Без названия - Автор Неизвестен

…Александр Корщиков, Александр Корщиков…

…Небольшая книжица в красном переплете, машинописный текст, рассказ второй, сборник философских рассказов, двенадцать философских рассказов…

Александр Корщиков, Александр Корщиков…

Небольшая книжица в красном переплете…

ПРАВО В СИЛЕ?

Жил да был один счастливый человек, и все-то у него мирно и ладно укладывалось в жизни. Никто ему не мешал…

Однажды мимо его благодатного жилища проходил другой, хитрый человек. Откуда он, этот проходивший, был родом и куда шел, путь свой держал никто не знал. Одно только и значилось в его родословной бумаге, что прибыл он…

И вот захотелось этому прохожему человеку, хитрецу, остановиться на жительство в благодатном жилище счастливчика, ибо своего жилища хитрец не имел и строить не очень-то хотел…

Попросился он, и счастливчик приютил его у себя, приютил прихожанина, потому что жил он счастливо и нарушать свое благочувствование отказом в жительстве, дабы потом не помнить об этом злополучно, — не подумал.

Тут надо оговориться наперед о немаловажном обстоятельстве: счастливчик был очень сильным и крепким в телесах своих, а хитрец — совсем наоборот, народился хлипким, с масленым блеском в глазах.

Хитрец начал жить у счастливчика. Он откровенно побаивался его. Но жить хотелось ему по-хитрому: чтобы и в жилище счастливчика пребывать да в подчинении бы и счастливчик был!

Много рассуждал про себя хитрец о том, как же подчинить себе счастливчика. И вот однажды он придумал, поразмыслив.

Если на стороне сильного и крепкого счастливчика все права на уклад в благодатном жилище, и он, хитрец, обязан жить в подчинении, то почему бы не сделать наоборот?! Так, чтобы иметь право, и тогда — сила явится в подчинении тебе, ибо сила — слепа, а право — зряче! Так рассудил хитрец…

— Пусть же сила созерцает себя через право! — воскликнул он. И это означало, что сила счастливчика должна была перейти в единоначальное подчинение хитреца.

Теперь, когда вывод стал ясен, оставалось обозначить верно и непобедимо, исходя из уклада счастливчика, свое право хитреца. Надо было самому стать воплощением права. И тут хитрецу пришла на ум нужная идея!

Дело в том, что всякий раз, когда он, хитрец, обращался к счастливчику со своими предложениями об изменениях в жизненном укладе благодатного жилища, счастливчик всегда отвечал одно: так жить мне подсказывает сердце, ветер, река, лес и небо, забор…

И вот как-то поутру счастливчик вышел во двор после благодатного сна, чтобы привычно приступить к своему укладу жизни. И вдруг:

На заборе зеленой краской, крупными каракулями на языке счастливчика было написано: «Отныне главой сего благодатного жилища является прихожанин, и ты, счастливчик, должен ему подчиняться во всем!

Следом за счастливчиком, прищуренно улыбаясь, вышел и хитрец на порог дома и принял гордую позу избранного!

Счастливчик, привыкший подчиняться, прислушиваться к окружающим подсказкам, не удивился надписи на заборе, и хотя сердце у него и защемило незнакомо, но он подчинился безоговорочно, признал хитреца главой и низко поклонился ему. Ведь счастливчику и невдомек было то, что хитрец сам, вчера вечером, тайком, написал эти приказные слова на заборе!

— Ты видишь?! — воскликнул театрально хитрец, обращаясь к счастливчику. — Забор тебе сегодня подсказал, чтобы ты во всем слушался меня, ибо я есть — забороизбранный человек!

И начались с того самого дня и часа в благодатном жилище счастливчика «Заборные дни» правления хитреца. И напрасно счастливчик ожидал встретить каждое утро долгожданную надпись на заборе, которая бы возвестила облегчение и восстановила бы справедливость, вернула бы право распоряжаться в благодатном жилище его первому, истинному хозяину по законам: сердца, ветра, реки, забора и неба.

Но появлялись все новые надписи на заборе, закрепощающие счастливчика, и он уже и не знал, когда все это кончится, и что же ему теперь делать, и как жить дальше?..

«Получается, что не право в силе, а сила в праве!» — подумал я и отвернулся от книжицы в красном переплете. Но что-то остановило меня удаляться, растаивать от нее. И в следующее мгновение понял я: чтобы возвратиться в земное тело мое, надо обладать правом на волю это сделать. Не на волю — желать этого, а именно — на волю возвратиться! А я, пока еще, только лишь имел возможность желать вернуться обратно!..

Победить коллективную волю астральной шайки! Она явилась реальной силой, и я нуждаюсь в обладании правом на эту силу.

Астральная шайка сделала «надпись на заборе» подобно хитрецу. И я поверил в нее, подчинился своему заключению в астральном теле добровольно: вне камеры и связанных рук! Ибо моя камера и связанные руки — это моя вера!

Господи! Вот что значит пребывать не краешком, а без остатка в мире своей веры! Но мог ли я иметь с собою хотя бы тень сомнения? Казалось бы, как легко: не поверь в приговор астральной шайки — и все! И ты — снова дома, в теле! Нет! Подобного случиться не могло, в мире моей веры! Я не мог не поверить в приговор. Ведь если бы я это смог, то, прежде всего, я никогда бы не вышел в Астрал! Я избавился от веры вовне меня на физическом плане, но я еще так беззащитно верил тогда в реальность Астрала. В том и состояла моя беда…

В ПЛЕНУ АСТРАЛЬНОЙ ВЕРЫ

Астральный мир теперь для меня был такой же реальностью, как раньше являлся незыблемостью и несокрушимостью мир земли. Если прежде я тяжело искал выхода в Астрал, специально упражнялся в этом, вел особенный образ жизни моих чувств и мыслей, образов, и Астрал мне казался диковинкой, восторженно-сияющей новью впереди, в приближении своем: мечталось, воспитывалось астральное пространство, нарабатывалось во мне; то ныне я начинал забывать — что такое земной мир, неповторимости которого и прочности мне так не хватало!

Я усердно искал выхода, но теперь из Астрала в земной мир! Пока мне это не удавалось, да я еще и не знал, как это сделать, — надо было научиться!

Несостоятельность всех моих попыток вернуться в свое земное тело обнажилась до отвращения от этого действа и дошла до того, что я уже и не помышлял больше вернуться к этим опытам не иначе как через победу над коллективной волей астральной шайки Остапа Моисеевича, — ревностного обладателя, служителя темных сил.

Эта шайка являлась реальной силой, и я нуждался в обладании правом на эту силу.

Астральная шайка сделала своеобразную надпись на «заборе», и я поверил в нее и подчинился своему заключению в астральном мире добровольно: вне камеры и связанных рук.