Королевская кровь - Далия Трускиновская

Смотрит Жилло и радуется — как бы оно было здорово…

Стая тем временем, покормив Дедулю с Малышом, новое развлечение себе изобрела — один из парней дудочку достал, высыпали все из дома и устроили пляски под огромной и круглой луной. Соскучились по пляскам, понял Жилло, молодые все-таки… Набегались по лесам, бедолаги…

— Пойду и я тоже, Тармо, — сказала Ирма. — За порядком присмотрю.

— Ступай, — подумав, разрешил Тармо. — А мне с гостем потолковать надо.

Остались Жилло с Тармо в домике вдвоем, пернатых гостей молодежь с собой увлекла. Да еще Виго посудой брякает, с припасами разбирается.

— Вот теперь и поговорим, — сказал Тармо. — Пусть напляшутся. Ты, если я не ослышался, пернатое зелье поминал. Ну, от которого руки крыльями стали. Как оно к тебе попало?

— Есть в Кульдиге одна старая ведьма, это она сварила, — объяснил Жилло. — Она меня и к Неде послала.

— Старая ведьма?! — и Тармо вскочил. — А про мохнатое зелье она тебе часом не обмолвилась?

— Нет… — Жилло даже испугался такого буйного порыва. — Про мохнатое не обмолвилась…

— Старая, как… как… — от волнения Тармо даже придумать не мог, с чем бы сравнить тетку Тиберию.

— Ну, совсем допотопная, — помог ему Жилло.

— Вот именно… — Тармо помрачнел и сел. — Если ты мне хоть немного доверяешь… В общем, держись ты от нее подальше. А мне растолкуй, как до нее добраться.

И так Тармо это сказал — у Жилло шустрые мурашки по спине пробежали.

— Чем тебе старуха насолила? — спросил он.

— Чем? А вот останешься навсегда с перышками вместо рук — тогда поймешь!

— Да вернет она нам руки! — возмутился Жилло. — Она старуха хоть и вредная, но, кажется, надежная. Когда я в Коронный замок к Неде пробирался, она мне здорово помогла…

— Хотел бы я знать, зачем ей Неда понадобилась… — проворчал оборотень. — Тут дело нечисто. Помяни мое слово, так с крыльями и останешься.

— Да что ты так на бабку взъелся? — даже расстроился Жилло.

— Ты давно в Кульдиге живешь? — вопросом на вопрос ответил Тармо.

— Да побольше недели. Мы с моим хозяином, графом оф Дундаг, с севера приехали, в университет поступать.

— И много ты там таких старых ведьм знаешь?

— Да только эту.

— Других не встречал?

— Не встречал, — и тут Жилло начал понимать, в чем загвоздка. — Ты хочешь сказать, что на весь Кульдиг только одна старая ведьма имеется? И что я именно с ней связался? И что как раз она и помогла тебе так основательно волком обернуться?

— И мне, и ребятам моим, — признался Тармо.

Он прислушался — за окном гуляли вовсю, не только плясали, но и пели. Причем запевал Малыш.

— Ну, допустим, в Кульдиге только одна такая ведьма, — сказал Жилло. — Допустим! Хотя я слышал, что есть и другие травознайки. А тебе именно кульдигская подсобила? Ты что, у нее вид на жительство проверял?

— А ты послушай… Расскажу — все сам поймешь. Да только отверни физиономию от света, — попросил Тармо. — Как на нее посмотрю — прямо кисло делается. Вот увидишь — оставит она тебя с такой рожей, наплачешься тогда…

— Ты не уклоняйся, а рассказывай, — Жилло нагнулся к кружке, нажав губами на край, немного наклонил ее и отхлебнул пива. — Как ты вообще оборотнем заделался?

— От злости… — проворчал Тармо. — Я же тогда молодой был, а Ирма та еще моложе.

— Сестра? — спросил Жилло.

— Сестра! Родителей мы в глаза не видывали, нас бабка воспитала. Бабушка Мартина.

Жилло как бы оглох на секунду. У старшего принца, Ангеррана, тоже была сестра, немногим его моложе! Сходится! Все сходится! Вот только насчет родителей… Ангерран-то отца и мать должен был запомнить… Неужели и это от заклинания из головы у него вылетело?

Впрочем, сам Жилло своих родителей тоже, как ни старался, вызвать в памяти не мог. Сколько осознавал себя — всегда был рядом дед, годы шли, один от другого не отличаясь, дед тоже не менялся. Может, так заклятье старого Алькуина вообще на всех действовало? Раз уж заснула королевская кровь — то и все, связанное в памяти с близкой родней, тоже как бы заснуло?

Естественно, несколько фраз Жилло пропустил. А когда опять обрел слух, Тармо рассказывал про свою первую попытку сварить мохнатое зелье. Где-то сказали ему состав, набрал он в лесу подходящих корешков и первым делом крепко отравился. До того дошло, что бабка к городскому лекарю за помощью обратилась.

— Это я знаю, — сказал Жилло. — И расплатилась королевским перстнем. Откуда у нее взялся этот перстень?

— Понятия не имею! — Тармо пожал богатырскими плечами. — А потом и появилась та зловредная старуха. Мне про нее Райво рассказал — бродит по дорогам, продает зелья… будущее в решете видит… Ну, как все колдуньи. Мы с Райво и Ирмой посовещались, пошли, отыскали ее. На вид она была старше Коронного замка, носище, бородавки, хуже того — настоящая седая бородка! Мы у нее спросили — не даст ли состав мохнатого зелья? Чтобы можно было волком оборачиваться? А она, разумеется, говорит — заплатите, так дам! Мы денег раздобыли, повела она нас в лес. Велела каждому с собой нож взять. Воткнули мы ножи в землю. Она костер развела, треножник поставила, что-то вонючее там битый час кипятила, потом малость остудила, пить велела и через ножи кувыркаться. Я первый кувырнулся — и ошалел, окаменел прямо — такая от нее злоба шла! Мы, волки, это лучше людей чувствуем. Мне бы на нее кинуться, хоть ребята уцелели бы! А тут смотрю уже и Ирма волчицей перекинулась, уже и Райво через ножи кувыркается! Тут только я бросился на старуху…

Тармо вздохнул, налил себе чего-то крепкого из коричневой глиняной бутылки и залпом выпил.

— Ну, бросился… И в пень грудью вмазался. А старуха совсем даже в другой стороне стоит и зубы скалит. Представляешь, клыки у нее изо рта полезли, два — сверху, два — снизу! Тут на нее Ирма кинулась — и тоже промахнулась. Да что там говорить…

— Значит, все вы того мохнатого зелья выпили и навсегда волками стали? — изумился Жилло.

— Сперва мы и сами думали, что навсегда. Бабка наша с Ирмой видит, что нас нет, пошла искать. Она же знала, что я один раз уже пил мохнатое зелье, только оно ненастоящим оказалось… Ну, пошла лесом, звала нас, звала, мы услышали, прибежали, повели ее туда, где в земляничнике наши ножи торчали. Она поняла, в чем дело… Бедные вы мои, говорит, ну-ка, перекувырнитесь обратно через эти ножи! Мы вспотели, кувыркаючись — и ничего… Села бабка, села на тот самый пень, обняла нас с Ирмой и заплакала. Не уберегла я вас, говорит, и доченьку не уберегла, и вас тоже… Потом слезы вытерла. Может, для вас так и лучше, говорит, может, так и безопаснее…