Двойня для Цербера - Джулс Пленти

— Да, мой Господин, — включается она в игру и скручивает с талии длинный витой шнур с массивным карабином на одном конце.

Забираю у нее эту штуку и пристегиваю к кольцу на чокере. В идеале это должен быть мой ремень, но длины не хватит, чтобы поиграть в petplay.

— На колени, — цежу сквозь зубы. — Будешь сегодня моей верной собакой.

— Да, мой Господин, — проговаривает с придыханием и опускается на колени, строя из себя послушную псину.

— Хорошая сучка, — наклоняюсь к ней, хватаю за волосы на затылке и дергаю, заставив девчонку заскрипеть зубами. — Пойдем развлекаться.

Я иду быстро и все сильнее натягиваю поводок. Перчинке приходится активнее перебирать конечностями, чтобы поспевать за мной. Держу пари, что к концу этой позорной, но сладкой для нее прогулки, у девки все коленки будут в синяках и ссадинах.

Особый кайф я ловлю, когда тащу ее по лестнице. Два пролета довольно высоких ступеней. Она старается преодолевать их сексапильно, но движения неуклюжие. Подгоняю сучку, дергая поводок.

Завожу свою зверушку в игровую и встаю перед ней. Перчинка изо всех сил изображает из себя мою верную псину: тяжело дышит, высунув язык. На нем зазывно поблескивает крупный круглый пирсинг. Острый будет отсос.

— Раздевайся уже, — рявкаю я, вновь вспомнив, как срывал тряпки с Агнии.

Она, продолжая стоять на четвереньках, снимает с себя сначала кожаную хрень, а потом и блядский кружевной комплект, который мало, что скрывал. Ладная телка: при ней и большие сиськи и попка, куда можно с удовольствием вставить.

— Вытяни руки, — приказываю, рывком растянув узел галстука.

Игровая под завязку напичкана аксессуарами и девайсами на любой вкус, вплоть до дыбы, но мне нравится обездвиживать их собственными вещами. Меня заводит, когда Агния чувствует на путах мои тепло и запах. Она начинает трястись и поскуливать от одного предвкушения нашей близости.

Крепко связываю запястья с отпечатками чужих пальцев галстуком, не заводя Перчинке руки за спину — устойчивость ей еще пригодится.

— Сними это, — киваю на слишком уж лайтовый чокер, к которому все еще пристегнут поводок.

Девчонка смотрит на меня удивленно, а потом все же тянется к застежке, которая благо спереди. Не без удовольствия наблюдаю, как коряво она делает это наглухо связанными руками.

Снимаю ремень и мастерю из него петлю, продев полотно сквозь пряжку. Хороший, добротный, широкий ремень грубой выделки получше будет всяких там ошейников. Накидываю петлю ей на шею и затягиваю максимально плотно, почти лишив Перчинку кислорода, а потом чуть ослабляю натяг.

— Ублажи своего господина ротиком, грязная сучка, — требую я, расстегивая ширинку.

Сосали мне в жизни много, часто и со вкусом, но запомнился только неуклюжий минет в исполнении Агнии. Так проняло тогда, что я понял, что нет ничего лучше секса с настоящим сопротивлением и при условии, что от бабы, которая заглатывает, крыша едет.

Эта кончающая от порки сука с готовностью открывает рот и высовывает язычок в ожидании лакомство. Что ж, накормлю белком так, что мало не покажется.

Вытаскиваю на удивление вялый член, притягиваю девку к себе, управляя ее движениями полотном ремня, и утыкаю носом в яйца. Она не торопится с основным «блюдом» — заглатывает по одному «шары», причмокивая и подкатывая глазки.

Ротиком работает как надо, но как же, блядь, сложно сосредоточиться на оральных ласках, когда думаешь о другой. Пора уже добавить жести. Хватаю член у основания и вталкиваю ей в рот. Давлю ладонью на затылок, входя глубоко в горло. Трепыхается, издает утробные звуки, рефлекторно пытается обводиться от душащей балды, и в то же время кайфует. Сука.

Вытаскиваю член, когда у Перчинки начинаются рвотные позывы. Провожу мокрой головкой по раскрасневшимся щекам, размазывая слюну, которая течет у нее изо рта как у бешеной собаки.

Размахиваюсь и отвешиваю ей пару звонких пощечин. Вздрагивает и издает нечленораздельное мычание.

— Плохо стараешься, сучка, — хватаю ее за волосы и вновь насаживаю охочий ротик на свой «болт».

Деру ее яростно, пока у нижней сучки вновь не начинаются позывы к рвоте. Раздражение растет, а возбуждение не подхлестывается даже сережкой на языке, которым она охаживает мой член.

Оставляю тугой, мокрый плен и отхлестываю ее нетвердым членом по лицу. Ноет, мажа по лицу слюни и сопли, верещит, но все это спектакль — знаю я, что Перчинка тащится от такого.

Выдаю ей порцию зуботычин уже ладонью и утыкаю лицом в мошонку.

— Тебе все это нравится, да? — спрашиваю, почувствовав, что Перчинка перестала сопротивляться даже для вида.

— Да, мой Господин.

Ладно-ладно, я просто не такой извращенец. И Асю не могу из головы выкинуть. Мне просто нужно подбавить кайфа, чтобы разойтись.

— Встань на четвереньки и опусти голову, — приказываю я.

— Да, мой Господин, — проговаривает она покорно и встает раком, образовав что-то типа живого столика.

Я вытаскиваю из кармана остатки «снежка» и кредитку. Рассыпаю порошок прямо на ее потной пояснице и делю его на дорожки. Занюхиваю хорошую порцию, которая должна подействовать не хуже виагры. Собираю остатки порошка на кончики пальцев и подношу к ее носу.

Я нежадный. Зажимаю девчонке одну ноздрю и примирительно предлагаю:

— Давай-ка тоже нюхни, так веселее будет.

Перчинка с готовностью втягивает в себя кайф, а потом облизывает мои пальцы, тщательно собрав языком все остатки.

Я пристраиваюсь сзади и возбуждаю рукой еще мокрый от ее слюны член. Пальцами раздвигаю вход во влагалище и втискиваю туда головку.

Вот же подстава, а! Я не чувствую того твердого возбуждения, которое возникает с Агнией. Ну что за блядство-то? Не могу нормально трахнуть красивую, готовую на все бабу. С моей ванильной принцессой встает от одного ее взгляда, а тут ничего не помогает.

— Ты насильник, Олег, — проносится над ухом ее голос. — Можешь только брать насильно.

Озираюсь по сторонам, бешено вертя головой. Агнии нигде нет. Померещилось от большой дозы. До