Ложа чернокнижников - Роберт Ирвин

Было ясно, что мы показались им слишком… не совсем такими, как местные придурки, с которыми они привыкли иметь дело. На мистере Козмике была шляпа как у Арло Гутри и цыганский жилет. Я был в джинсах и тенниске, что само по себе нормально, если не считать того, что я только после ухода копов заметил, что у меня была расстегнута ширинка и член болтался снаружи. Скоро к нам присоединились Мод и Салли. Мод была в своем обтягивающем комбинезоне, а Салли ползла за ней на четвереньках совершенно голая, если не считать ошейника и фартучка с оборками. Мистер Козмик проворно накинул на Салли простыню. Полицейские переглянулись. Неизвестно, что они могли подумать.

Как это водится в полиции, они не сразу стали спрашивать о том, что их на самом деле интересовало. Они просто задавали разные вопросы. Нам пришлось назвать свои имена, сказать, чем мы занимаемся, как давно живем в Фарнхэме и так далее. Наконец мужчина задал вопрос по существу:

— Мы зашли, чтобы вас предупредить. За последнее время в округе было совершено много краж, и мы подумали, что мы должны вас предупредить, чтобы вы были поосторожнее.

Я молча кивнул.

— Да какого хрена тут можно украсть, — сказал мистер Козмик.

— Следи за своим языком, сынок. Нет, дело в том, что… воров интересует одна-единственная вещь.

Они посмотрели на нас, словно ожидая, что мы сами догадаемся. Мы ответили им искренним недоумением.

— Деньги? — высказала предположение Салли. На лицах полицейских читалась разочарование.

— Да нет, не деньги. Нет, тут в округе кто-то крадет садовых гномов. Можете улыбаться, но на самом деле это совсем не смешно. Здесь, в этой части Суррея, люди гордятся своими садами, и это не шутка, когда какой-то вандал обворовывает твой сад. К тому же эти гномы довольно дорого стоят. Если бы вам целое утро пришлось утешать пожилую леди, всю в слезах, вы бы сейчас так не улыбались.

Но я не мог сдержать ухмылки. Не наркотики и не жертвоприношения, а всего лишь гномы. И слава богу, что гномы мистера Козмика уже были под землей и заняты своими хтоническими делами. Констебли обошли наш домик, заглядывая во все двери, явно надеясь высмотреть какого-нибудь заблудившегося гнома.

— Господи, ну и свинарник, — сказала женщина.

Мы, то есть Мод, мистер Козмик и я, с упреком посмотрели на Салли. Вслед за нами и полицейские обратили на нее внимание. Салли с улыбкой поглядела на них снизу вверх и показала им свою татуировку.

Полицейские провели ее в другую комнату и засыпали вопросами. Они спросили, сколько ей лет. Где живут ее родители? Не удерживают ли ее здесь насильно? Какие средства гигиены есть в ее распоряжении? Состоит ли она на учете у врача? Много ли сюда приходит странных людей? И всякое такое.

Наконец они ушли, но перед этим женщина повернулась к нам и сказала:

— Мы еще вернемся.

Все настроение испохабили. У копов особый дух, и они не скупясь распространяют его вокруг себя. Мод, слава богу, обеспокоена меньше всех. Пока она со мной, она счастлива и не боится никаких напастей.

15 августа, вторник

К ночи Салли совсем разболелась. Мистер Козмик тоже в весьма странном состоянии, потому что мешает алкоголь с героином, и, как чокнутый, без удержу, говорит о реинкарнации и о том, как все происходящее повторяется снова и снова. В частности, сейчас мы вновь переживаем то, что происходило в начале двадцатых годов в Телемском аббатстве Кроули. С точки зрения мистера Козмика, я — это Великий Зверь, а Мод и Салли — Первая и Вторая Наложницы. Колесо сансары вернуло нас в эту ситуацию еще раз, и мы должны посмотреть, сможем ли мы справиться лучше, чем в прошлый раз. Но от мистера Козмика нечего ждать толковых речей, в прошлый раз он говорил совсем другое, что Салли — не реинкарнация Второй Наложницы (по имени Нинетт Шамуэй), а Рауль Лавдей — это еще один член Телемского братства. Рауль умер в аббатстве Кроули от дизентерии, а это значит, что Салли тоже умрет — от инфекции, которую подцепила более полувека назад в предыдущей жизни. Я думаю, что она не умрет, а если и умрет, то из-за этого ужасного собачьего корма. А с другой стороны, мистер Козмик говорит, что эта консервированная собачья еда не такая уж и плохая, и в знак солидарности с Салли он тоже попробовал немного. Впрочем, надо заметить, что он был под кайфом, так что вряд ли он понимал, что пробует.

Я ставлю пластинки Донована, чтобы подбодрить Салли, но она говорит, что он — фигня.

— Он все врет, — прошептала она.

Идет дождь, и после вчерашнего посещения копов кажется, что коттедж на осадном положении. Несмотря на дождь, я сказал, что схожу в город. Втайне я надеялся найти врача и привести его, чтобы он осмотрел Салли, но, когда я был уже в дверях, Мод схватила меня за рукав:

— Не оставляй меня, Питер. Я знаю, это звучит глупо, но у меня такое чувство, что если ты отойдешь слишком далеко от коттеджа… если выйдешь за пределы магического круга, который ты очертил своей волшебной палочкой, то заклинание разрушится и чары спадут с нас. У нас кроме друг друга никого нет.

Салли практически запретила мне ставить Донована. Она больше не может слушать песни про солнечный свет, девушек в кружевных платьях, рыцарей в белых одеждах и веселых бродячих ремесленников. Поэтому вместо Донована я ставлю Дилана. От Дилана я тащусь, от него такой драйв. Но теперь я спрашиваю себя, что хорошего в этом драйве? Какой от него толк? Никакого. Драйв — это всего лишь интеллектуальная необузданность, свойственная молодости.

Салли уже не встает, но днем она поманила меня и сказала, что она не держит на меня зла за то, что я плевал на ее фотографию и участвовал в обряде проклятия в Ложе. И еще, что она любит меня и поэтому — только поэтому — полюбила и Мод.

Потом я вышел в сад поговорить с мистером Козмиком. Похоже, чуть больше недели назад Салли подошла к нему и спросила, как он думает, почему в последнее время у нее все пошло наперекосяк. Сначала мистер Козмик решил, что это ее вопрос недели, но потом он понял, что все серьезнее. В общем, Мистер Козмик рассказал Салли о том, что после того, как она ворвалась на лекцию Магистра, члены Ложи, включая меня, подвергли ее ритуальному проклятию. (Спасибо тебе, мистер Козмик.) Разумеется, мистер Козмик считает, что человек должен быть открытым, потому что если держать что-то в секрете и не давать выхода своим эмоциям, то это приведет к раку. Так что теперь все должно быть хорошо…

16 августа, среда

Хреново.

17 августа, четверг

Хреново.

Действительно ли милосердие Христа безгранично? И что это за грех против Духа Святого, который не может быть прощен? В моей школе поговаривали, что этот грех против Святого Духа — мастурбация. Если это так, то я погиб, а уж про Салли и говорить нечего.

Я уговорил мистера Козмика сходить в город и найти врача. Дело довольно сложное, потому что он был слегка под кайфом и вернулся, так никого и не убедив, что нам действительно нужна срочная помощь. Тем не менее он принес еды, водки, таблетки от поноса, а также набор для химической завивки в домашних условиях и книгу д-ра Бенджамена Спока «Ребенок: уход и воспитание». Только после того, как мистер Козмик робко извлек книгу, Мод мне призналась, что она беременна.

— Я просто знаю, и все. Это точно, — сказала она и уткнулась лицом мне в плечо.

Я ничего не ответил — я пытался просчитать последствия всего этого. Откуда мы возьмем денег? Нужно ли нам пожениться? А что, если приедет Магистр и заберет новорожденного, чтобы принести его в жертву на алтаре в Хораполло-хаусе? Последняя мысль, конечно, была паранойей чистой воды, но это общая проблема всех, кто принимает так много наркотиков. Наркота делает тебя стремопатичным по любому поводу.

— Какое вы собираетесь дать ребенку имя? — поинтересовался мистер Козмик, — Кроме Антихриста, само собой.

Он говорит, что мы обязательно должны съесть плаценту, потому что в ней много гаммаглобулина, а если не хотим сами, то, может быть, уступим ему?

Пока Мод подновляла мою химию с помощью домашнего набора для химической завивки, я сидел рядом с Салли (теперь она точно умирает) и читал ей вслух отрывки из Спока. Классная книжка.

«Однако строгость действительно вредна, когда родители давят на детей, неласковы с ними, постоянно подвергают их критике и не дают проявиться детской индивидуальности. Подобная суровость приводит к тому, что дети вырастают либо забитыми и бесцветными, либо жестокими по отношению к окружающим.

Родители, которые предпочитают непринужденное и неформальное общение с ребенком, если ребенок настроен дружелюбно, и которым удается быть не слишком строгими — к примеру, когда речь идет о дисциплине или чистоплотности — также могут воспитать благоразумных и общительных детей, если не побоятся проявить твердость в важных для них вопросах».