буллой, но некоторые прелаты, такие как, например, епископ из Але, Никола Павийон, отказались подписать его. Понадобилось присутствие королевского кресла в парламенте (29 ноября), чтобы была принята булла. Это сопротивление, так же как и успех «Писем к Провинциалу», обеспечило Пор-Роялю трехлетнюю передышку; у Мазарини, встревоженного тем, что у Арно такие сильные покровители (двор и Париж), и к тому же поглощенного делами бракосочетания короля и мирными переговорами с Испанией, хватило мудрости, чтобы задержать выполнение правительственных решений.

До 1660 года общественное мнение зачастую полагает, что опасность кроется вовсе не в «Августине», а скорее в моральной распущенности последователей Молины. А друзья из Пор-Рояля ссорились из-за тактических вопросов. Но в 1660 году, по инициативе Арле де Шанваллона, Руанского архиепископа, которого Людовик XIV счел целесообразным поддержать, всплывает каверзное дело о «Формуляре», в результате чего Ассамблея духовенства 1661 года подтверждает решение 1657 года. Постановлением государственного совета от 13 апреля «предписывается подписание формуляра», и королевский приказ напомнил епископам о том, что требуется подпись не только всех служителей Церкви, но даже монашек и учителей школ. Это было тяжелым ударом для всего Пор-Рояля»{160}. Решение было инспирировано королем, ведь кардинала больше нет. «Уже 23 апреля главный судья Парижского превотства — его зовут Антуан Дре д'Обрей, пятью годами позже он будет убит своей собственной дочерью маркизой де Бренвилье — отдал приказ о том, чтобы выселили всех воспитанниц и послушниц как из Парижа, так и из монастыря Пор-Рояль де Шан»{160}. Людовик XIV обращается уже со всеми монахинями как с бунтовщицами.

Тем временем друзья Арно контратакуют. Рец находится в бегах, но не подает в отставку. Парижское архиепископство управляется двумя викариями, близкими по духу августинцам. Они подписывают тексты, подсказанные Арно: «Послание генеральных викариев, касающееся подписания «Формуляра» (8 июня). В нем допускается различие между правом и фактом, что побуждает монахинь подписать его 22 июня, несмотря на сопротивление сестры Сент-Эфимии, Жаклины Паскаль[44]. Но королевский совет просит у Папы бреве, которое обязывало бы всех подписавшихся отказаться от подписей, поставленных ими под парижским посланием. Бреве появляется в августе. Поскольку Рец ведет переговоры о своем прощении, связанном с предварительной отставкой, епархиальные викарии вынуждены отступиться от своих убеждений (31 октября — 20 ноября). С тяжелым чувством парижские монахини вновь подписывают 28 ноября, а в монастыре Пор-Рояль де Шан 29 ноября, документ, прибавляя, однако, к «Формуляру» «ограничительные условия, пространно изложенные и касающиеся различия между правом и фактом».

Этот новый бунт вызывает королевский гнев; король в январе 1662 года хочет внести добавления, касающиеся «факта». Смерть Его Преосвященства де Марка (29 июня), назначенного архиепископом, последовавшая вскоре после отставки Реца (26 февраля), помогла бунтовщикам выиграть время. В конце июля монахини обжаловали внесение этих добавлений «как правонарушение»[45]. Великие гонения обрушатся на них лишь в 1664 году.

Король и «янсенизм»

Монахини и наставники из Пор-Рояля, отупевшие от религиозных споров, обнаружили духовную приверженность Контрреформе, стали ее авангардом. Однако, чтобы вызвать ненависть к этому авангарду, враги янсенизма старались связать это течение с противоположным явлением — с Реформой. В 1643 году иезуиты распространили повсеместно литанию на латинском языке, коварную считалочку, в которой Пор-Рояль обвиняли в том, что свою доктрину о благодати он унаследовал от Жана Кальвина: Paulus genuit Augustinum, Augustinus Calvinum, Calvinus Jansenium, Jansenius Sancyranum, Sancyranus Amaldum et fratres ejus (Павел породил Августина, Августин — Кальвина, Кальвин — Янсения, Янсений — Сен-Сирана, Сен-Сиран — [Антуана] Арно и его братьев){99}.

В действительности же ничего общего не было между Пор-Роялем и кальвинизмом, кроме основных ортодоксальных принципов: признание величия Господа и малости человека, преклонение перед божественной благодатью, самоусовершенствование, высокие моральные требования. Янсений (умер в 1638 году), автор «Августина» (1640), и его друг Сен-Сиран, директор Пор-Рояля, ненавидели кальвинизм и почитали Деву Марию: подтверждением этого служит их переписка{269}. До конца своих дней Арно продолжал писать апологии католицизма и бороться с гугенотами, хотя они, как и он, были гонимы и ссылались{89}. В конце концов, что может быть более чуждым протестантизму, чем постоянное преклонение перед Святыми Дарами во внутренней церкви Пор-Рояля?

В век, когда многие священнослужители отвернулись от святого Фомы, познакомившись со святым Августином{2}, «мифическая ересь янсенизма»{42} была не что иное, как августинизм, заимствованный у самого Отца Церкви, а вовсе не у Лютера и не у Кальвина. «Необъяснимая и неиссякаемая тайна благодати, — писал Сен-Симон, — столь же непостижима для нашего сознания и так же не поддается объяснению, как и тайна Троицы; она стала камнем преткновения в Церкви с тех пор, как система Святого Августина, едва возникнув, отыскала в ней противоречия»{94}. Еще до наступления периода средневековья, когда христиане, соприкасаясь со святыми, думали почти всегда о спасении всем миром, Янсений, Сен-Сиран, Пор-Рояль находят у Августина дорогу к индивидуальному спасению: хотя и слаб грешный человек, но есть чудо ниспосланной благодати. Святой Павел и святой Августин, по мнению мадам де Севинье, — добрые труженики, «призванные открывать нам верховную волю Господа, не колеблясь утверждают, что Господь поступает со своими творениями как гончар: одних отбирает, другие отбрасывает. Им нисколько и не нужно стараться, чтобы доказать Его справедливость, ибо нет справедливости кроме Его воли. Его воля — сама справедливость, сам закон»{96}. Эти суровые тайны, кажется, не очень волнуют маркизу. То, что иезуиты XVII века или аббат Бремон называли янсенистским пессимизмом, есть не что иное, как следствие ошибочности восприятия этого течения. Отсутствие веры в человеческие силы не имеет ничего общего с пессимизмом: это признание того, что Блез Паскаль называет «нищетой человека без Бога». Подобная точка зрения приобщает к учению о благодати, внушает уважение к всемогуществу Господа и его бесконечной милости. Спасая человека, Господь делает его самым оптимистичным из всех верующих. Божественное предопределение укрепляет верующего. «Янсенисты ищут спасения со страхом и трепетом, склоняясь к покаянию перед непостижимым величием Господа, в надежде прощения и вечного блаженства»{208}.